Дэвид Хоффманн - Взращивание масс

Этот новый подход, профилактический, применялся и к политическим выступлениям. Народовластие, сделав всех граждан предметом заботы, вместе с тем увеличило и количество потенциальных опасностей. После 1848 года правителей государств беспокоили не только бунтовщики, но и рабочий класс – в нем видели источник оппозиции, а то и революции. Как абстрактное понятие труд считался плодотворным и благородным, но трудящиеся все в большей степени казались угрозой. Более того, идеология социализма представляла собой вызов существующему порядку и превращала труд в новое основание политической легитимности. С течением времени этот вызов привел к появлению в Англии «социализма газа и воды» (законы о жилье, пенсии по возрасту и другие реформы), а в Германии – к тому страхованию (на случай пожилого возраста, болезни и безработицы), сторонником которого был Бисмарк, стремившийся переманить рабочих из растущей социал-демократической партии [42] Sullivan М. The Development of the British Welfare State. New York, 1996. P. 4–8; Steinmetz G. Regulating the Social. Ch. 5. . Но даже до появления указанных инициатив угроза рабочих волнений вынесла «социальный вопрос» на повестку дня [43] Donzelot J. L’invention du social. P. 14. .

Теперь, чтобы найти ответ на этот вопрос, правители стремились изучить и разделить на категории всех своих подданных, надеясь, что знакомство с «населением» позволит улучшить его положение, успокоить само «население» и исправить его характер. Результатом этих усилий стало вычленение, наряду с политикой и экономикой, отдельной социальной сферы. К середине XIX века социальные мыслители не только считали население отдельным множеством, но и пришли к мысли, что социальная сфера является полем для вмешательства. Как пишет Мэри Пуви, «эти два достижения – соединение разных групп населения и концептуальное выделение социальной сферы – были тесно связаны, поскольку выявление проблем, поразивших страну, подразумевало изоляцию вредной части населения, выяснение на основе индивидуальных примеров общей проблемы и поиск решений» [44] Poovey М. Making a Social Body: British Cultural Formation, 1830–1864. Chicago, 1995. Р. 4, 8. .

Социальные науки позволяли узнать население, поэтому их развитие играло центральную роль в разработке социальной защиты. Сама идея науки об обществе родилась из веры мыслителей Просвещения в то, что наука начнет использоваться для переустройства человеческого мира и будет руководить построением рационального общественного порядка [45] С точки зрения Кондорсе, способность ньютоновской науки объяснить естественный мир означала, что у социального знания есть возможность понять человеческий мир и преобразовать его. См.: Baker К. М. Condorcet: From Natural Philosophy to Social Mathematics. Chicago, 1975. . Но социальная сфера как область знания материализовалась лишь в XIX веке, когда власти озаботились проблемами общества, а появление новых научных дисциплин позволило лучше понять его. Целый ряд проблем был сгруппирован вместе, и над ними начали работать как правительственные чиновники, так и специалисты по медицине, социальной работе, демографии, городскому планированию и социальной гигиене [46] Horn D. G. Social Bodies: Science, Reproduction, and Italian Modernity. Princeton, 1994. Р. 3–11. . Обществознание включало в себя два важных компонента: научную модель, которую, как считалось, можно использовать на практике, и то определение социального поля, с особым взглядом на общество и на природу социальных процессов, которое позволяло бы эту модель применить [47] Baker К. М. Condorcet. . Чем дальше, тем больше казалось, что любое общество поддается описанию при помощи статистики, что его можно переустроить, улучшить, им можно управлять при помощи научных методов, если за дело возьмутся ученые-эксперты, стоящие выше прав частных лиц или интересов социальных групп.

