Вильфредо Парето - Трансформация демократии (сборник)

Таким образом, перед государственным человеком открываются две дороги. Двигаясь по первой, он становится во главе партии, которая, по его мнению, одержит верх, и вступает в решительную битву; двигаясь по второй, он осторожно поощряет движение, совершающееся в рамках данного цикла. Первому образу действий редко сопутствует явный успех, потому что он наблюдается только в исключительных случаях, связанных с переменой цикла; второй образ действий встречается чаще, почти всегда, потому что один и тот же цикл длится столетиями; так вели себя большинство выдающихся политиков в истории. В римской истории был один Октавиан Август и немало успешных императоров.

Джолитти и Ллойд Джордж принадлежат, очевидно, к роду государственных деятелей, которые стремятся удержаться в рамках текущего цикла.

При гипотетически принятом нами положении дел, чтобы предупредить нарушение равновесия, следует ослабить партию, которая чересчур сильна, и усилить ту, которая ослабла, но сделать это осторожно, ибо авторитет государства настолько снизился, что ему трудно прибегнуть к силе.

Джолитти проявил себя как великий мастер подобных действий. Я уже отмечал это в «Социологии»; мне кажется, что последовавшие события полностью подтвердили эти наблюдения. Становится все очевиднее, что в Италии, вероятно, никто не сравнится с ним в умении использовать наличные чувства и тем более интересы.

Один из часто применяющихся и важных приемов описанного выше искусства состоит в том, чтобы на некоторое время и в известных пределах оставлять свободное поле деятельности для партии, которую желательно ослабить, и позволить ей совершать ошибки. Это влечет двоякую выгоду. Во-первых, партию, прибегающую к произволу и насилию, ждут разочарования; во-вторых, в более слабой партии пробуждается отвага, которую вызывает у самых слабых чувство смертельной опасности; она постарается оказать сопротивление противнику и целиком перейти под защиту правительства. Но это искусство требует большого мастерства, чтобы не потерять контроля над действиями партии, получившей свободу рук, и успеть вовремя вмешаться для подавления спровоцированных беспорядков и резких столкновений.

Этот способ использовал Джолитти, будучи министром, во время всеобщих стачек. Он предоставил бастующим свободу действий, дождался, пока реакция на их поступки позволит ему вмешаться, и незамедлительно и без труда навел порядок. Теперь он очень часто в сложных ситуациях действует таким же образом.

В сентябре 1920 г. он не препятствовал рабочим захватывать фабрики и создавать вооруженные отряды Красной гвардии. При желании он мог бы это сделать, что доказывается его успешными распоряжениями в начале 1921 г. Следовательно, его действия были не вынужденными, а умышленными: сначала они эксплуатировали агрессивные настроения рабочих, а затем чувство самосохранения буржуазии.

Тактика оказалась удачной и привела к нужным результатам. Захват фабрик и связанные с ним разочарования ослабили социалистическую, а тем более экстремистскую партии, предприниматели же сомкнули свои ряды, и буржуазия набралась смелости защищать свое дело, не дожидаясь от правительства манны небесной, для чего ей пришлось отказаться от блаженной праздности и позиции стороннего критика. Поговорку: «Помоги себе сам, и Бог тебе поможет» – можно переиначить таким образом: «Помоги себе сам, и тебе поможет правительство».

В других подобных ситуациях имело место сочетание продуманных мер с вынужденными, но о них нужно судить не по отдельности и не применительно к абстрактным принципам, даже самым лучшим, а по поведению общества.

Все злоупотребления, от которых пострадала буржуазия, породили ответную реакцию в виде фашизма, дающего оружие правительству, оставленному и даже отвергнутому теми, кого оно защищает, перед лицом тех, кто готовит переворот. Авторитет государства может укрепиться, если оно вернется к своей роли посредника между борющимися сторонами.

Если обратить внимание на то, как осуществляются многие фашистские вылазки, легко заметить, что правительство при желании может без труда им помешать. Следовательно, оно терпит их намеренно, а не по необходимости.

Социалисты обвиняют Джолитти в сочувствии фашизму, но это совсем не так. Он не сторонник, но и не противник фашизма. Безусловно, не он создавал его, и он не собирается с ним покончить; он пользуется фашизмом, так же как и любой действующей в стране силой, как пользовался популярами, экстремистским крылом социалистов против умеренного, последним против первого; еще лучше это удавалось бы ему, если бы они вошли в правительство, как было им предложено.

Что принесет фашизм, трудно сказать. Сегодня ему еще недостает определенного и притягательного идеала, мифа и положительной программы общественно-политического устройства. Возможно, он еще обзаведется всем этим и тогда станет крупной политической партией; но может быть, до этого и не дойдет, тогда его роль ограничится противодействием самоуправству крайнего социализма, он будет недолговечным, а его сегодняшнее использование правительством принесет очевидные плоды без оглядки на его будущее, которое может сулить как выгоды, так и опасения.

Пока что, если не говорить о внешней политике и возможных катастрофах, вызванных резкой сменой цикла, главную угрозу представляют возможные последствия экономических мер, которые правительства собираются (а вернее, вынуждены) предпринять для умиротворения своих противников и поощрения союзников. Источник, из которого они должны для этого по необходимости черпать, – это капиталы (преимущественно, сбережения) и производство, так что правительства продержатся столько времени, на сколько хватит этих сумм. Варварские нашествия лишь ускорили падение Римской империи, но оно было подготовлено ее экономическим состоянием; при любых серьезных потрясениях они играют решающую роль. Итак, нам следует понять, насколько близок тот момент, когда источник иссякнет.

Обычно подобные соображения мало волнуют политиков типа Ллойд Джорджа и Джолитти, великих мастеров политической тактики, так как они относят их к области отвлеченной стратегии, а то и совершенно бесполезной идеологии. Этому способствует то, что характер тактика противоположен характеру стратега, они отличаются друг от друга, как профессия биржевого спекулянта от профессии ученого. Кроме того, удаленность перспективы некоторых событий лишает их злободневности, которая единственно волнует практиков. Наконец, нельзя сбрасывать со счетов и невежество политических деятелей, чьи познания в общественных науках довольно скудны.