Кристофер Сэнсом - Мертвая земля

На несколько мгновений в воздухе повисло молчание. Потом Сесил произнес, потирая свои тонкие пальцы:

– Не могли бы вы позвать слуг Пэрри? Рич отослал их прочь. Наверняка сейчас они где-нибудь в дальних комнатах. Здесь ужасно холодно. Надо, чтобы слуги затопили камин, ведь перебирать бумаги мастера Пэрри нам придется долго.

Это было странное, весьма неприятное занятие – просматривать документы своего патрона. Нас с мастером Пэрри не связывали узы дружбы, однако я неизменно питал к нему уважение. К моему великому облегчению, мы не нашли ничего компрометирующего. После того как обыск был завершен и мы уже надели плащи, собираясь уходить, Сесил, погруженный в задумчивость, бросил взгляд в окно. Пылинки, потревоженные нашими поисками, кружились в луче зимнего солнца.

– Мастер Шардлейк… – негромко произнес Сесил. – Я не думаю, что над леди Елизаветой действительно нависла серьезная опасность. Но она никогда не пользовалась благоволением протектора, и скандал, который неминуемо разразится в самом скором времени, бесспорно, усилит подозрения, каковые он питает на ее счет. Герцог Сомерсет не относится к числу тех, кто… – Уильям замешкался, подыскивая подходящее слово, – к числу тех, кто склонен доверять людям. И конечно, измена родного брата лишь усугубит его недоверчивость. При встрече с мастером Пэрри попросите его посоветовать леди Елизавете впредь быть осмотрительнее. Даже тень скандала не должна падать на нее.

– Спасибо, мастер Сесил, – кивнул я и добавил, движимый любопытством: – Но почему вы так печетесь об участи леди Елизаветы?

Он склонил голову и вытянул перед собой обе руки ладонями вниз.

– У юного короля две сестры. Мария – враг истинной религии, а Елизавета, напротив, ее поборница. Сегодня политическая ситуация такова, что расположение лорда-протектора отдано Марии. Но вполне возможно, что, став старше, Елизавета сумеет изменить нынешнее положение вещей.

На протяжении всего нашего путешествия в Хатфилдский дворец дождь лил как из ведра; водяные струйки стекали с полей наших шляп и делали скользкими поводья. Время от времени налетали порывы ветра, такого ледяного, словно бы даже сейчас, в начале июня, суровая зима и холодная весна не спешили покидать землю.

Нас, оставивших Лондон серым ненастным утром, было шестеро; я, мой молодой помощник Николас Овертон и четверо крепких парней, вооруженных ножами и мечами, – все они состояли на службе у Томаса Пэрри, главного управляющего двором леди Елизаветы. Их командир Фоуберри, молчаливый мужчина средних лет, прибыл в Линкольнс-Инн за день до этого; он доставил письмо патрона, который срочно вызвал меня в Хатфилд. В послании говорилось, что мне предстоит помочь леди Елизавете в некоем безотлагательном и деликатном деле. Мне следовало отправиться в путь вместе с гонцом, провести ночь в загородном трактире и следующим утром предстать перед Пэрри и леди Елизаветой. В письме сообщалось также, что мой патрон на всякий случай послал с Фоуберри еще трех человек, которым предстояло сопровождать нас; учитывая, что после майских мятежей в стране было неспокойно, предосторожность эта отнюдь не казалась лишней. Меня несколько удивило, что Пэрри, всегда отличавшийся многословием, ограничился столь кратким посланием, и по дороге я ломал себе голову, что предвещает подобная лаконичность. Приобретение и продажа земель для леди Елизаветы, которыми я по поручению гофмейстера занимался в течение двух лет, разумеется, относились к числу деликатных дел, однако не требовали срочности.

В пути мы почти не разговаривали; ненастная погода не способствовала оживленной беседе. Николас ехал рядом со мной, склонив тощее длинное тело на шею лошади. С другой стороны от меня трусил Фоуберри, сзади – трое его людей. Одинокие всадники и повозки, груженные различными припасами, встречавшиеся нам на дороге, двигались в противоположном направлении, в сторону Лондона. Лишь однажды нас обогнал гонец в яркой ливрее королевских цветов, сопровождаемый двумя вооруженными слугами, которые, оглушительно трубя в рожки, сделали нам знак уступить дорогу. Обрызгав нас грязью из-под лошадиных копыт, они быстро скрылись вдали. Николас вопросительно взглянул на меня; пряди рыжих волос, падавшие ему на лоб, так промокли, что напоминали крысиные хвосты, а капавшая с них дождевая вода заставляла юношу поминутно моргать.

– Любопытно, что он везет, – заметил Овертон. – Очередное воззвание лорда-протектора Сомерсета?

– Скорее всего. Хотел бы я знать, чему оно посвящено на этот раз.

– Возможно, протектор провозглашает, что отныне слепые должны прозреть, а рыбы – летать по воздуху.

Я рассмеялся, однако Фоуберри, ехавший рядом со мной, бросил на Николаса неодобрительный взгляд.

Близился вечер, серое небо потемнело.

– Я полагаю, вскоре мы должны прибыть на постоялый двор, – сказал я, повернувшись к Фоуберри.

– Да, сэр, думаю, до постоялого двора уже недалеко, – ответил он своим низким, глубоким голосом.

Подобно Пэрри и многим другим служащим при дворе леди Елизаветы, он был валлийцем. В седле наш сопровождающий держался прямо, не обращая внимания на ненастье; выправка выдавала в нем бывалого солдата. Возможно, как и большинство его земляков, он был участником войн с Францией.

Я растянул губы в улыбке и заметил:

– Очень удачно, что по распоряжению мастера Пэрри мы должны провести эту ночь в трактире. Иначе мне пришлось бы предстать перед леди Елизаветой мокрым и грязным, как крыса, выскочившая из сточной канавы.

– Да, сэр, показываться перед нею в таком виде негоже, – с непроницаемым лицом кивнул мой спутник.

Я понял, что все попытки вытянуть из него хоть что-нибудь о причинах столь внезапного вызова обречены на поражение; даже если этому человеку что-то известно, он будет хранить молчание.

Николас, придержав лошадь, указал хлыстом направо. В отдалении, за ячменным полем, светился огонек.

– Посмотрите-ка туда, мастер Фоуберри! – воскликнул Овертон. – Может, это и есть постоялый двор?

Фоуберри придержал лошадь и сделал своим людям знак последовать его примеру. Смахнув с глаз дождевые капли, он вперил взгляд в сгущавшийся сумрак. И наконец изрек:

– Нет, это не постоялый двор. Нам нужно проехать еще около мили. – Посмотрев вдаль еще несколько мгновений, он добавил: – Это не свет из окна, а огонь. Скорее всего, кто-то развел костер в роще за полем.

– Может, там лагерь крестьянских мятежников? – предположил один из его людей, коснувшись рукояти меча.

– Я слыхал, в Хэмпшире и в Сассексе вновь начались волнения, – негромко ответил ему командир.