Анна Грин - Дело Ливенворта (сборник)

– Похоже, у вас прямо-таки иррациональная вера в виновность Клеверинга.

Я опешил. Неужели это правда? Возможно ли, что странное предубеждение мистера Харвелла против этого человека каким-то образом повлияло на мои суждения?

– Но, может быть, вы и правы, – продолжил мистер Грайс. – Я не хочу делать вид, что мои убеждения непоколебимы. Будущее расследование вполне может выявить что-то против него, хотя лично мне это кажется маловероятным. Он слишком упорно вел себя как муж женщины, имеющей мотив для совершения преступления.

– За тем лишь исключением, что он покинул ее.

– Никаких исключений – он не покидал ее.

– Что вы хотите этим сказать?

– Я хочу сказать, что мистер Клеверинг не уехал из страны, а лишь сделал вид, что уехал. Что вместо того, чтобы по ее команде тащиться в Европу, он лишь сменил жилье, и теперь его можно найти в доме напротив ее дома, более того, у окна, где он сидит день за днем, наблюдая за теми, кто заходит и выходит через парадную дверь.

Мне пришли на ум указания, которые мистер Грайс давал во время памятного разговора, проходившего в моем кабинете, и я был вынужден истолковывать их по-новому.

– Но в «Хоффман-хаус» меня заверили, что он отплыл в Европу. Я лично говорил с человеком, который клялся, что отвез его к пароходу.

– Именно так.

– А мистер Клеверинг после этого вернулся в город?

– В другом экипаже и в другой дом.

– И вы хотите сказать, что этот человек кристально чист?

– Нет, я всего лишь хочу сказать, что нет ни единого доказательства того, что это он застрелил мистера Ливенворта.

Я встал и прошелся по комнате. На несколько минут повисла тишина. Но бой часов вернул меня к насущным потребностям, и, повернувшись, я спросил мистера Грайса, что он намерен предпринять.

– Я могу сделать только одно.

– И это…

– Действовать на основании своих взглядов на это дело и арестовать мисс Ливенворт.

Я к этому времени уже набрался выдержки и смог выслушать это молча. Но я не мог хотя бы не попытаться помешать его планам, поэтому сказал:

– Но я не понимаю, какие у вас есть доказательства – достаточно веские! – чтобы идти на такие крайние меры. Вы сами дали мне понять, что существующего мотива недостаточно, даже если учитывать, что подозреваемая сторона находилась в доме во время совершения убийства. Что еще вы можете сказать против мисс Ливенворт?

– Прошу прощения. Я сказал «арестовать мисс Ливенворт»? Нужно было сказать «Элеонору Ливенворт».

– Что? Мисс Элеонору? Да вы же только что говорили, что она из всех сторон в этом деле единственная совершенно ни в чем не виновна.

– И все же она единственная, против кого есть свидетельские показания.

Не признать этого я не мог.

– Мистер Рэймонд, – с очень серьезным видом произнес он, – публика начинает беспокоиться. Нужно что-то сделать, чтобы успокоить ее, хотя бы сиюминутно. Мисс Элеонора сама накликала на себя подозрения полиции и теперь должна расхлебывать последствия своих действий. Мне очень жаль. Она благородна, я восхищаюсь ею, но закон есть закон, и хотя я считаю ее невиновной, придется ее арестовать, если только…

– Я не могу с этим смириться! Это нанесет неисправимый вред той, которая виновата лишь в том, что беззаветно любит сестру, недостойную этого. Если это мисс Мэри…

– Если только до завтрашнего утра ничего не произойдет, – продолжил мистер Грайс так, будто я ничего и не говорил.

– До завтрашнего утра?

– Да.

Я попытался представить себе это, попытался смириться с тем, что все мои попытки оказались бессмысленными, и не смог.

– Вы не дадите мне хотя бы дня? – в отчаянии спросил я.

– Для чего?

Увы, я этого не знал.

– Чтобы встретиться с мистером Клеверингом и вырвать у него правду.

