Карл-Йоганн Вальгрен - Тень мальчика

Похищает и убивает сына… и посылает Густаву какие-то загадочные предметы: хочет, пользуясь его суевериями, припугнуть отца – и Густав не отвечает на вопросы следователей, использует свои связи и спускает расследование на тормозах.

Выждав девять лет, Понтус убивает брата с женой и инсценирует самоубийство.

И повод к тому был – Густав изменил завещание в пользу Яна, но дело даже не в деньгах, для Понтуса страшнее было унижение.

Теперь на очереди Джоель и его жена. Последняя капля карибской крови должна быть уничтожена в их роду. Но сначала Понтус принуждает Ангелу к сожительству, наставляет рога племяннику.

Все более или менее логично, кроме одного: почему он выбрал козлом отпущения именно Катца, о существовании которого, по всем признакам, знать не знал?

Очнувшись, он сразу понял: что-то изменилось. Он теперь лежал наклонно – головной конец доски опустили. Видимо, убрали козлы. Руки скручены под доской. Катц с трудом пошевелил пальцами – доски пола.

У ног стоит пустая пивная бутылка. Если бы до нее добраться, отбить дно… пустое. Ничего из этого не выйдет. Мышцы ему не подчиняются.

Дышать трудно, кровь прилила к голове. Голова примотана к доске изолентой, судя по всему, в несколько оборотов. Как в тисках.

Он закрыл глаза, а когда снова открыл, перед ним стоял Юлин с черной тряпкой в руках. Знакомое лицо, которое вдруг перестало быть знакомым. Чужое лицо, лицо человека, которого он знал, но и не знал. Только воображал, что знает.

Как будто погасили лампу в глухом, без окон помещении. Внезапная темнота и запах мешковины. Тряпка покрыла все лицо, они прижали ее ко рту и к носу и натянули. Теперь она облегала лицо плотно, как маска террориста, только без прорезей для глаз.

Если не можешь бежать, уйди в себя .

Рвотный рефлекс сработал немедленно, как только они начали лить на тряпку воду. Желудок выворачивало наизнанку, резкая боль в груди и гортани – он тонул.

Попытался успокоиться – иллюзия, обман органов чувств. Всего лишь вода. От этого не умрешь.

Закашлялся, вдохнул – и опять такое ощущение, что легкие тут же заполнились водой. Он конвульсивно задергался, его вырвало желчью.

– Я знаю, ты взломал базу данных Capitol Security , Катц. Ты оставил след. И ты залез в мой дом. И расскажи мне, не торопясь, что тебе удалось узнать.

Врет. Блефует насчет компьютерной атаки, никаких следов он не оставил.

– И еще я хочу знать, кому ты успел проболтаться. Твоему дружку Йорме, это мы знаем, но он уже не опасен.

И опять ошибка. Еще как опасен…

– Мы были уверены, что ты в его квартире, но ты куда-то скрылся. Был где-то еще. Значит, есть и другие, и они, эти другие, знают то, что знаешь ты. И мне нужны их имена.

Они опять начали лить на тряпку воду. Он изо всех сил пытался дышать как можно спокойнее, «уйти в себя», как учили их когда-то… Но вода была везде, кашель и рвотные позывы душили его, легкие, казалось, вот-вот взорвутся. Сейчас он сорвется в панику.

– Конечно, ничего такого не случилось бы, если бы полиция работала получше. Тебя здесь не должно было быть. Но, как видишь, полиция опростоволосилась, и ты тут. И я хочу знать, с кем ты успел войти в контакт.

Я убью тебя. Я выпутаюсь из этой истории, хотя бы для того, чтобы заставить заплатить тебя по полной, подонок .

– Чья машина?

Надо выиграть время, подумал Данни и заревел от боли. Захлебнулся, кровь и слизь булькали в горле, попытался проглотить, но не смог.

И потерял сознание. Скоро они убьют меня, мелькнула последняя мысль. Они не могут позволить мне жить.

Когда он в очередной раз очнулся, все было тихо. За окном сгущались сумерки. Где-то пел дрозд. Юлин сидел в кресле в дальнем конце комнаты.

– Ну и что нам делать с тобой, Катц?

Он попробовал повернуть голову – и повернул. Оказывается, изоленту с головы сняли. Покосился на пол – вода уже успела высохнуть.

– Тебе не жить, Юлин.

– Дрожу от страха.

Юлин закинул ногу на ногу.

– Где Джоель? – спросил Катц, осторожно осматриваясь. Пивная бутылка так и стояла на полу. – Он мертв?

– С чего это?

– Тогда объясни, в чем дело.

Действие наркотика стало понемногу проходить. Мысли стали яснее, органы чувств постепенно принимались за работу. Ремень на ногах немного ослаб. Скорее всего, он сам его и ослабил, пока дергался во время пытки.

– Деньги и важные тайны, Катц. Как говорят в голливудских фильмах, ничего личного.

– И кто ж тебе платит? Понтус Клингберг?

Юлин встал, подошел к окну, отдернул занавеску и выглянул.

– Тебе-то какое дело, Катц?

В доме полная тишина. Куда подевались остальные? Уехали и оставили Юлина доделывать работу? Нельзя представить собственную смерть… это и есть главное условие жизни – человек не может охватить разумом ее противоположность.

– А почему ты помогал мне поначалу? Добывал какие-то факты, про Джоеля, про Ангелу?

– Кто же знал, что ты выкрутишься? Я на это не рассчитывал.

Юлин задернул штору, кивнул ему и вышел.

Прошло минут десять – все было тихо. Катц подвигал ногами – ремень еще немного ослаб. С третьей попытки ему удалось захватить ногой бутылку. Теперь осторожно – нужно повернуть ее так, чтобы она покатилась в правильном направлении. Он напряг ногу, и икроножные мышцы свела судорога. Превозмогая боль, дотянулся до бутылки, сосредоточился, чтобы не сделать неловкого движения, повернул бутылку и катнул ее к себе. Бутылка со стуком покатилась по полу и остановилась совсем рядом.

Данни замер и прислушался. По-прежнему все тихо. Дрозд за окном не унимается. Он сунул палец в горлышко и поднял бутылку. Закашлялся погромче, чтобы замаскировать звук, и ударил ее об пол. Горлышко с острыми краями осталось сидеть на пальце, как наперсток.

И в эту секунду снаружи послышался выстрел. Один, а за ним еще один, потише. Кто и в кого стрелял? Он изо всех сил напряг слух. Что же это может быть? Ждал криков, может быть, еще выстрелов, но все было тихо.

Он, согнув кисть как можно сильнее, начал пилить отломанным горлышком ремень, понимая – надо спешить. Нажал посильнее и резанул стеклом себя по запястью. Кровь ручейком стекала по руке, пальцы слиплись, но боли он не чувствовал.

Кто стрелял? В кого?

Дверь открылась, и вошел человек в капюшоне. Отвернув лицо, подошел к Данни и начал искать что-то в его куртке. Все тот же запах комариной мази.

Наконец, ремень лопнул. Катц оскалился и изо всех сил всадил горлышко бутылки ему в лицо. Мягкое, резиновое сопротивление – и горлышко застряло у того в щеке.

Но человек в капюшоне даже не среагировал. Продолжал копаться в куртке и, наконец, извлек бутылочку в шерстяной оплетке. Кровь с его лица капала Катцу на грудь. В нем нет жизни, опять, уже не в бреду, подумал Данни. Он мертв. Но кровь же капает…