Артур Конан Дойл - Его прощальный поклон. Архив Шерлока Холмса

– Не сомневаюсь, что все так и есть, – сказал Холмс. – Я наслышан об этом человеке. Но почему вы приняли все это так близко к сердцу?

– Я расскажу вам все. Этот злодей жаждал только одного – убивать. Любой, кого он считал потенциальным соперником, был приговорен. Мой муж – мое настоящее имя синьора Виктор Дурандо – был представителем Сан-Педро в Лондоне. Здесь мы встретились и поженились. На земле не было более достойного человека, чем мой муж. К несчастью, Мурильо прослышал о его доблестях и под каким-то ложным предлогом вызвал в Сан-Педро, а затем пристрелил. Предчувствуя недоброе, муж не взял меня с собой. Все его имущество было конфисковано, а я осталась у разбитого корыта и с разбитым сердцем.

Затем тиран пал. Он бежал. Но люди, жизнь которых он загубил, все, чьи родные и близкие пострадали от его руки, считали своим долгом уничтожить этого человека. Они объединились и поклялись быть вместе, пока не доведут дело до конца. Когда мы опознали в Хендерсоне бывшего тирана, я вызвалась устроиться к нему гувернанткой, чтобы иметь возможность следить за всеми его передвижениями. Вряд ли он догадывался, что я когда-то была женой человека, которого он на всякий случай отправил на тот свет. Я улыбалась ему, воспитывала его дочерей и ждала своего часа. Первую попытку мы предприняли в Париже, но она провалилась. Хендерсон начал метаться по Европе, сбивая преследователей со следа, и в конце концов вернулся в этот дом, арендованный им во время его первого визита в Англию.

Но здесь его уже ждали посланники Фемиды. Извещенный о приезде Хендерсона, Гарсия, сын высокопоставленного чиновника из Сан-Педро, начал готовиться к новому покушению. Ему помогали люди, которые так же, как он, жаждали мести. Днем к Мурильо было невозможно подобраться: он принял все меры предосторожности и никогда не появлялся без своего вечного спутника Лукаса – во времена величия тирана мы знали этого человека как Лопеса. Однако ночью он спал один, и это давало нам шанс.

Однажды вечером, когда все было готово, я послала своему другу записку с инструкциями, поскольку Мурильо постоянно спал в разных комнатах. Мне предстояло дать сигнал, посветив в окно, выходящее на дорогу, зеленым фонарем, если все будет спокойно, и белым, если операцию придется отложить. Затем я должна была открыть Гарсии дверь и впустить его в дом.

Но все пошло не так, как мы задумали. Что-то в моем поведении возбудило подозрения Лопеса, секретаря Мурильо. Он подкрался ко мне сзади в тот момент, когда я заканчивала писать записку. Вместе с хозяином они оттащили меня в мою комнату и обвинили в измене. Они тыкали в меня ножом и проткнули бы насквозь, если бы знали способ избежать ответственности за содеянное. В конце концов, после долгих споров, они пришли к выводу, что убивать меня слишком опасно. Но вместе с тем они решили навсегда избавиться от Гарсии. Они стали пытать меня, и Мурильо выкручивал мне руку до тех пор, пока я не назвала адрес. Клянусь вам, я рассталась бы со своей рукой, если бы знала, чем это обернется для Гарсии. Лопес написал адрес на конверте, вложил туда мою записку, запечатал своей запонкой и отправил Хосе доставить ее по назначению.

Я не знаю, как они убили Гарсию, но, думаю, это сделал Мурильо, потому что Лопес остался сторожить меня. Вероятно, он спрятался в зарослях утесника у дороги и нанес удар сзади. Сначала они хотели дождаться, когда Гарсия придет в дом, и убить его как грабителя, но потом испугались, что в ходе расследования станут известны их настоящие имена и к ним устремятся толпы жаждущих возмездия. Убив Гарсию, они рассчитывали охладить пыл остальных преследователей.

И все бы хорошо для них, если бы не я. Во время их спора были мгновения, когда моя жизнь висела на волоске. Они запугивали меня жуткими угрозами и жестокостью пытались сломить мой дух – вы видите синяки и кровоподтеки на руках. Когда я кинулась к окну и стала звать на помощь, они заткнули мне рот кляпом. Пять дней они держали меня в заточении, изредка давая скудную еду, чтобы поддержать мои силы. Сегодня мне неожиданно принесли настоящий обед, но, лишь съев его, я поняла, что в нем был наркотик. Я смутно помню, как меня вывели из дома и посадили в экипаж, а потом затолкнули в поезд. Но когда я услышала скрип колес, меня вдруг пронзила мысль, что я должна действовать. Я начала вырываться, они втаскивали меня обратно, и, если бы не помощь этого доброго человека, который помог мне сесть в кеб, я была бы опять во власти своих мучителей. А теперь, слава Богу, я навсегда освободилась от них.

Мы все напряженно слушали этот захватывающий рассказ. Холмс первым нарушил молчание.

– Дело еще не закрыто, – заметил он, покачивая головой. – Разыскные мероприятия закончились, теперь начинается легальная работа.

– Совершенно верно, – подтвердил я. – Подкупленный адвокат представит убийство Гарсии как самозащиту. Эти люди совершили сотни преступлений в прошлом, но реально осудить их мы можем только за это одно.

– Ну, ну, – бодрым голосом возразил Бэйнс, – я все-таки лучшего мнения о наших законах. Одно дело – убить, защищаясь, и совсем другое – хладнокровно заманить человека в ловушку, какую бы потенциальную опасность он ни представлял. Нет, нет, я думаю, все мы будем оправданы, когда увидим обитателей Хай-Гейбла на следующей выездной сессии Гилдфордского суда.

Однако прошло еще некоторое время, прежде чем Тигр из Сан-Педро получил по заслугам. Хитрый и дерзкий, он вместе со своим сообщником умудрился сбить погоню со следа, войдя в здание на Эдмонтон-стрит и выйдя через черный ход на Керзон-сквер. С того дня их больше не видели в Англии. Шесть месяцев спустя в отеле «Эскуриал» в Мадриде были убиты маркиз Монтальва и сеньор Рули, его секретарь. Убийство приписали нигилистам, преступление осталось нераскрытым. Инспектор Бэйнс навестил нас на Бейкер-стрит и набросал словесный портрет жертв преступления: у маркиза Монтальва было властное лицо с магнетическими черными глазами, над которыми нависали кустистые брови; его секретарь – мулат с кофейной кожей. У нас не осталось сомнений, что возмездие, пусть запоздалое, наконец свершилось.

– Какое хаотичное дело, мой дорогой Уотсон, – сказал Холмс, раскуривая свою вечернюю трубку. – Думаю, вы не сумеете придать ему столь любезную вашему сердцу компактную форму. Оно простирается на два континента, включает две группы загадочных личностей и осложняется участием нашего уважаемого друга Скотта Экклза. То, что Гарсия включил его в свой план, говорит о недюжинном уме и хорошо развитом чувстве самосохранения. Дело это замечательно тем, что из огромного количества вариантов мы не без помощи бесценного инспектора Бэйнса выбрали именно ту нить, которая вывела нас на верную дорогу. У вас остались еще вопросы?