Эд Макбейн - Пух и прах

– Ага, – кивнул Клинг. – Знаешь, Синди, я надеюсь, что это все-таки не он.

– Ты о ком?

– Про мужика, который нам звонил в участок, – вздохнул Берт, – который убил Каупера. Знаешь, на кого я думаю? Не дай Бог, конечно…

– На кого?

– На Глухого.

– Какого Глухого? – не поняла девушка.

– Несколько лет назад – может, семь, а может, и все восемь – мы шли по следу одного преступника. Он пытался ограбить банк. Весь город на уши поставил. Умный был, зараза, с такими башковитыми мы никогда не имели дела.

– Кто?

– Да этот Глухой.

– Я поняла, а звали-то его как?

– Мы не знаем, – сокрушенно произнес Клинг. – Нам так и не удалось его изловить. Он прыгнул в реку, и мы решили, что он утонул. Вдруг это он вернулся? Как Франкенштейн.

– Ты хочешь сказать, как чудовище Франкенштейна? – уточнила Синди.

– Да, оно самое. Помнишь, этот монстр должен был погибнуть при пожаре, а он взял и выжил.

– Помню.

– Жуткое кино, – покачал головой Клинг.

– Я чуть не описалась от страха, когда его смотрела, – призналась Синди, – между прочим, по телевизору!

– Ты описалась по телевизору? – переспросил Берт. – Перед аудиторией в сорок миллионов человек?

– Чуть не описалась! – расплылась в улыбке Синди и ткнула Клинга локтем в бок. – А «Франкенштейна» я по телевизору смотрела.

– Глухой, – промолвил Клинг. – Надеюсь, что это все-таки не он.

Берт оказался первым детективом во всем следственном отделе участка, который вслух допустил возможность, что убийцей Каупера является человек, несколько лет назад доставивший полицейским массу хлопот. Да, Берт Клинг был достаточно молод и не был семи пядей во лбу, но даже он догадался, что дело дрянь. Их старый знакомец, однажды подписавший свое послание «Л. Сордо» («эль-сордо» по-испански значит «глухой», очень остроумно), был способен с компьютерной точностью воплощать хитроумные планы в жизнь, умел с виртуозной ловкостью использовать тот шанс, который подкидывала ему фортуна. Он с легкостью сеял хаос в четко выстроенной работе участка, выставляя стражей закона героями комедии эпохи немого черно-белого кино. И вот если Каупера действительно убил он, значит, это только начало. Представив, что может сотворить Глухой, Клинг невольно содрогнулся. Он прекрасно понимал, что ежится сейчас совсем не от холода.

– Надеюсь, это все-таки не он, – промолвил Берт, но его слова унес прочь ветер.

– Поцелуй меня, – вдруг попросила Синди, – а потом, жадюга, угости горячим шоколадом.

Пареньку, явившемуся в участок в среду, было лет двенадцать.

Синяя куртка, доставшаяся, наверное, от старшего брата, была на три размера больше, чем нужно, и висела на пареньке мешком. Капюшон, наброшенный на голову и стянутый тесемками, был слишком велик и постоянно спадал. Когда мальчишка зашел в участок, одной рукой он сражался с ненавистным капюшоном, а второй пытался вытереть текущие из носа сопли и сжимал конверт. На ногах у него были кроссовки с высоким голеностопом, вроде тех, что, несмотря на возражения врачей, круглый год носят все юные обитатели трущоб. Подпрыгивающей походкой он приблизился к стойке, на которой стоял диспетчерский пульт, в очередной раз поправил капюшон, еще раз вытер хлюпающий нос, поднял взгляд на сержанта Марчисона и спросил:

– Это вы дежурный сержант?

– Я дежурный сержант, – отозвался Марчисон, не отрываясь от личных карточек отсутствующих полицейских, которые он заполнял, сверяясь с общим списком, составленным еще утром.

Часы показывали десять минут третьего, через полтора часа придет новая смена патрульных – придется составлять еще один список отсутствующих, потом на каждого заводить личную карточку… Бесконечная мышиная возня. Сизифов труд. Лучше б он пошел в пожарные. Или, скажем, в почтальоны.

– Мне сказали отдать вам вот это. – Паренек протянул Марчисону запечатанный конверт.

– Спасибо, – отозвался сержант.

Он взял конверт, даже не посмотрев на мальчишку. Вдруг Марчисон замер и поднял на паренька взгляд:

– А ну-ка погоди.

– Чего годить-то? В чем дело?

– Просто постой тут секундочку, только и всего, – ответил Марчисон и открыл конверт. Развернув аккуратно сложенный листок бумаги, он прочитал написанное на нем, посмотрел на мальчугана и спросил: «Где ты это взял?»

– Там… – Паренек махнул в сторону входной двери, что вела на улицу.

– Где там?

– Ну, там… – Мальчишка пожал плечами. – Мужик какой-то дал.

– Какой еще мужик? – прищурился сержант.

– Высокий. На улице.

– Какой улице?

– Рядом с парком.

– Он тебе дал это? – кивнул на конверт Марчисон.

– Ага.

– И что сказал?

– Сказал отнести в участок и передать дежурному сержанту.

– Ты этого человека знаешь?

– Нет, – пацан мотнул головой, – но он мне дал за работу пять баксов.

– Как он выглядел?

– Высокий, волосы светлые такие. И еще у него была такая фигня в ухе…

– Какая фигня?

– Ну, ее глухие носят, чтоб лучше слышать, – пояснил паренек и в очередной раз вытер нос рукой.

Послание на листке, сложенное из вырезанных газетных букв, гласило:

«Следующий – заместитель мэра Скэнлон!»

Детективы тщательно изучили записку, постаравшись не насажать на нее отпечатков пальцев вдобавок к тем, что уже успел оставить сержант Марчисон. Затем они обступили сопливого двенадцатилетнего мальчишку в огромной синей куртке и принялись так осыпать его вопросами, словно перед ними стоял сам Джек-потрошитель, приехавший в отпуск из Лондона.

Допрос мальчишки ничего им не дал – разве что насморк.

Паренек повторил сыщикам то, что уже рассказал сержанту Марчисону: высокий блондин с фигней в ухе (говори ясней, малыш, ты имеешь в виду слуховой аппарат?), ага, с такой вот фигней в ухе, остановил его неподалеку от участка и предложил пять баксов – для этого всего-то нужно было отнести конверт дежурному сержанту. Ну, хорошо, отнесет он конверт сержанту – что в этом плохого? Вот он его и отнес. Он даже толком не знает, что это был за мужик с фигней в ухе (пацан, эта фигня называется слуховым аппаратом!), ага, короче, он даже не знает, что это за мужик, никогда его раньше в районе не видел, поэтому можно пойти домой, а то еще надо заскочить в бутик «У Линды» забрать платья – его сестра шьет на дому для миссис Монтаны. (Значит, у него был в ухе слуховой аппарат?) Ага, такая вот фигня в ухе.

Детективы отпустили мальчишку в половине третьего, даже не угостив его мороженым или леденцами. Посидев в следственном отделе и вдоволь насмотревшись на записку, которую они держали с помощью пинцета, детективы наконец решили отправить ее в лабораторию лейтенанту Сэму Гроссману на экспертизу. Вдруг на бумаге обнаружатся какие-нибудь еще отпечатки, кроме тех, что успел оставить на ней сержант Марчисон?