Воздействие обществознания на социальное обеспечение легче всего проиллюстрировать, указав на огромное влияние социологической статистики, отражавшей и усиливавшей желания реформаторов. Уже в XVII веке камералисты рассуждали о необходимости количественного понимания населения [48] В 1680-е годы Готфрид Лейбниц в Пруссии и Уильям Петти в Англии предложили создать центральное правительственное статистическое ведомство в целях сбора данных о населении. См.: Hacking I. The Taming of Chance. Cambridge, 1990. P. 18–19. . К первой половине XIX столетия статистические изыскания стали профессиональными, а правительства начали систематизировать данные по населению [49] Ibid. P. 2–3. В наполеоновскую эпоху государственные администраторы разработали департаментскую статистику – с недвусмысленной целью создать однородную картину территории государства и его обитателей. См.: Bourguet М.-N. Déchriffer la France: La statistique départementale à l’époque napoléonienne. Paris, 1988. . Когда люди и общественные феномены были подсчитаны и систематизированы, чиновники и ученые изменили свое отношение к социальным вопросам. Раньше бедность считалась результатом неудач отдельных индивидов, а статистика представила бедность социальной проблемой, требующей государственного вмешательства, которое превратит нуждающихся в продуктивных граждан. Несчастные случаи на производстве, прежде воспринимавшиеся изолированно друг от друга и считавшиеся результатом ошибок, после составления статистики предстали регулярными и предсказуемыми. Власти занялись регулированием работы на фабриках и начали требовать от работодателей страхования, покрывающего несчастные случаи [50] Horn D. G. Social Bodies. Р. 35–37. .

Социологические данные были еще новой формой знания и потому не всегда сразу поддавались пониманию. Статистика, безусловно, много что могла рассказать об обществе, но ее значение открылось только после изобретения и начала применения статистических методов. Именно эти методы определили то, как будут истолкованы собранные данные и как это повлияет на понимание социальных феноменов. Метод корреляции заключался в том, чтобы найти статистические данные, совпадающие с каким-либо феноменом и, возможно, являющиеся его причиной. Переломным моментом с точки зрения как статистического анализа, так и социального взгляда на болезни стала эпидемия холеры во Франции в 1832 году. Статистика по смертям от холеры показала очевидную корреляцию между плохими жилищными условиями и повышенной смертностью. Еще до того, как развитие эпидемиологии позволило четче понять причины заболевания, статистическая корреляция убедила власти, что причиной холеры являются грязные жилища, и заставила принять меры по их оздоровлению [51] Rabinow Р. French Modern: Norms and Forms of the Social Environment. Cambridge (Mass.), 1989. Р. 31–39. См. также: Delaporte F . Disease and Civilization: The Cholera in Paris, 1832 / Transl. A. Goldhammer. Cambridge (Mass.), 1986. .

Другой метод, позволивший работать с новой массой чисел, – определение среднего. В 1830–1840-е годы Адольф Кетле разработал концепцию среднего человека, основав ее на собственном открытии, что статистика населения равномерно распределяется вокруг средней величины. Таким образом, он взял абстракцию – в реальном мире не существовало «среднего человека» – и придал ей видимость чего-то настоящего. Этот гипотетический средний человек стал мерилом других людей [52] Hacking I. The Taming of Chance. P. 107–109. О восприятии Кетле в России (русские переводы его работ вышли в 1865–1866 годах) см.: Paperno I. Suicide as a Cultural Institution in Dostoevsky’s Russia. Ithaca, 1997. P. 66–67. См. рус. пер.: Паперно И. Самоубийство как культурный институт. М., 1999. . На тех, кто не дотягивал до этой нормы, был навешен ярлык людей, «не соответствующих стандарту», а то и «с отклонениями» от нормы. Установление норм физического развития человека задало цель, к которой следовало стремиться. Основатель евгеники Фрэнсис Гальтон распределил людей по квартилям вокруг статистической медианы и рекомендовал вмешиваться в воспроизводство, чтобы добиться статистического улучшения качества расы или населения [53] Hacking I. The Taming of Chance. P. 167–169; Rabinow Р. French Modern. Р. 327. В конце XIX столетия Эмиль Дюркгейм взял модель физиологического среднего и приложил ее к этике и поведению. См.: Hacking I. The Taming of Chance. P. 172. . Предложенная Кетле концепция среднего человека заменила огромное разнообразие индивидов набором социальных правил и установлений. В свою очередь, это вытеснение либерального политического субъекта перенесло фокус внимания на коллектив и его общее благополучие [54] Ewald F. L’État providence. Paris, 1986. P. 146; Curtis B. Surveying the Social: Techniques, Practices, Power // Histoire sociale / Social History. 2002. Vol. 35. P. 95–97. См. также: Porter T. M. The Rise of Statistical Thinking, 1820–1900. Princeton, 1988. .