Рори Клементс - Мститель

Вне себя от гнева, Шекспир вошел в школу и столкнулся со своим заместителем Джерико, который появился из боковой двери.

– Господин Шекспир, я решил, что мне лучше не попадаться им на глаза, – сказал он, потупив взгляд.

– Вы все правильно сделали, господин Джерико. Вы здесь один? Кажется, что в здании никого нет.

– Чума или нет, школа все равно закрыта, сэр. Этим утром я отправил мальчиков по домам.

– Что?

– Вчера вечером приехали люди епископа вместе с Рамси Блэйдом и привезли приказ, предписывающий нам немедленно закрыться, ссылаясь на то, что мы воспитываем богохульников и мятежников.

– Что за люди епископа?

– Персеванты с гербом королевы. Их предводитель сказал, что его зовут Топклифф. Он то и дело изрыгал ругательства и проклятья. Сказал, что я должен немедленно покинуть школу, и грозил пытками и смертью. Признаюсь, он меня безумно напугал.

Топклифф и Блэйд. В гневе Шекспир скрипнул зубами. Страха он не чувствовал. Кровь закипала в нем от ярости, которой он прежде никогда не испытывал. Он мог бы сейчас запросто убить этих людей.

– Где моя супруга?

– Она с Джейн и детьми отправилась на Королевскую биржу, послушать музыку.

– А Джек Батлер?

– Я не видел его, сэр. Но приходил господин Пис и оставил вам сообщение. Он просил передать, что отдал тела и полагает, что похороны пройдут в Уонстиде. Еще он сказал, что вы поймете, что это значит.

– Да, я все понял. Спасибо, господин Джерико. И не волнуйтесь, мы спасем школу.

Шекспир прошел в свой кабинет. На стоявшем в центре комнаты столе он заметил пачку бумаг, которые он принес из Эссекс-Хаус. Он так и не просмотрел их, но теперь, когда у него есть два-три часа относительного покоя и тишины, прежде чем он вернется к приговоренному к позорному столбу Фоксли Дэйру, он принялся пролистывать подборку, сделанную Артуром Грегори в комнате в башне.

Основной документ был написан рукой Джона Уайта, отца Элеоноры Дэйр. Это был отчет сэру Френсису Уолсингему, написанный им в конце 1587 года, по возвращении домой в попытке добиться снаряжения судов с продовольствием. В письме говорилось о трудностях долгого плавания через огромный океан к Карибскому морю, а оттуда к побережью Вирджинии. Путешественники испытывали большую нужду в еде и воде. Шекспир с интересом просмотрел документ, поскольку он восполнял пробелы из уже прочитанных им отчетов. В особенности он заметил, что все время появляется одно и то же имя: Саймон Фернандес.

В прежних походах Фернандес был лоцманом, а в этом уже командовал тремя небольшими кораблями, на борту которых и находились колонисты. Он был португальцем и, судя по тому, что писал о нем Уайт, больше всего Фернандесу хотелось пиратствовать и грабить испанские суда, перевозящие ценный груз, а не доставлять колонистов к побережью Вирджинии. Уайт писал о постоянных стычках с Фернандесом и о недоверии к нему людей, которые называли его «злобным». В одной пометке возле имени Фернандеса Уолсингем написал: «Кому он служит?» Ответа на вопрос, похоже, не было.

Шекспир бегло просмотрел остальные бумаги. Среди них он нашел показания и от самого Фернандеса, датированные ноябрем 1588 года, в которых он опровергал заявления Уайта и называл его «лживым псом». Кроме того, в них говорилось: «Как можно доверять человеку, который бросил собственную дочь и внучку, чтобы спасти свою шею?» Постскриптум гласил: «Когда мы пришвартовались в Сент-Круа, господин Уайт выражал недовольство, поскольку там были дикари. Вот все, что вам требуется знать об этом трусливом человечишке».

Там были еще бумаги, но они большей частью не имели отношения к делу. Джон потратил пару минут, изучая два порванных и выцветших рисунка, найденных среди документов. Он решил, что их сделал Джон Уайт, который был известен как художник. На одном был изображен мускулистый воин в набедренной повязке. На коже у него были знаки, а в волосах перья. В руках у воина был лук, размером не меньше, чем у английского лучника, и колчан со стрелами. Рядом с ним была изображена женщина с обнаженной грудью, предположительно его жена, на ней была короткая юбка с бахромой и бусы на шее. На другом рисунке была нарисована местная деревня, огороженная частоколом. Там были дома и амбары и, в самом центре, огромный костер, вокруг которого собрались мужчины деревни.

Шекспир отложил рисунки, как вдруг его взгляд привлекло письмо. Печать на письме была сломана. Он развернул его и разложил на столе. Письмо, скорее короткая записка от Бесс Хардвик, было адресовано Уолсингему и подписано просто: «Ваш преданный друг, Бесс». В письме она благодарила Уолсингема за то, что тот нашел учителя для леди Арабеллы, «который обучит ее искусству быть принцессой королевской крови». Шекспир стиснул зубы. Уолсингем ничего не делал без тайного умысла. Раз он нашел учителя для Арабеллы Стюарт, то этот человек – мужчина или женщина – не был простым учителем. Это был тайный агент Уолсингема, который передавал ему все подробности об Арабелле и ее жизни: когда она чихнула, что ела на завтрак, когда у нее начались месячные, тайные пороки других ее учителей и личных горничных, что она читает и к чему у нее страсть, знаки внимания предполагаемых поклонников.

Значит, у Уолсингема был тайный агент в самом сердце дома Бесс Хардвик. И теперь об этом знает Эссекс.

Шекспир еще раз просмотрел письмо и чертыхнулся. Имени в нем не было. Бесс не упомянула имени учителя.

Его сердце бешено стучало. Это было начало, но Сесилу захочется знать, как зовут этого учителя.

Один вопрос не давал Шекспиру покоя. Письмо не случайно оказалось здесь, среди документов, имеющих отношение к пропавшей колонии Роанок. Кто-то в доме Эссекса подложил его в эту пачку, чтобы Шекспир его нашел. Скорей всего, это был Артур Грегори, его старый друг, который и собрал для него эти бумаги. Но и другие, у кого был доступ к комнате в башне, тоже могли запихнуть этот листок в пачку с документами. Френсис Миллз? Томас Фелиппес? Шекспир никому из них не доверял, но не мог не принимать в расчет того, что у них на это могли быть собственные причины. Были еще и братья Бэконы – Френсис и Энтони: в поисках должности они оба вели тонкие политические игры среди работающих на Эссекса людей. А как насчет Макганна, на чьей он стороне?

Шекспир свернул письмо и спрятал за пазуху. В открытую дверь постучали. Он поднял взгляд и с облегчением увидел стоящего там Болтфута Купера.

– Входи, Болтфут. Есть новости?

Болтфут выглядел раздраженным, ему было жарко. Он вошел, волоча левую ногу.

– Никаких, – кратко ответил он. – Пустая трата моего и вашего времени, хозяин. А теперь я не могу найти госпожу Купер.

– Джейн на концерте, слушает музыку вместе с госпожой Шекспир. Я знаю, что ты беспокоишься, но раз она пошла, значит, все хорошо.