Алистер Макграт - Кто изобрел Вселенную? Страсти по божественной частице в адронном коллайдере и другие истории о науке, вере и сотворении мира

Именно это позднее подчеркивал философ науки из Гарварда У. В. О. Куайн (1908–2000). Одни отстаивали аналитические истины (то есть истинное по определению, или вследствие внутренней согласованности), другие – синтетические истины (истинное благодаря соответствию какому-то факту, описывающему мир), а Куайн утверждал, что все наши представления соединяются во взаимосвязанную сеть, границы которой соотносятся с чувственным опытом. И дело не в отдельных узлах этой сети, а в сети в целом. Таким образом, заключал Куайн, «единица эмпирической значимости – это наука в целом» [114] W. V. O. Quine , «Two Dogmas of Empiricism», в кн. «From a Logical Point of View», 2 nd ed., Cambridge, MA: Harvard University Press, 1951, p. 42. . Куайн полагал, что единственно надежная проверка представления – вписывается ли оно в сеть взаимосвязанных представлений, соответствующую нашему опыту в целом.

Таким образом, для ума и воображения так притягательно именно христианское мировоззрение в целом, а не какие-то его отдельные составляющие. Отдельные наблюдения над природой не «доказывают», что христианство истинно – нет, это христианство оправдывает себя благодаря способности находить смысл в этих наблюдениях. «Феномен не доказывает религию, зато религия объясняет феномен». По мнению Честертона хорошая теория – и научная, и религиозная – должна оцениваться по тому, сколько просветления она предлагает, и по способности охватывать то, что мы видим в мире вокруг нас и переживаем внутри нас. «Стоит этой идее появиться у нас в головах, и миллионы вещей становятся видны на просвет, словно позади них зажглась лампа».

А как же К. С. Льюис, в молодости бывший атеистом? Первоначальная приверженность атеизму коренилась у него в представлении, что в атеизме есть что-то здравое, что «это испытание пошло на пользу» [115] C. S. Lewis , «Surprised by Joy», London: HarperCollins, 2002, p. 201. См. также Alister E. McGrath , «An Enhanced Vision of Rationality: C. S. Lewis on the Reasonableness of Christian Faith», Theology 116, no. 6, 2013, pp. 410–17. (здесь и далее пер. Л. Сумм). Он утешался мыслью, что интеллектуальная прямота атеизма – яркое свидетельство его эмоциональной и экзистенциальной адекватности. Однако постепенно Льюис разочаровался в атеизме. Прежде всего, атеизм не давал пищи воображению. Льюис начал понимать, что атеизм не удовлетворяет и не способен удовлетворить глубочайшие стремления его сердца, не соответствует его интуитивному представлению, что в жизни есть не только то, что видно на поверхностный взгляд. Об этом и повествует знаменитый отрывок из автобиографии Льюиса «Настигнутый радостью», где описываются противоречия между интеллектом и воображением.

Никогда еще полушария моего мозга не были так разделены. Море и многие острова поэзии, с одной стороны; поверхностный, холодный разум, с другой. Почти все, что я любил, казалось мне частью воображения; почти все, что я относил к реальности, было угрюмо и бессмысленно [116] Lewis , «Surprised by Joy», p. 197. .

«Поверхностный, холодный разум» Льюиса отмахивался от важнейших жизненных вопросов и предлагал лишь неглубокие ответы. Поверхностное, неглубокое и не очень важное легко доказать. Однако то, что играет по-настоящему важную роль, истины, определяющие нашу жизнь, будь то политические, моральные или религиозные, так не докажешь.

В итоге Льюису пришлось вернуться к христианству, в основном потому, что он понял, что оно осмысленно и с точки зрения интеллекта, и с точки зрения воображения и предлагает непротиворечивое описание закономерностей истории, субъективного опыта отдельных людей и успехов естественных наук. В мемуарной заметке 1930 года Льюис отмечал, что был «теистом-эмпириком», пришедшим к вере в Бога «по индукции» [117] Это утверждение содержится в рукописи, получившей название «Early Prose Joy», которая хранится в Центре им. Уэйда в Уитонском колледже, в Иллинойсе. . Разумеется, индукция – основа естественных наук. Что же Льюис имел в виду? Главная его мысль – теорию судят по способности совпадать с опытом и наблюдениями наиболее просто, элегантно, понятно и плодотворно [118] Об этом, в частности, см. Scott A. Kleiner , «Explanatory Coherence and Empirical Adequacy: The Problem of Abduction, and the Justification of Evolutionary Models», «Biology and Philosophy» 18, 2003, pp. 513–27; David H. Glass , «Coherence Measures and Inference to the Best Explanation», «Synthese» 157, 2007, pp. 275–96; Stathis Psillos , «The Fine Structure of Inference to the Best Explanation», «Philosophy and Phenomenological Research» 74, 2007, pp. 441–8. . Христианство дало ему инструмент, позволяющий рассматривать теории, источник света, благодаря которому ему было лучше видно. Именно об этом гласит символ веры Льюиса, притягательный и прекрасный, который начертан теперь на мемориальном камне, установленном в его память в уголке поэтов Вестминстерского аббатства: «Я верю в христианство, как верю в то, что солнце взошло – не только потому, что вижу его, но и потому, что при его свете вижу все остальное» [119] C. S. Lewis , «ls Theology Poetry?», в кн. «C. S. Lewis: Essay Collection», London: Collins, 2000, p. 21. .

Тут некоторые читатели возразят: «Да, хорошо, можно сказать, что теория Бога помогает все осмыслить. Но каковы доказательства, что теория Бога вообще верна?» Правда ли, что все религиозные теории просто придуманы, чтобы мы видели Вселенную, которую изобрели, фиктивное мироздание, не имеющее отношения к реальности, или же это попытки осмыслить мир? Что ж, вполне правомочный вопрос. Рассмотрим теорию, которая на данный момент господствует в физике и космологии – М-теорию. Эту теорию выдвинул физик Эдвард Виттен в 1995 году, чтобы объединить несколько разных теорий струн, согласно которым вещество состоит из микроскопических струн вибрирующей энергии. Теория струн повсеместно принята в научном сообществе, именно она лежит в основе последних трудов Стивена Хокинга и других известных ученых. В чем ее привлекательность? Коротко говоря, ответ таков: это многообещающая теория, по некоторым признакам способная объединить данные наблюдений и приблизить нас к теории Великого объединения [120] Прекрасный (и относительно популярный) обзор М-теории см. в Neil Lambert , «M-Theory and Maximally Supersymmetric Gauge Theories», «Annual Review of Nuclear and Particle Science» 62, 2012, рр. 285–313. .

Однако многие ученые все еще относятся к этой теории с глубоким скептицизмом. Да, они признают, что смотреть на вещи под углом М-теории иногда полезно. Но где же доказательства этой теории – помимо способности все объяснять? Как проверить ее эмпирически? Критики подчеркивают, что М-теория привлекла внимание и завоевала доверие публики авансом, безо всякого экспериментального подтверждения. Они утверждают, что это недоказуемая теория, которая говорит о невидимых параллельных Вселенных и одиннадцатимерном пространстве. Один из самых агрессивных критиков М-теории – Питер Уойт, преподаватель математики из Колумбийского университета: он утверждает, что «связь теории суперструн с экспериментом абсолютно нулевая, поскольку она не делает абсолютно никаких предсказаний» [121] Peter Woit , «Not Even Wrong: The Failure of String Theory and the Search for Unity in Physical Law», London: Jonathan Cape, 2006, p. 167. . Что это за теория, если ее не проверить научными методами? Однако некоторые физики не соглашаются с Уойтом, иногда резко, поскольку считают, что способность все объяснить перевешивает невозможность проверить М-теорию экспериментально.