Лиза Ангер - Экспресс на 19:45

– Ловлю на слове, – по-прежнему не глядя на нее, проговорила Селена и скрылась на лестнице.

Женева усадила ребят перед телевизором и запустила им «Охотников на троллей», за приключениями которых они наблюдали едва ли не в миллионный раз. Она поцеловала обоих в лоб, наказав в выходные слушаться маму.

Затем собрала вещи, не забыв про чек, который Селена оставила на кварцевой столешнице. Ровно столько, сколько ей причиталось. Без чаевых, на которые обычно была щедра Селена.

Отношение проявлялось в мелочах. Большинство людей не замечало деталей, которые могли рассказать столько нового. Женева уставилась на чек, на витиеватую подпись Селены, на аккуратно выведенную от руки дату.

«Пора составлять новое резюме», – поняла Женева. Сестра, конечно, будет недовольна. Но у нее наверняка имелся план и на этот случай.

Она подошла к лестнице и крикнула:

– Я усадила мальчиков! Пойду.

– Спасибо, – послышался приглушенный голос Селены.

Обычно Селена оставалась поболтать с Женевой о мальчиках, работе или соседях. Но теперь все было разрушено.

Скорее всего, Селена выжидала. Продумывала план действий. Она предпочитала холодный расчет – Женева сталкивалась с подобными людьми. Они не реагировали сразу, держали все внутри. А потом наносили удар – быстрый и решительный.

Она не оглянулась ни на мальчиков, ни на дом. Пришло время уходить.

Женева шагнула в полумрак позднего вечера. Она закрыла за собой дверь, телевизор за спиной смолк. В такие холодные дни она задавалась вопросом, наступит ли когда-нибудь весна. Январь подходил к концу. Праздничные дни давно миновали, радость от них улетучилась. Оставалось только ждать наступления светлых дней под давящим серым потолком зимнего северного неба. Она была опустошена. Казалось, ничто и никогда не сможет заполнить разверзшуюся в груди дыру. Ее шаги эхом разносились по округе.

Афины. Венеция. Барселона. Целый мир. Она могла отправиться куда угодно. Денег она накопила не настолько много, насколько планировала, но какое-то время она продержаться сумеет – а потом найдет новую работу. Хорошая няня без дела не останется.

Ей нравилась семья Мерфи, и она сожалела о той роли, которую, вероятно, сыграла в происходящем. Но, что уж говорить, трещины всегда появлялись сами. Сперва маленькие, но стоило оказать на конструкцию давление, они разрастались, становились глубже, начинали угрожать ее целостности. Прочным отношениям внешние раздражители были не страшны. Некоторые мужья, в семьях которых она работала, даже не смотрели в ее сторону, пальцем ее не тронули. Это были мужчины, влюбленные в своих жен, погруженные в воспитание детей. Счастливые. Такие действительно существовали – и они никогда к ней не подходили.

Как раз перед тем как устроиться на работу в семью Селены, она присматривала за мальчиками Такеров. Они не были счастливы вместе и до появления Женевы: оба, несмотря на двух детей, работали, выплачивали огромную ипотеку, ездили на арендованных машинах (она на «Лексусе», он – на начищенной до блеска «БМВ»), имели членство в загородном клубе. Их мальчики были совершенно неуправляемыми – родители интересовались в основном работой, своими устройствами и социальной жизнью. В доме царил хаос. Эрик Такер был красив, обаятелен и… С червоточиной. Теперь это стало очевидным.

Женева была серийной разлучницей. Против воли. Она много обсуждала это со своим терапевтом, но никогда не скидывала перед доктором всех масок, не рассказывала об истинных причинах. Были в ее жизни вещи, которыми она просто не могла поделиться. Например, из-за чего она снова и снова оказывалась в подобных ситуациях.

Когда раз за разом происходит одно и то же, нужно присмотреться к ситуации повнимательнее. Снять всю мишуру и понять, почему мы причиняем боль себе и другим.

У обочины она остановилась. Может быть, ей стоило вернуться?

Попытаться поговорить с Селеной? Сумеет ли она хоть раз быть с кем-то честной? А что, если отступление от обычного сценария приведет к иным результатам?

Нет, это было первое правило: всегда притворяться, что все в порядке.

Люди – особенно женщины – терзались сомнениями в себе. Они озирались вокруг в поисках зацепок, которые помогли бы им разобраться в ситуации, – как пассажиры попавшего в зону турбулентности самолета обычно ищут ответы в лицах стюардесс. Просто продолжай улыбаться, продолжай идти. Шагом, не бегом.

Но, вероятно, если она расскажет Селене свою историю, та поможет. Она всегда стремилась подать нуждающемуся руку – даже тому, кто причинил ей боль.

Женева думала об этом, продолжая удаляться от дома.

В округе было тихо, дорогу затеняли высокие дубы. Она никогда не видела во дворах людей. Дети почти не играли на улице, не катались на велосипедах. Тротуаров попросту не было. Большие дома стояли поодаль от дороги и друг от друга, хотя прилегающие участки не казались такими уж огромными.

Отличная иллюстрация современности: каждый жил в маленьком бункере, транслируя отредактированную версию собственной жизни со своего экрана на чужие. Тишину нарушали только ее шаги. Дыхание паром клубилось в холодном воздухе.

Она уже собиралась сесть в машину, когда услышала, как кто-то открыл – и тут же захлопнул дверь. Этот звук волной прокатился по всем ее нервным окончаниям.

Возникшая на дороге темная фигура двинулась к ней. Женева оглянулась на дом. В синеве раннего вечера его окна лучились теплым оранжевым светом. В других домах было темно.

Она полезла в сумку за ключами. Фигура приближалась.

Женева безуспешно пыталась найти связку. Сердце бешено колотилось. Почему в ее сумке был такой беспорядок? Но когда она подошла к машине, двери открылись автоматически. Она все время забывала об этом. О том, что в новой машине ключ был магнитным.

Почему-то она не спешила залезать в салон. Вместо этого Женева обернулась и прищурилась в полумраке, стараясь разглядеть надвигающегося незнакомца.

Кто же это мог быть? Когда она наконец его узнала, то испытала удивление, смешанное с ужасом.

– Ох, – выдавила она. – Это ты.

– Ты ведь делаешь это без разрешения? – Чарли вошел в подсобку книжного магазина и увидел, что Перл копается в кожаной сумке матери.

– Ей все равно, – ответила Перл.

Она изучала маленький – и совершенно пустой – блокнот в форме сердца.

Перл любила мамину сумку, которую Стелла беспечно оставляла где только можно было. На пассажирском сиденье машины, на кухонном столе. В магазинной тележке, когда отходила поискать что-то на полках, словно подначивая кого-нибудь эту сумку украсть.

Перл она казалась волшебным мешком, полным тайн, и при первой же возможности она бесстыдно в этом мешке копалась. Там были помады всевозможных оттенков, спички из ресторанов и баров – Перл понятия не имела, когда Стелла успевала в них бывать. Зажигалка в виде женщины. Какая-нибудь книга, которую она читала в данный момент: попадался и Кафка, и творения малоизвестных зарубежных писателей, и последние бестселлеры. Беллетристика, романы, триллеры, классика, научная фантастика, фэнтези, женская проза – мать читала все подряд.