– Чтобы все испортить, – буркнул он. – Нет, сэр, жребий брошен. Мисс Элеоноре известно единственное обстоятельство, которое уличает ее сестру в этом преступлении, и она должна рассказать нам о нем или испытать на себе последствия отказа.

Я сделал еще одну попытку.

– Но почему завтра? Мы столько времени потратили на расследование, почему бы не подождать еще немного? Тем более что след становится все горячее. Если покопаться еще немного…

– Повалять дурака еще немного! – взорвался мистер Грайс. – Нет уж, сэр, хватит копаться. Настало время для решительных шагов. Хотя, признаюсь, если бы удалось найти недостающее звено…

– Недостающее звено? Какое?

– Непосредственный мотив этого преступления. Например, какое-нибудь доказательство того, что мистер Ливенворт грозил недовольством племяннице или местью мистеру Клеверингу, сразу поставило бы меня в выгодное положение, и тогда арестовывать мисс Элеонору не пришлось бы. О нет, миледи! Я сам войду в ваши золотые хоромы и, когда вы спросите меня, нашел ли я убийцу, я отвечу «да» и покажу одну бумажечку, которая удивит вас! Но недостающие звенья так просто не находятся. Мы копали и копали – как вы изволили назвать нашу систему расследования! – и все впустую. Ничего, кроме прямого признания одной из вовлеченных в дело сторон, не даст то, что нам нужно. Я скажу, что я сделаю! – неожиданно громко воскликнул он. – Мисс Ливенворт попросила держать ее в курсе и с нетерпением ждет, когда будет найден убийца, даже предложила громадную награду, вы же знаете. Что ж, я удовлетворю ее желание. Мои подозрения вместе с их причинами произведут интереснейшее разоблачение. И я не очень удивлюсь, если они вызовут не менее интересное признание.

В ужасе я вскочил на ноги.

– Во всяком случае, я собираюсь попробовать. Мисс Элеонора стоит того.

– Это не поможет, – возразил я. – Если мисс Мэри виновна, она никогда не признается. Если нет…

– Она скажет, кто виновен.

– Не скажет, если это Клеверинг, ее муж.

– Скажет, даже если это Клеверинг, ее муж. Она не так преданна, как мисс Элеонора.

С этим я не мог не согласиться. Она не стала бы прятать ключи ради чьего-то спасения; нет, если мисс Мэри выдвинуть обвинение, она заговорит. Будущее выглядело достаточно мрачным. И все же, когда вскоре после этого разговора я оказался на оживленной улице, мысль о том, что мисс Элеонора свободна, заслонила остальные, наполняя меня и направляя, пока возвращение домой под дождем в тот день не стало одним из ярких воспоминаний моей жизни. Лишь с наступлением полуночи я начал постепенно понимать, в каком критическом положении находится мисс Мэри, если версия мистера Грайса верна. Но как только эта мысль захватила меня, ничто уже не могло прогнать ее из головы. Как я ни гнал ее, она довлела, порождала гнетущие предчувствия. К тому же я не смог ни заснуть, ни отдохнуть, хотя и лег рано. Всю ночь я метался по подушке, тоскливо повторяя про себя: «Что-то должно случиться, что-то обязательно помешает мистеру Грайсу осуществить свой ужасный замысел». Потом я вздрагивал и спрашивал себя, что может случиться. Сознается мистер Клеверинг? Вернется Ханна? Мисс Мэри проснется и произнесет слова, которые столько раз готовы были сорваться с ее уст? Но дальнейшие размышления показывали, насколько маловероятно каждое из этих событий, и мозг мой был полностью истощен, когда на рассвете следующего дня я наконец заснул и увидел сон, в котором мисс Мэри стояла с пистолетом в руке над мистером Грайсом. Из этого видения меня вырвал громкий стук в дверь. Торопливо поднявшись, я спросил, кто там. Ответ пришел в виде сложенного листа бумаги, проникшего в спальню из-под двери. Подняв его, я увидел, что это послание от мистера Грайса, и говорилось в нем следующее: