Кэрол Дуглас - Танец паука

– Нехорошо так говорить, – признала я, – но очень обидно, что человек, который мог бы пролить свет на последние недели жизни твоей возможной матери, умер, опередив нас на один шаг.

– Да, обидно, но сам факт очень многообещающий и, должна сказать, крайне зловещий.

– Не люблю, когда ты используешь это слово.

– Какое? «Многообещающий»?

– «Зловещий». Ты же знаешь, что не можешь устоять перед подобными событиями.

Примадонна развалилась на диване; струйка дыма поднималась от маленькой папиросы, вставленной в перламутровый мундштук с золотой змейкой, и обвивала ее высокую прическу, делая Ирен похожей на роковую женщину в стиле Сары Бернар.

– Вини в этом мое театральное детство, – сказала она. – Ты не упомянула самое важное из того, что мы узнали, помимо шокирующих сведений о личности погибшего на бильярдном столе. Бедный мистер Холмс! Сомневаюсь, что ему удалось выяснить, чье искалеченное тело он видел.

– Во время ваших прошлых встреч он был достойным противником.

– Не надо говорить так резко, Нелл. Я понимаю, ты не хочешь, чтобы я забегала вперед. Не важно, кто кого обскачет в этой игре с перевесом в одно очко. На самом деле цель «игры» – остановить преступников, особенно когда речь идет о таком жестоком и запутанном преступлении.

Я сделала глубокий вдох:

– Меня удивило, что отец Хокс предлагал причислить покойную Элизу Гилберт к лику блаженных. На мой взгляд, любой благоразумный князь церкви совершил бы какое угодно количество грехов, лишь бы скрыть эту скандальную идею, не говоря уже о воплощении ее в жизнь.

– Святая Лола – уже само имя крайне противоречиво. Представляю себе пьесу о жизни Монтес. Потрясающая роль, говоря без преувеличений.

– Пьеса о жизни Монтес существует, она сама ее написала и сама сыграла в ней.

– Но там отсутствует последний, самый трогательный акт и нет упоминаний о потомстве, например обо мне. – Ирен так резко вскочила, что у нее потухла папироса. Потом примадонна покачала головой. – Ты совершенно права, Нелл, кто-нибудь из церковников мог прийти в ужас от идеи превратить грешницу мирового масштаба в пример спасения души в последнюю минуту. Но я сомневаюсь, что сегодня церковная власть станет прибегать к таким средневековым способам разрешения споров в вопросах веры, как пытки и убийства.

– Почему бы и нет? Особенно если в дело вовлечена Католическая церковь – не забывай, как сильно Лола ненавидела иезуитов. Должна признаться, что в этом отношении нахожу ее очень благоразумной. Ты помнишь об инквизиции?

– Да, и об охоте на ведьм тоже. Такие гонения были во всех религиях.

Я вздрогнула:

– Это убийство в доме Вандербильтов попахивает Средневековьем.

– Да и религиозным фанатизмом тоже, – наконец призналась подруга, снова усаживаясь. – Могу вменить себе в заслугу, что я указала мистеру Холмсу на сходство с распятием. Однако ключевым во вчерашнем разговоре с епископом Поттером было упоминание о краже драгоценностей Лолы Монтес. Судя по тому немногому, что мы прочли, драгоценностей было много и они стоили целое состояние. Уже в середине сороковых годов в ее багаже был целый сундук, набитый деньгами и дорогими украшениями. Это до того, как король Людвиг осыпал ее новыми подарками. Возникает резонный вопрос: а что с ними стало? Деньги – куда более универсальный мотив, толкающий в наши дни на преступления, чем религиозные противоречия.

– Если ты и впрямь ее дочь, причем единственная, то по закону являешься наследницей всех этих богатств.

– Тут целых два больших «если». Хоть я и не отказалась бы от принадлежащих мне по праву сокровищ, но куда больше меня беспокоит, что драгоценности и религиозные убеждения давно почившей авантюристки привели этим летом к смерти скромного священника, отошедшего от дел.

– Очевидно, он знал нечто такое, что убийцы хотели сохранить в тайне.

– Нет… Боюсь, кто-то пытался выяснить, что ему известно. Полагаю, смерть его стала случайностью, скажем так, неожиданным результатом столь изуверского обращения в силу почтенного возраста. Хотя в любом случае вряд ли мучители даровали бы ему потом свободу.

– Какая разница? Смерть его своей жестокостью потрясает воображение. Я бы хотела вернуться домой и забыть обо всем этом.

– Я тоже, Нелл. – Ирен встала и подошла к окну, выходящему на Бродвей. – Не верится, что в наши дни кто-то мог так безжалостно обойтись со стариком, да и просто с человеком. Однако еще в Париже мы получили неопровержимые доказательства того, что зло процветает на всей планете, причем такое, какое, казалось бы, должно кануть в Лету вместе с варварами. Вот почему я должна рассказать Шерлоку Холмсу обо всем, что мы услышали.

– Я так и знала! Ты хочешь под любым предлогом вмешаться в его расследование.

– Но кто-то вмешался в наше! Я не хочу, чтобы убийство отца Хокса осталось нераскрытым и безнаказанным, а ты?

– Разумеется нет… мне просто не нравится этот господин.

Ирен отошла от окна и подошла ко мне.

– Нелл, ты предана мне до неприличия, но должна простить детективу ту второстепенную роль, которую он сыграл, когда король Богемии преследовал меня два года назад. Ты осталась тогда в Сент-Джонс-Вуде, чтобы «приветствовать» моих преследователей, между тем как мы с Годфри покинули дом в предрассветный час. Ты сама рассказала мне, что говорили мистер Холмс и доктор Уотсон. Ты ведь признала: сыщик явно сожалел, что работает на короля. По твоим сведениям, он отказался принять дорогой подарок и предпочел портрет, который я оставила на память королю Вилли.

– Да, но ты когда-нибудь думала, почему он так поступил, Ирен?

На лице подруги появилось удивление, что случалось редко.

– Разумеется, чтобы выразить свое презрение к своему нанимателю, богемскому монарху. Я ведь оставила портрет вместо той официальной фотографии, где мы с королем позировали вместе и которую Вилли так хотел вернуть. Недостойно было позволить мне надеть королевские регалии и драгоценности, пусть даже в частном порядке, если он не собирался жениться на мне. Я достаточно хорошо знаю мистера Холмса, чтобы понять: он не выносит глупости.

– Но он сам был глупцом в той ситуации! Отказался от перстня с огромным изумрудом ради твоего портрета!

Ирен задумалась на пару секунд, а потом наморщила носик:

– На его месте я поступила бы точно так же. У короля Вильгельма тевтонские вкусы. Кроме того, изумруды часто бывают с дефектами, да и вообще они очень хрупкие. Короче говоря, то кольцо было слишком кричащим для элегантного джентльмена, особенно английского, особенно такого серьезного, как мистер Шерлок Холмс. Я сама предпочитаю сапфиры и рубины, если на то пошло. Может быть, мистер Холмс тоже.