Жаклин Уинспир - Незавершенная месть. Среди безумия

– Да, интервалы между эпизодами все короче. Того и жди, что завтра он убьет и покалечит целую улицу, а то и весь город, – добавил Страттон.

– Эркарт уже наверняка доложился премьер-министру, – проговорил Макфарлейн, глядя в окно.

– Каким образом это повлияет на расследование, сэр? – осведомился Страттон.

– Начнется базар-вокзал: к делу подключена полиция, Особая служба, парни из Малберри-Пойнт и чокнутые профессоры. Только этого мне недоставало – разбираться с толпой умников.

Мейси молчала, вспоминая то утро – неужели это было только вчера? – когда она садилась в оксфордский поезд на Паддингтонском вокзале и случайно увидела Энтони Лоуренса, ожидавшего поезд на Пензанс. А ведь этот поезд останавливается в Беркшире, совсем рядом с деревушкой Литтл-Малберри.

Иногда кажется, будто мне остался только сон. Нечем заняться, некуда идти, не с кем поговорить – разве что Краучер иногда заглянет, – и единственный человеческий голос, который я слышу, тот, что звучит у меня в голове. Раньше со мной разговаривал Иэн, но его больше нет. Ну почему он не подождал? Если бы только он сумел пережить Рождество, мы поставили бы их на колени – этих толстяков, которые, набив животы, греются у своих каминов и недоумевают, отчего мы не можем работать .

Человек подошел к железной кровати и отдернул заплесневелое сырое одеяло. Шерстяная ткань под пальцами была жестче проволоки. Он съежился под ветхим покрывалом и продолжил писать.

Я отнял жизнь. Еще одну. Собаки и птицы их не впечатлили. А я ведь предупреждал. Я оказался ненужным, меня выбросили, отшвырнули, как грязную тряпку, но скоро кое-кто вспомнит обо мне. Когда маленькие людишки посмотрят в свои маленькие микроскопы и увидят кое-что, чего раньше не видели, они поймут, чем я обладаю. Тогда ситуация изменится. Мы добьемся своего – мы, солдаты, которые все еще ждут перемирия.

Веки наливались свинцовой тяжестью, холод все глубже проникал под кожу. Какое-то время он словно находился в пустоте между «тем» и «этим» светом, на грани между жизнью и смертью, но в конце концов его глаза, еще затянутые пеленой сна, вновь открылись.

Мейси отпустила Билли навестить Дорин в Уичетт-Хилле и ожидала, когда часы на камине покажут девять: она собиралась позвонить доктору Лоуренсу. На время расследования Мейси опять официально включили в группу Макфарлейна, и работы предстояло немало.

Погрузившись в свои заметки, Мейси вздрогнула от неожиданности, услышав колокольчик, звон которого возвещал о посетителе у парадной двери. Подойдя к окну и выглянув вниз, она увидела у двери лишь краешек спины в пальто. Мейси обвела глазами площадь и уже хотела отвернуться, как вдруг различила вдалеке ярко-синее пятно и характерные очертания капота «Бугатти», припаркованного на дальнем конце площади у перекрестка с Конвей-стрит. «Присцилла?» – прошептала Мейси, бегом спустилась по ступенькам и открыла дверь.

– Я уж думала, ты никогда не доползешь! – Присцилла щелчком отправила окурок на тротуар и шагнула через порог. Остановилась, расцеловала Мейси в обе щеки, протянула руку. – Ну, показывай, где трудишься, пчелка.

– Прис, что ты здесь делаешь? – спросила Мейси, поднимаясь по ступенькам. Она привела подругу в контору и подвинула два стула к газовому камину, прибавив огня, чтобы скорее согреть комнату.

– Так вот где ты вкалываешь каждый день в поисках справедливости – или что ты там делаешь, гоняешься за преступниками?

– Хочешь чашечку чая?

– А кофе у тебя нет?

– Нет, Прис, извини.

