Тейлор Даунинг - 1983-й. Мир на грани

Это сочетание страха перед Западом с признанием увеличивающегося разрыва между западной и советской технологиями способствовало возникновению в Кремле паранойи. Маршал Николай Огарков, первый заместитель министра обороны и начальник Генерального штаба, в марте 1983 года сказал в удивительно откровенном интервью западному журналисту: «Мы не можем сравниться с качеством вооружения США в течение еще одного или двух поколений. Современная военная мощь основана на технологии, а технология основана на компьютерах. В США маленькие дети играют с компьютерами… Здесь у нас даже нет компьютеров в каждом отделе Министерства обороны. И по причинам, которые вы хорошо знаете, мы не можем сделать компьютеры доступными в нашем обществе. Мы никогда не сможем догнать вас в современном вооружении, пока у нас не произойдет экономическая революция» [81] Интервью маршала Огаркова Лесли Гелбу в газете «Нью-Йорк Таймс» цит. по: Fischer Ben. A Cold War Conundrum. P. 12. . Высокопоставленный сотрудник КГБ лаконично резюмировал: «Больные, стареющие руководители, неспособные начать никаких внутренних реформ, окруженные экономически и технологически развитыми западными странами, страшившиеся успехов очень воинственного (по крайней мере, на словах) президента Соединенных Штатов Рональда Рейгана… были реально напуганы до смерти» [82] Кинокомпания «Флешбэк»: интервью с Олегом Калугиным. .

Когда в Кремле распространилась паранойя, советские руководители, чтобы обрести утраченную уверенность, обратились к КГБ. Обширная организация КГБ подразделялась на несколько управлений – внутренней безопасности, контрразведки, пограничных войск, радиоперехвата и так далее. Самым престижным, судя по всему, было управление, занимавшееся внешней разведкой и известное как Первое главное управление (ПГУ). В 1972 году ПГУ переехало в только что построенные здания в Ясенево, на юго-западной окраине Москвы. Это был огромный комплекс с залом заседаний на 800 мест, библиотекой, поликлиникой, хорошо оснащенным спортивным залом и бассейном. Из кабинетов открывался живописный вид на холмы, березовые рощи, зеленые луга, а в летнее время – на золотящиеся пшеничные и ржаные поля. Руководителей на лимузинах ЗИЛ подвозили к комплексу, к их личных отдельным входам. На особых лифтах они поднимались в просторные кабинеты, нередко оснащенные личными саунами или спортивными залами. Поскольку свои машины были лишь у немногих других сотрудников, каждое утро из Москвы мчался поток автобусов, отвозивших работников ПГУ в Ясенево. Рабочий день заканчивался в шесть часов вечера, и все сотрудники устремлялись к отправлявшимся в обратный путь автобусам, и милиция, чтобы ускорить их путь, услужливо останавливала все движение на Московской кольцевой автодороге.

В 1974 году начальником ПГУ Андропов назначил человека, влияние которого будет огромным и который со временем возглавит КГБ. Это был Владимир Александрович Крючков, он станет главным союзником и советником Андропова. У Крючкова было круглое морщинистое лицо с узкими пристально смотрящими глазами. Он был трудоголиком, которого охарактеризовали так: «На официальных фотографиях татарское лицо Крючкова всегда серьезно, уголки губ опущены вниз. Он, собственно, таким и был – неулыбчивым и энергичным» [83] Andrew and Gordievsky. KGB: The Inside Story. Op. cit. P. 445. . В ПГУ он привнес абсолютную уверенность в том, что Запад постоянно устраивает заговоры против советского государства. Как и большинство представителей советского руководства, Крючков не имел понятия о том, как работает американская политическая система с различными ветвями власти и принципом сдержек и противовесов. Так, например, вынужденная отставка Никсона из-за Уотергейтского скандала ошеломила Крючкова. В КГБ считали, что его сместили не из-за общественного негодования, а в результате заговора врагов разрядки, вероятно, сионистов и представителей военно-промышленного комплекса, желавших продолжать торговлю оружием. Привыкшие к управляемой из центра командной экономике, советские граждане в своем большинстве и представить не могли систему, которая успешно действовала без регулирования и контроля. Как говорил об этом один высокопоставленный советский дипломат, у многих его коллег сложилось мнение, «что, должно быть, где-то в Соединенных Штатах находится секретный Центр управления. Сами они привыкли, что всей системой управляет за закрытыми дверьми небольшая рабочая группа, упрятанная в каком-то секретном районе» [84] Andrew and Gordievsky. KGB: The Inside Story. Op. cit. P. 448. . Крючков полностью разделял и подтверждал своими действиями мнение о том, что почти все происходившее на высшем уровне на Западе сопровождалось того или иного рода заговором.

Ракетный комплекс «Пионер» (SS-20). Эти ракеты можно было запускать из укрытий в СССР по целям в Западной Европе

В конце 1970-х годов, опираясь на это миропонимание с присущей ему ограниченностью, режим Брежнева совершил несколько существенных ошибок, которые вызвали негативную реакцию Запада и положили конец длившейся несколько лет разрядке. Больше всего Запад напугало решение Кремля развернуть в Восточной Европе и на западе России новое поколение ракетного комплекса «Пионер» (по классификации США и НАТО – SS-20) с баллистическими ракетами средней дальности. Это решение было плохо продумано и в результате сработало против Кремля. «Ястребы» в США представили его как тайный замысел Советов улучшить свои ядерные позиции в то время, когда Америка отвлеклась на разрядку. Но еще более гибельным и для Советского Союза, и для представления о нем на Западе оказалось другое решение Кремля.

Афганистан традиционно являлся сферой соперничества между русскими царями и западными державами. В 1970-е годы он стал полем битвы холодной войны, когда его прозападный режим свергла просоветская группа афганских армейских офицеров. После этого переворота начались реформы. Доступ к образованию получили женщины, что вызвало гнев мусульманского духовенства, которое при одобрении Ирана и Пакистана стало поддерживать моджахедов, «воинов Бога», открыто боровшихся против коммунизма и «безбожного» режима. В Москву из Кабула поступали просьбы о предоставлении военной помощи, но в апреле 1979 года Политбюро высказалось против отправки войск в Афганистан. Все более отчаянные просьбы о помощи продолжали поступать весь год, и вечером 12 декабря, после еще одного переворота, оставившего впечатление, что Афганистан снова враждебен Советскому Союзу, члены Политбюро встретились, чтобы рассмотреть вопрос о военном вмешательстве. На эту встречу Брежнев приехал пьяным и не мог по-настоящему председательствовать. Попросили высказаться лишь представителей узкого круга Политбюро, имеющих право голоса. Советские военные были против военного вмешательства, но возобладали сторонники «жесткого» курса, в том числе Андропов. Они ссылались на то, что победа исламского фундаментализма над социализмом в Афганистане нанесет большой удар по авторитету Советского Союза. Никто даже и не подумал о том, какой будет реакция Запада. Через две недели, в Рождество, советские танки и десятки тысяч машин мотопехоты пересекли границу и за несколько дней установили в Кабуле новый просоветский режим.