Карл-Йоганн Вальгрен - Тень мальчика

– У него бывают носовые кровотечения. – Ангела двумя пальцами приняла платок. – Без всякой причины. Не только у него. Это у них в роду.

Кокаин? Может быть, но это никак не совмещалось с мысленно составленным психологическим портретом Джоеля.

Обошел машину и открыл багажник. Ничего интересного. Красный предупредительный треугольник, пустой бумажный пакет из NK . Он потянулся за ним, рукава пиджака и рубашки задрались, и в свете ламп дневного света на потолке стали четко видны рубцы на предплечьях – желтоватый лунный пейзаж, оставленный пристрастием к наркотикам, зарубцевавшиеся следы воспалений от уколов тысяч игл.

Она тоже заметила. Во всяком случае, отвела глаза.

– И я подумал еще вот что, – сказал Катц, медленно обходя машину. – В подземном гараже у вокзала, где Джоель оставил машину, есть камера видеонаблюдения. Здесь, кстати, тоже есть – видите, вон там, наверху? Но сюда-то машину пригнали уже после его исчезновения. А там… Полиция проверяла? Наверняка есть запись момента, когда он парковал машину.

– Не знаю… мне про это не известно. Но я уже говорила – они не отнеслись всерьез к моему заявлению.

– Я понимаю…

Он проверил заднее сиденье, пассажирское, пальцем залез в щель между сиденьем и спинкой и захлопнул дверь.

– Пока все. Давайте поднимемся и посмотрим на компьютер, пока еще не слишком поздно.

Она провела его через какой-то узкий коридорчик – наверное, в старые времена он предназначался для прислуги. За полуоткрытой дверью спальня – величиной с его квартиру. Прошли великолепную, похоже, только что установленную суперсовременную кухню, обеденный зал с выложенной изразцом печью и мозаикой в эркере, гигантскую гостиную с окном с мелкорешетчатым переплетом в виде огромной бабочки и поднялись на второй этаж в кабинет Джоеля.

Широкое окно на крышную террасу. Компьютер на письменном столе.

– После исчезновения Джоеля никто к компьютеру не подходил, – заверила Ангела. – Кроме меня, конечно… Я посмотрела последнюю почту – на всякий случай. Ничего подозрительного не нашла… – Она поймала вопросительный взгляд Данни и покачала головой. – Нет-нет, Джоель особенно не таился. Никаких паролей.

С тихим жужжанием заработал жесткий диск. Данни осмотрел комнату. Сделанные на заказ книжные полки с папками и документами вдоль одной из стен. Над дверью – одинокая картина, что-то вроде натюрморта: два скрещенных птичьих пера, пробка от шампанского и пузырек духов, довольно неумелая любительская поделка. Свадебная фотография. Клингберг во фраке, Ангела в кремовом свадебном платье. Вид у обоих счастливый. Данни присмотрелся – похоже, искренне счастливый. Никакой натяжки. Не изображают счастье.

Он открыл поисковик. Щелкнул по стрелке – посмотреть последние сайты. Их оказалось совсем немного – Клингберг уничтожил все ссылки в середине апреля, за неделю или чуть больше до своего исчезновения. Восстановить их не составило для Катца большого труда – есть специальная программа. Но ничего примечательного он не обнаружил. Последнее время Клингберг читал в основном зарубежные деловые издания – Financial Times, The Economist, Finanzwelt . Помимо этого, справлялся в Википедии о бордоских винах и выбирал в Google адреса ресторанов.

Он включил почтовую программу. Письма, которое она назвала «прощальным», в отправленных не нашлось – он послал его с айфона. В корзине – сплошной спам, а сохраненная корреспонденция исключительно деловая.

– Я хочу инсталлировать одну программку… – обратился он к Ангеле. – Если вы не против… могут найтись вещи, о которых вам не хотелось бы знать…

– Нетрадиционные наклонности? – Ангела криво улыбнулась. – Я готова рискнуть.

Катц вставил флешку, щелкнул по появившейся иконке и перекачал программу в компьютер. Программу эту он составил сам и был вполне доволен результатом. Важно, что она не обращала внимания на нулевую информацию – на огрызки файлов, программ, на бинарный мусор, которым забит каждый компьютер.

Через десять секунд поиск закончился. Клингбергу, похоже, и в самом деле нечего было скрывать. Единственная скрытая информация, если это можно назвать информацией, заключалась в каком-то архивированном файле, который случайно был сохранен, как системный. Катц скопировал файл на флешку – этим можно заняться и потом.

– Итак, компьютер никто не трогал, кроме вас? Я имею в виду… после исчезновения Джоеля?

– Нет… а что?

– Чересчур прибран. Такое ощущение, что кто-то провел генеральную уборку.

– И ничего необычного?

– Ничего.

– Вы уверены?

– Совершенно уверен.

Ангела Клингберг покачала головой и посмотрела на свадебную фотографию.

– Десять лет назад… – сказала она не сразу. – Почти ровно десять лет назад. Мне было двадцать пять… на следующее утро мы уехали в свадебное путешествие. В Доминиканскую Республику. Это же именно там когда-то родилась империя «Клингберг Алюминиум». Дед Джоеля Густав начал торговать сахаром и бокситом в Санта-Доминго еще в сороковые годы. Собственно, Густав и родился там, в семье шведского миссионера. Его родители помогали бедным, главным образом, в сельских районах. В Комендадоре даже улица названа в их честь… Комендадор – город на границе с Гаити. Джоель рассказывал – они спасли очень многих, когда доминиканская армия уничтожала гаитянских беженцев. Это был настоящий геноцид. Петрушечный геноцид, как его называли.

– И что потянуло вас именно туда? Джоель хотел полной грудью вдохнуть семейную историю?

– В какой-то степени – да. Он там часто бывал в детстве, с дедом. Почти каждое лето. И мы тоже… посетили первую бокситную разработку. Побывали на лютеранском кладбище в Санта-Доминго, где похоронены многие члены семьи. – Она мечтательно улыбнулась. – Это было замечательное путешествие. Я научила Джоеля дайвингу. Он даже получил сертификат PADI [2]. В городке на восточном побережье. Я к тому времени уже начала учиться на морского биолога. В Карибском море совершенно фантастическая, неправдоподобная морская фауна. И флора тоже… Мы видели барракуд, тигровых акул. Я бы охотно опять туда съездила. Мы даже говорили с Джоелем – а не совершить ли нам юбилейную поездку, отметить десять лет свадьбы.

Она помолчала и кивнула на натюрморт над дверью.

– Джоель нарисовал это, когда мы там были. Довольно беспомощно, правда?

– Я не знал, что Джоель увлекается живописью.

– А он и не увлекается… это его единственное произведение, если можно так назвать. Это… как вам объяснить… это как бы память о дне, когда исчез его старший брат. Джоелю было года два или три… но он утверждает, что все помнит. Женщина обещала подняться с Кристофером по лестнице в метро, а Джоель был в коляске, и отец пошел к лифту. Но когда они поднялись на перрон, не нашли ни женщины, ни Кристофера. Они должны были сидеть на скамейке и дожидаться Джоеля с отцом.