Франко Маннара - Меня зовут Бёрди

Он ждет, когда кто-нибудь войдет в подъезд, чтобы последовать за ним, но никого нет. Через час, не меньше, девушки выходят, смеясь, садятся в ожидающее у подъезда такси и исчезают. Паоло не успел сориентироваться и смотрел на эту сцену, как в кино, пассивно, словно загипнотизированный этой дверью, с которой так долго не сводил глаз, боясь их упустить.

Припарковавшись возле дома, он почувствовал, что на тротуаре кто-то есть и быстро приближается к нему. От первого удара уклонился инстинктивно, это умение отточено долгими часами тренировок. Почти десять лет он занимается китайским боксом в спортзале на улице Фонтен, где тренируется большинство вышибал с Пигаль. Он не показывался там уже несколько недель, но рефлекс сработал. Второго и третьего, однако, избежать не удалось, и вот он лежит, сбитый с ног. Над ним навис склонившийся к нему Фарид Мусауи: есть разговор. Паоло запросто мог бы врезать ему, но он знает, что от этого будет только хуже.

– Паоло, ты оборзел, парень, ты же нас знаешь. Ты к кому пришел бабок клянчить, а? Мы тебе Почта-банк или что? Вчера мы тебя ждали, и позавчера, и третьего дня. Ты же знаешь, как мы тяжелы на подъем, просто звереем…

– Я знаю, я сглупил. Мне нечего сказать. Если я скажу, что собирался зайти завтра, вы мне не поверите, но это правда.

– А почему бы нам тебе не поверить? – фыркает Карим Мусауи, улыбаясь брату. – Мы должны сомневаться в твоем слове?

– Я нашел работу, и платят мне раз в неделю, зарплата завтра, и я принесу вам часть долга вечерком. Думаю, смогу выплатить все в две, максимум три недели.

– Ты должен нам уже не 5000 евро, а 5100, с процентами, и это мы еще добрые. Если через две недели не расплатишься, придется тебе потратиться на дантиста. А пока мне нужна гарантия, что ты не смоешься до завтра.

Фарид Мусауи поворачивается к мотоциклу, ищет ключ зажигания и понимает, что у этой модели его нет. Есть только «гвоздь» от фары, как называют его байкеры. Металлический стержень длиной три-четыре сантиметра с черным пластмассовым колпачком, который включает контакт, если воткнуть его в гнездо над фарой.

Он вытаскивает гвоздь за колпачок и кладет его в карман.

– Если не явишься завтра, заберу его.

Братья медленно удаляются в сторону бульвара Орнано, уже говоря о своем.

Паоло познакомился с Мусауи через их кузена Ахмеда, друга детства, это плюс. Все четверо долго занимались боксом в одном клубе, но потом братья бросили тренировки, предпочитая заниматься «делами» – их слова. А Ахмед и Паоло и сейчас, десять лет спустя, надевают перчатки вечером по понедельникам и четвергам.

Дождавшись, когда они скроются за углом улицы, он сходил за вторым гвоздем, который держит дома – они стандартные, – и перегнал мотоцикл. К счастью, братьям не пришло в голову забрать ключи от замка блокировки руля.

Уже десять дней Паоло следит за каждым шагом девчонки. Все тот же замкнутый круг: она побирается на окрестных площадях, ест греческие сэндвичи на скамейках, пьет крепкое, больше восьми градусов, пиво из больших банок и раз в три-четыре дня бывает на улице Фоли-Реньо. Во второй раз он сумел проникнуть в дом, придержав дверь перед молодой мамашей с коляской. Пробежавшись по этажам, угадал по звукам, что они на третьем, за правой дверью. На почтовом ящике значилось «Sérum Édition». Ничего больше ему узнать не удалось.

Виноваль как будто доволен его работой, и первая зарплата отправилась прямиком в карманы братьев Мусауи, это их успокоит на несколько дней. Получив для начала почти 1000 евро за неделю, Паоло знает, что не сможет расплатиться так быстро, как обещал, но регулярный приток наличности наверняка отчасти умиротворит его кредиторов. Такими темпами он даже сможет, пожалуй, купить себе новый усилитель, да и гитару, почему бы нет. Хоть Виноваль и предупреждал, что объем работы не гарантирован, ему плевать, сейчас он при деньгах, и жизнь прекрасна.

Сегодня вечером, в пятницу, во избежание любых неожиданностей, он припарковал мотоцикл на маленькой площади в конце улицы Фоли-Реньо. Улицы вновь заполняются людьми, бары выплеснулись на тротуары. С приходом весны столица оживает. Ей хочется потянуться, раскинуть затекшие за зиму ноги, потоптать асфальт, на долгие недели осиротевший. Ночь, черная ли, белая, еще не покончила с Парижем, столица просто изменила вкусы, переместилась под носом у парижан к другим эрогенным зонам. Когда власть берут сумерки, ее истинные любовники выдвигаются на уровни зыбкой серости. Танцы до упаду. Возбужденные тени. Квантовая хореография. Диджеи из стрип-клубов на Пигаль, ужинающие в 6 часов утра в фальшиво модных и подлинно кокаиновых заведениях на Елисейских Полях, выплевывающих пачками пьяных женщин в такси с тонированными стеклами, и просто лоботрясы, ошивающиеся у башен на авеню Криме, – все занимаются любовью в ночи, стоит только проклюнуться лету.

Как и на прошлой неделе, девушки вышли при параде и направляются в сторону кладбища Пер-Лашез, а он следует за ними на расстоянии. Несколько раз за неделю Паоло видел, как Соня озиралась, и кожей чувствовал, что ее взгляд скользит по нему. Он говорит себе, что от злоупотребления кофе и дорожек кокаина, принятых вчера с Шалой, у него, наверное, разыгралась паранойя.

С тех пор как он рассказал остальным участникам группы о своем новом занятии и однажды вечером пришел после слежки на репетицию, не переодевшись, дружки не упускают случая всячески над ним поиздеваться. Он сам дал им повод, и они вовсю этим пользуются.

– Вы пришли снять показания счетчика?

– А в португальца ты переодевался?

– Сколько мы вам должны за суши?

Паоло понимает, что это надолго, но не обижается, они ведь не со зла.

Он берет висевший на мотоцикле шлем и отключает противоугонное устройство, чтобы среагировать быстро, если что. На мобильный начинают сыпаться эсэмэски.

«Антихрист играет сегодня в сквоте на авеню Сент-Уан. Мы с Тони идем, ты с нами?» – пишет Шала.

«В котором часу? Еще пасу панкушек».

«Скажи им, пусть тоже приходят… Девочки ничего?»

«В котором часу?» – нервничает Паоло, он боится упустить девушек.

«Не бухти, в 22. До них будет другой коллективчик, по-моему, чудной. Выпьем аперитив в «Крикуй», сегодня гуляш в подарок».

«Чудной» – это слово Шала употребляет, когда не может чего-то понять. Будь то чувство, ситуация или, как сейчас, музыкальная группа. Это стало его семантическим мультитулом, на все случаи жизни.

«ОК, посмотрим, сообщу вам».

«Кстати!»

«Ну?»

«Можно заказать к устрицам еще фунт креветок?»

«…»

«Знаешь, ты меня реально возбуждаешь в этом пальтишке, хочется долго тебя иметь на палубе траулера…»

«Иди на хер!»

«Ха-ха-ха… Брось, старина, я рад за тебя, что ты нашел работенку!»