Присцилла махнула рукой. Как всегда образец элегантности, она была одета в светло-серый костюм, состоявший из удлиненного жакета с узким ремешком и прямой, почти облегающей юбки до середины икры. Плечи закрывала черная меховая накидка, в тон ей были черные туфли и сумочка, из которой Присцилла достала пачку сигарет.

– Не возражаешь?

– Вообще-то лучше не надо. Я потом целый день буду кашлять. – Мейси зябко поежилась, несмотря на тепло, исходившее от очага. – У тебя все в порядке?

Глаза Присциллы наполнились слезами.

– Не обращай внимания. Я просто подумала… Может, пропустим где-нибудь по глоточку? Я бы заодно и покурила.

– Потерпи, пожалуйста. Эй, что с тобой? – Мейси встревоженно поглядела на старинную подругу.

Даже в самые тяжелые времена Присцилла не выглядела так скверно. Сейчас она сидела на стуле, бессильно сгорбив спину и кутаясь в меховую накидку, словно ища поддержки.

– Ох, Прис… – Мейси опустилась перед ней на колени и обняла. – Рассказывай, что стряслось.

– Я… я даже не знаю, что со мной такое… У меня прекрасный дом, трое замечательных сыновей, любимый и любящий муж, а я барахтаюсь, точно утопающая. – Присцилла не отстранилась, а наоборот, словно ребенок в материнских объятиях, прильнула к Мейси, успокаиваясь от ее тепла и силы. – Я чувствую себя последней дурой, и этот камень на душе все тяжелее и тяжелее с каждым днем, а ведь, по идее, сейчас я должна готовиться к новогодней вечеринке.

Мейси не утешала подругу, позволив ей поплакать в тишине. Через некоторое время Присцилла выпрямилась.

– Не знаю, что бы я без тебя делала. Знаешь, в Биаррице я страшно по тебе скучала. – Помолчав, она добавила: – Мейс, я в полной растерянности. Здесь мне так плохо…

– Присцилла, в твоей жизни произошла крупная перемена, не стоит это недооценивать, – мягко заговорила Мейси. – В Лондоне все иначе.

Присцилла кивнула:

– Я… я не чувствую, что я дома, на родине.

Продолжая держать подругу за руку, Мейси убрала со стула подушку и устроилась рядом.

Присцилла всхлипнула, достала из сумочки платок, промокнула глаза.

– Я хотела бы вернуться в Биарриц, но сейчас все только-только начало налаживаться. Мальчишки в восторге от жизни в Лондоне, у Дугласа дела пошли в гору, так что торопиться некуда… – Она вздохнула. – Никак не могу здесь осесть.

– Ты осела в Биаррице.

В глазах Присциллы опять заблестели слезы.

– Что со мной, Мейси? Ты ведь все знаешь про такие состояния. Что со мной не так?

Мейси откинулась на спинку стула.

– Я лишь подскажу, что, по моему мнению, способно тебе помочь.

– Нет-нет, объясни, что со мной творится. Я заливаюсь слезами с той минуты, как утром провожаю мальчиков в школу, и реву весь день до их возвращения. А на людях делаю вид, будто все отлично. – Присцилла вновь вытерла глаза. – Я чувствую себя такой эгоисткой, Мейс… Сколько в этой стране голодных, калек, безработных, сколько людей мечтают жить так, как я, а я превратилась в унылую развалину.

– Присцилла, когда в прошлом году я приезжала в Биарриц, ты рассказала мне о своей жизни, рассказала честно и без прикрас, и это помогло мне увидеть мои собственные проблемы. Я поняла, что не победила дракона из моего прошлого – из нашего прошлого, общего для всех мужчин и женщин, видевших войну собственными глазами. Помню, ты рассказывала, как стояла на краю пропасти, но сумела отойти и выстроить жизнь заново, рассказывала о своей семье и о том, как много она для тебя значит. Ты нашла место, которое стало твоим домом и излечило душу. Именно это мы все ищем – свой дом, свое место.