Рейчел Кейн - Мрачный залив

– Фу! – восклицает моя дочь. – Какая гадость! Нет.

– Определенно нет, – говорю я. – Вытри рот, Ви.

– Ты не моя мама.

– А за стол ко мне ты усаживаешься так, как будто да. Вытри рот.

Она неохотно подчиняется. Ви не любит делать что-либо не по своей воле, и я надеюсь, что когда-нибудь она это перерастет. Может понадобиться еще восемнадцать лет роста, прежде чем Ви обретет какое-нибудь подобие равновесия. Эта девушка мне нравится, я ее уважаю – и даже люблю в некотором смысле, – но отношусь к ней настороженно. Она состоит из сплошных острых углов, ее не обнимешь так, чтобы не пораниться. А я не хочу, чтобы мои дети – и особенно Ланни – поранились.

«Тогда тебе не следовало псевдоудочерять ее», – говорю я себе. Справедливо. Но я не могла просто бросить ее в тот момент, когда она готова была сорваться в штопор саморазрушения. По крайней мере, теперь у нее есть шанс. И кто-то, кто присмотрит за ней.

– Мне нужен ствол, – заявляет Ви. – Для защиты.

«О черт!»

– Не так быстро, – говорю я ей. – Если он тебе нужен, ты должна следовать тем же правилам, что и все в этом доме. Ты должна пройти обучение, и я не имею в виду эти дурацкие сетевые курсы стрельбы. Ты должна ходить в тир и хорошо научиться стрелять, а потом продолжить тренироваться, чтобы поддерживать форму. Понятно?

У меня нет власти заставить ее сделать так; Ви может просто фыркнуть в ответ на мои слова и сделать так, как сама захочет. Но она сидит за моим столом, и я говорю с ней самым строгим своим тоном.

К моему удивлению, это срабатывает; Ви несколько секунд задумчиво жует яичницу, потом произносит:

– Ну, я мало что знаю насчет стволов. Может, и правда кто-то вроде тебя должен сказать мне, что и как надо делать.

– Огнестрельное оружие – для нападения. Оно не сможет защитить тебя. Оно не для того, чтобы хвастаться. Единственное, что оно может – и может это хорошо, – это убить кого-то, кто, как ты считаешь, пытается убить тебя, и не дать ему это сделать. В этом-то и проблема – в суждении. Потому что ты должна быть готова принять это решение за долю секунды, не имея достоверной информации, в ситуации, когда в твоей крови бурлит адреналин, когда ты испугана до смерти.

– Но у тебя есть ствол, и не один, – говорит Ви, к моему удивлению, без всякой враждебности.

– Есть. Потому что я должна защищать детей. И потому что я не романтизирую оружие. Это не средство почесать свое самолюбие, Ви. Это инструмент для убийства, и вред, который оно причиняет, – настоящий и жестокий. Иногда необратимый.

– Знаю, – говорит Ви. И она действительно это знает, она видела уже слишком много подобных вещей. – Но мне кажется, оно нужно мне, миз Проктор. И я хотела бы, чтобы ты помогла мне раздобыть ствол.

Она говорит это без обиняков, и я чувствую пристальный взгляд Ланни, направленный на меня. У Ланни нет пистолета, но она раз в неделю посещает занятия; мы с ней упражняемся вместе. У нее тоже есть хороший шанс.

– Давай договоримся, – обращаюсь я к Ви. – Ты ходишь вместе с нами заниматься в тир, начиная с сегодняшнего вечера. Купишь пистолет только тогда, когда я скажу, что ты к этому готова, то есть когда тебе по всем документам исполнится восемнадцать лет. И когда ты его купишь, продолжишь упражняться. Я проверю. Понятно?

Она кивает и не отвечает, слишком занятая тем, чтобы жевать. Я не уверена, что приняла хорошее решение. Ви Крокетт – личность нестабильная, у нее случаются непредсказуемые пики и спады, прежде она проявляла склонность к причинению вреда себе – посредством таблеток, выпивки и просто безрассудного поведения. Но помимо этого, она уязвима, и это письмо – признак того, что что-то грядет. Тот факт, что этот человек знает, где она живет… тревожит меня.

Сейчас это лучший выбор, какой я могу сделать.

Ви приканчивает свой завтрак, и я предлагаю подвезти ее до ее квартиры, чтобы ей не пришлось идти обратно в этих нелепых тапках. Она соглашается.

Когда дети уходят на занятия, в машине остаемся только мы с Ви. Я говорю:

– У тебя уже есть пистолет, верно?

Она вздрагивает и слишком резко оборачивается.

– С чего ты взяла?

– С того, что я знаю тебя, Ви. Ты никогда не просишь разрешения. Ты предпочтешь просить прощения – иногда.

Ви пожимает плечами и отворачивается, но я вижу на ее щеках румянец.

– Это мое дело, – произносит она. – Разве нет?

Это так. Ви Крокетт добилась эмансипации и теперь считается взрослой, хотя по закону она еще не может владеть огнестрельным оружием, но я не собираюсь ее бранить. Во все времена жизнь женщины подвергалась опасности, и это просто факт жизни.

– Нынче утром ты сделала это и моим делом. Сегодня вечером я еду в местный городской тир. Возьму тебя с собой, и мы посмотрим и на твой пистолет, и на то, как ты с ним обращаешься. Ладно?

Она колеблется, потом кивает, крепко сжав зубы. Ей не нравится все это: я слишком близко подошла к границам ее послушания. Еще меньше ей понравится, когда мы окажемся в тире, но я намерена обучить ее должным образом.

Когда я останавливаю машину перед многоквартирным домом, где живет Ви – это дешевое, но чистое место, – она, не сказав больше ни слова, вылезает из автомобиля и идет прочь в своих огромных тапках, спадающих с ног. Мужчина, курящий на тротуаре перед домом, бросает на нее долгий оценивающий взгляд. Она жестом показывает ему «отвали», отпирает дверь и захлопывает ее за собой.

Мне не нравится выражение лица мужчины, и я сижу в машине, припаркованной на стоянке, пока он не выкидывает окурок и не направляется в дом. Я отмечаю, в какую квартиру он пошел.

Я подозрительная сука, но опыт показывает, что это полезная черта характера.

Когда я добираюсь до городка, где жила Шерил Лэнсдаун, еще только-только начинает брезжить рассвет. Вэлери представляет собой несколько ухабистых улиц, вдоль которых стоят обшитые досками дома. Поток переселенцев, затопивший после урагана «Катрин» Нортон и Стиллхауз-Лейк, сюда не добрался. Выглядит городок уныло, но, возможно, виной просто утренний сумрак. Немногочисленные уличные фонари борются с ним и проигрывают.

Поскольку я знаю такие городки, я в курсе, что все, кто уже проснулся, будут таращиться на мою машину, проезжающую по улице. В таких городках все знают всех, и каждое транспортное средство давным-давно известно любому. Я замечаю свет в нескольких домах, мимо которых проезжаю, потом делаю еще два поворота и останавливаюсь перед домом, где, согласно нашим данным, живет Шерил Лэнсдаун. На подъездной дорожке не вижу больше никаких машин. Однако в доме горит свет, пробиваясь сквозь белые шторы. Дом выглядит куда приятнее, чем я ожидала, он больше соседних. Я паркуюсь и выжидаю пару секунд, чтобы приготовиться. Неизвестно, что случится: или я найду человека, который будет в шоке от ужасных новостей, или обнаружу что-то еще, что поможет прояснить загадку, или не найду вообще ничего. Я устала, но должна заставить свои мозги мыслить ясно.