Энн Кливз - Рассказывая сказки

Они сидели в гостиной в Спрингхеде, пили чай и ели фруктовый пирог. Речь зашла о семьях. Джеймс понимал, что когда-нибудь это произойдет, но сейчас он не был готов. Разговор начался вполне безобидно.

– В следующем месяце Мэри исполняется пятьдесят, – сказал Роберт. – Мы думаем устроить праздник.

– Разве? – Мэри стояла, согнувшись, перед камином, пытаясь разжечь огонь посильнее. Они жгли бузину, она была еще зеленая и давала мало тепла, но лицо Мэри раскраснелось над раздутыми углями.

– Ну, я подумал, что стоит. Мы толком не отметили серебряную свадьбу, а мне бы хотелось устроить что-нибудь в твою честь.

– Не знаю… – Перспектива, похоже, испугала ее, но Роберт этого не заметил. – Кого мы позовем?

– Я подумал отпраздновать на широкую ногу. Пригласить друзей из церкви, молодежь из клуба. Мне не хватает молодежи в доме.

– Ой, нет, мне кажется, это не лучшая идея. Я бы лучше устроила что-нибудь скромное. В кругу семьи.

Тут и произошел неожиданный поворот.

– Если тебе так хочется, – сказал Роберт. – Я, кстати, подумал, что это была бы хорошая возможность познакомиться наконец с семьей Джеймса. Я уверен, ты не будешь против их прихода.

Джеймса охватила паника, и он надеялся, что ему удалось скрыть это лучше, чем Мэри.

– Это очень любезно. Но у меня нет семьи. Нет близких.

– Мне всегда казалось это малоправдоподобным. Жаль, что на свадьбу не пришел никто из твоих родственников. Если дело в какой-то семейной ссоре, самое время примириться. Сейчас нужно думать о новом поколении.

– Нет, – сказал Джеймс, чуть резче, чем ему хотелось. – Ничего такого.

– Подумай об этом, – сказал Роберт. – Если вспомнишь кого-нибудь, приглашай. У всех есть пожилые тетушки, троюродные братья и сестры. Нам бы хотелось с ними познакомиться.

– Честно. – Джеймсу удалось скрыть раздражение в своем голосе. – Я совсем один. Вот почему я так благодарен быть одним из почтенных Уинтеров. – Он сразу понял, что нашел правильные слова. Роберт просиял.

В машине по дороге домой Эмма извинилась за поведение отца.

– Серьезно, – сказала она. – Он такой неотесанный. Вечно все выпытывает. Именно из-за таких, как он, у соцработников плохая репутация. – На обратном пути из Спрингхеда она всегда была в приподнятом настроении. Пытка для нее заканчивалась до следующей недели. Джеймс, напротив, был непривычно встревожен. Хотя он отделался от Роберта на этот раз, он подозревал, что расспросы продолжатся.

Когда они приехали домой, он расслабился, подумав, что его паника смехотворна. Ребенок в машине раскапризничался, и Эмма сразу отнесла его наверх в ванную. Джеймс снял костюм, переоделся и стоял у двери в ванную, прислонившись к стене, и наблюдал за ними. Об этом он мечтал всю жизнь. О таком доме. О такой семье.

Они рано легли спать, потому что он все еще был на службе, и очередь дежурить вскоре должна была дойти до него. Он работал двенадцать дней и восемь дней отдыхал. Он сразу же провалился в глубокий сон, и мысли о Роберте его не тревожили.

Эмма вышла за него из-за романтического представления о море и о нем самом. А он не смог соответствовать этой фантазии.

Эта мысль поразила его, как удар молнии, в момент между тем, как зазвонил телефон и как он на него ответил. Затем испарилась, как воспоминания о сновидении испаряются, как только полностью проснешься.

Его вызывали на работу, как он и думал. В информационном центре работали две женщины, которые регистрировали звонки от агентов владельцев судов, приближавшихся к устью Хамбера или готовившихся к выходу из порта, а потом звонили лоцману, который был следующим в списке, чтобы тот вышел к кораблю. Он сразу же узнал голос. Марша. Она нравилась ему больше, чем Джо. Марша хорошо работала и всегда общалась уважительно. Он включил ночник и записал пару деталей, которые могли ему понадобиться.

– Корабль из Гула, мистер Беннетт. – У нее был спокойный голос. Она напомнила ему медсестру, отвечавшую за отделение в ночную смену. – Русский. Груз – дерево.

До Гула было далеко – минимум восемь часов пути, – но сегодня он был не против. Он быстро оделся, хотя ночью дороги были пустые и времени было достаточно. Днем это был бы кошмар. Всего одна пробка по дороге в Халл, и пропустишь прилив. Система жесткая. В последнее время был сплошной стресс, даже по дороге в офис. Эмма этого не понимала. Она считала, что у него нет эмоций. Что он ничего не чувствует.

Когда зазвонил телефон, она повернулась, но снова заснула глубоким сном, лежа на спине. Он долго ждал подходящую женщину, чтобы жениться, и как только зашел тогда в класс, где она готовила свой первый урок, понял, что нашел ее. Она выводила на доске русский алфавит, нахмурившись от усердия, стараясь писать ровно. Он пришел первым, и она отметила его имя в списке. Маленькая девочка, игравшая в учителя. Когда вечерний урок закончился, он подождал ее в коридоре и спросил, может ли пригласить ее выпить. В благодарность за то, что сделала первый урок таким приятным. Он сказал, что терпеть не мог школу в детстве и нервничал, записываясь на вечерние курсы для взрослых.

Конечно, до нее были и другие женщины, но он ничего им не обещал, ясно давая понять, что у него нет никаких серьезных намерений. Его жизнь была распланирована. Он сделал себя сам, во всех отношениях. Найти правильную жену было так же важно, как стать самым молодым лоцманом первого класса на Хамбере. Он твердо держался системы, не терпел никаких отклонений. Он был амбициозен, но дело было не только в этом. План – вот все, на чем держалась его жизнь. И это сработало. В Эмме было все, на что он надеялся.

На улице все еще шел дождь, беспрерывная морось. Он подумал, что в этой части страны больше оттенков серого, чем где-либо, где он побывал. А он поездил по миру, пока учился на капитана. Серый туман над морем летом, синевато-черные грозовые облака, почти черное море. Сегодня море было плотным, бледно-серым, как густой туман, выхватываемый светом фар.

Движение дворников вгоняло в транс, а дорога до офиса была настолько знакомой, что почти не требовала концентрации. Периодически Джеймс натыкался на развязку, видел вывеску паба или силуэт церкви во мгле, и тогда к нему резко приходило осознание того, где он проезжал. В остальном же он вел на автомате, как в полусне. В таком состоянии накатывают воспоминания. Расспросы Роберта о его родственниках его обеспокоили. Должен же быть кто-то… У всех есть пожилые тетушки, троюродные братья и сестры. И еще был Кит Мэнтел. Его лицо было повсюду. Пялилось с экранов телевизоров, передовиц газет. В этих мыслях было легко завязнуть. Но Джеймс натренировал себя не думать о плохом. Поддавшись панике, он мог потерять слишком многое. Он стал дышать медленно и думать об Эмме, идеальной жене лоцмана, нежной и непритязательной, спавшей в его постели.