Кен Фоллетт - Скандал с Модильяни. Бумажные деньги

– Этого не может быть, – произнес Кевин вслух.

– Что там у тебя? – донесся из-за спины голос Артура. – Потянет на срочную публикацию? Дать команду «Остановите печать!»?

Кевин протянул ему лист и освободил кресло.

– Думаю, – сказал он очень медленно, – что подобный оборот всей этой истории заставит главного редактора передумать.

Артур уселся и взялся за чтение. Кевин смотрел на него с напряженным вниманием. Он хотел, чтобы этот немолодой уже человек отреагировал бурно, подпрыгнул на месте от возбуждения и заорал: «Немедленно на первую полосу!» или что-нибудь подобное. Но Артур оставался невозмутим.

Через какое-то время он небрежно бросил статью агентства себе на стол. Потом холодно посмотрел на Кевина.

– Ну и что с того? – спросил он.

– Разве это не очевидно? – взволнованно воскликнул Кевин.

– Нет. Просвети меня.

– Смотрите. Ласки и Кокс шантажируют Фицпитерсона, заставляя заранее сообщить им, кому достанется лицензия на «Щит». Кокс (вероятно, не без содействия Ласки) организует нападение на фургон с деньгами, похищая миллион фунтов. Затем Кокс передает награбленное Ласки, который пускает эту сумму на приобретение компании, получившей в свое распоряжение богатейшее нефтяное месторождение.

– Хорошо. Что же, по-твоему, мы должны со всем этим делать?

– Боже милостивый! Как же вы не понимаете? Мы можем намекнуть кому нужно, начать собственное расследование или просто уведомить полицию – кстати, поставить в известность полицию – это наша обязанность, самое малое, что в наших силах! Мы – единственные, кому все стало известно, и не имеем права дать этим мерзавцам уйти от ответственности!

– Как я вижу, ты кое-чего все-таки не знаешь, – с горечью сказал Артур.

– Что конкретно вы имеете в виду?

Голос Артура приобрел почти замогильную тональность.

– Корпорация «Хэмилтон холдингз» является основным владельцем «Ивнинг пост». – Он сделал паузу и очень серьезно посмотрел Кевину в глаза. – Поздравляю. Феликс Ласки – твой новый босс.

Они сидели в малой столовой напротив друг друга за небольшим круглым столиком, и он сказал:

– Я продал компанию.

Она улыбнулась и спокойно произнесла:

– Дерек, я очень рада этому.

А потом непрошеные слезы навернулись на глаза, и ледяная сдержанность изменила ей, она почти утратила контроль над собой, дала слабину впервые с того дня, когда родился Эндрю. Сквозь пелену слез Эллен видела совершенно ошеломленное выражение его лица, когда он осознал, как много для нее это значило. Она встала, открыла дверцу буфета со словами:

– Есть повод выпить.

– Мне заплатили миллион фунтов, – сказал он, хотя прекрасно знал, как мало ее интересовали такие подробности.

– Это хорошо?

– Да, при сложившихся обстоятельствах. Но важнее другое. Этого достаточно, чтобы мы прожили в комфорте и богатстве до конца своих дней.

Она смешала для себя джин и тоник.

– Что будешь пить ты сам?

– Налей мне минеральной воды, пожалуйста. Я принял решение на какое-то время отказаться от спиртного.

Она подала ему стакан и снова уселась напротив.

– Что заставило тебя продать бизнес?

– Причин несколько. Разговор с тобой, консультация с Натаниэлем, – он отхлебнул глоток воды. – Но важнее всего оказались твои слова. Все, что ты говорила о нашем образе жизни.

– Когда все будет официально оформлено и завершено?

– Уже сделано. Я больше не вернусь в свой рабочий кабинет. Никогда.

Он отвел взгляд в сторону и посмотрел через французское окно на лужайку.

– Я официально отошел от дел ровно в полдень, и моя язва с тех пор ни разу не напомнила о себе. Разве это не чудо?

– Да, это чудесно. – Она проследила за направлением его взгляда и тоже заметила, как солнце посылает свои слегка побагровевшие лучи сквозь ветви ее излюбленного дерева – шотландской сосны.

– Ты начал строить какие-то планы на будущее?

– Мне показалось, что лучше это сделать нам с тобой вместе, – он улыбнулся, глядя теперь прямо на нее. – Но я стану вставать с постели поздно, есть три раза в день понемногу, всегда в одно и то же время. И начну смотреть телевизор. А потом попытаюсь понять, не забыл ли я еще, как писать картины.

Она кивнула. Ей было немного неловко. Впрочем, неловкость ощущали они оба. Внезапно между ними начинали складываться какие-то совершенно новые отношения, и они прощупывали путь дальше, не уверенные пока, что сказать и как себя вести. Для него ситуация выглядела проще: он принес жертву по ее просьбе, отдал ей душу и желал теперь, чтобы она показала, что понимает это, приняла его дар, сделав какой-то ответный жест. Но для нее подобный жест означал необходимость полностью вычеркнуть из своей жизни Феликса. «Я не смогу пойти на это», – подумала она, и мысль отдалась в голове эхом звуков вечного проклятия.

– А чего хочешь ты сама? Чем мы теперь будем заниматься?

Он словно догадывался о вставшей перед ней дилемме и торопил, подталкивал, хотел заставить ее говорить о них двоих как о едином целом, о семье.

– Для начала я хотела бы как можно дольше обдумывать и принимать решение, – ответила она.

– Прекрасная идея, – он поднялся из-за столика. – Пойду переодеваться.

– И я с тобой. – Эллен захватила бокал со своим напитком и последовала за мужем. Он выглядел удивленным, и если честно, то она сама была слегка шокирована: прошло, должно быть, лет тридцать с тех пор, когда они еще не отвыкли наблюдать друг за другом полностью раздетыми.

Они прошли через холл и вместе поднялись по главной лестнице. Даже от столь малого усилия Дереком овладела одышка, и он счел нужным сказать:

– Вот увидишь, и шести месяцев не пройдет, как буду просто-таки взлетать по этим ступеням.

Он уже смотрел в будущее с огромной радостью и с необузданным оптимизмом. В будущее, которое пока так страшило ее саму. Для него жизнь действительно начиналась заново. Ах, если бы только он все успел сделать до того, как судьба свела ее с Феликсом!

Он придержал дверь спальни, чтобы она могла туда войти, и у нее екнуло сердце. Ведь в далекие теперь времена это было их особым ритуалом, потаенным знаком, кодом, известным только двоим влюбленным друг в друга людям. Началось все еще в дни их юности. Она скоро заметила, как он становился утонченно галантным с ней, почти комичным в своих ухаживаниях, если им овладевало желание, и она однажды отпустила шутку: «Ты открываешь передо мной двери, только охваченный похотью, когда хочешь заняться любовью». И они, конечно же, оба начинали думать о сексе, стоило ему потом открыть перед ней дверь, а для него это превратилось в способ дать ей без слов понять: «Я хочу тебя». Нужно было лишь взяться за ручку двери. В ту пору даже молодые люди еще ощущали надобность в таких безмолвных сигналах, а ныне она с легкостью могла предложить Феликсу: «Давай сделаем это прямо на полу».