Энди Эндрюс - Смотритель судьбы. Ключ к решению «неразрешимых» проблем

Джонс помолчал.

– Помнишь ли ты историю с космическим телескопом Хаббла, друг мой? Его создали в 1946 году, и обошелся он в 2,5 миллиарда долларов. Но, когда его вывели на орбиту, НАСА обнаружило, что одна линза обточена на тысячную долю меньше, чем надо. И эта мелочь, пока ее не исправили астронавты, превращала самый дорогой телескоп в истории освоения космоса в бесполезный хлам! Вот тебе и роль мелочей, дружок.

Джонс всмотрелся в лицо Генри, желая убедиться, что внимание слушателя не ослабело.

– К чему я клоню? К тому, что мудрый человек мелочами не пренебрегает. Они имеют огромное значение. Возьмем для примера хотя бы Наполеона; крошечная подробность в битве при Ватерлоо сыграла важную роль в победе Наполеона над Веллингтоном.

Генри наморщил лоб.

– Но Наполеон проиграл эту битву! – поправил он Джонса. – Это же было его величайшее поражение, его разгромили там в пух и прах.

– Ты уверен? – спросил Джонс.

– Конечно!

Джонс кивнул.

– Да, ты прав, сынок. 18 июня 1815 года Наполеон и правда потерпел самое сокрушительное поражение за всю свою карьеру – поражение в битве при Ватерлоо. Но произошло это уже после того, как он победил! – Джонс оценил удивление на лице собеседника и довольно хмыкнул. – Вот история, которую мало кто знает… Итак, Наполеон блистательным маневром обошел 77-тысячное войско Веллингтона, а ведь там было еще более 110 000 пруссаков неподалеку. В сумме эти полчища во много крат превосходили силы Наполеона (у него было всего 76 000 солдат), но он вклинился между англичанами и пруссаками и тем самым не позволил им объединить усилия. За два дня до того он уже побил прусские войска, поэтому отправил часть своих сил, чтобы те удерживали пруссаков на расстоянии, а сам направил большую часть своей армии на Веллингтона и англичан.

Наполеон начал битву где-то после одиннадцати утра – начал с артиллерийского удара и атаки по правому флангу Веллингтона. Большую часть дня войска Наполеона теснили англичан, прорывая их линию обороны. Сам Наполеон, стоя на холме, наблюдал за военными действиями, и видел, как его солдаты захватили более 160 британских артиллерийских орудий.

Джонс сделал паузу и спросил Генри:

– Ты когда-нибудь видел хоть одну из этих пушек вблизи?

– Да, – ответил тот. – Это ведь орудия, которые заряжают с дула?

– Именно. Их заряжали черным порохом, снарядами, а также забивали внутрь пыжи – запальный материал. Затем к дулу орудия подносили полыхающий факел, порох вспыхивал, пыжи воспламенялись, и пушка стреляла. Ты следишь за моей мыслью?

– Да, – отозвался Генри, хотя и не понимал, чего от него хочет Джонс.

А тот увлеченно продолжал:

– В те дни войска возили с собой пригоршни гвоздей, на случай захвата вражеской артиллерии. Эти самые гвозди забивали в дула пушек, так что артиллерия становилась непригодной для дальнейших боевых действий. Когда солдаты Наполеона захватили орудия англичан, практически сразу выяснилось, что гвозди-то они с собой не взяли, следовательно, вывести из строя английские пушки было нечем. Наполеон громогласно отдавал со своего холма распоряжения уничтожить английские пушки, но англичане отбили их обратно и обратили против французов. Те самые пушки, которые французы не смогли вовремя вывести из строя, потому что забыли такую мелочь, как гвозди. Вот тебе роль маленькой детали в огромной масштабной картине – батальном полотне «Битва при Ватерлоо»! Наполеон потерпел поражение, а все из-за гвоздей.

– Я никогда не слышал эту историю, – удивленно сказал Генри.

– Ну, а «Сказки матушки Гусыни» ты в детстве слышал? Была такая детская песенка – тоже про гвоздь и войну, помнишь?

Генри выслушал Джонса и спросил:

– Вы к чему это мне рассказываете?

– К тому, что твоя большая картина мира никогда не станет шедевром, если ты не вложишь душу в каждый маленький мазок кисти и будешь игнорировать мелкие детали, – терпеливо объяснил Джонс. – Ты так яростно гонишься за успехом, что он ускользает от тебя. Ну-ка, быстренько, скажи мне с ходу: какие картинки возникают у тебя в мозгу при слове «успех»?

– Ну… – Генри помедлил, – пожалуй, дом… просторный и роскошный дом. Шикарные машины. Круизы. Дорогие наручные часы. Драгоценности для супруги. Яхта… может, не одна, а несколько…

– А теперь, – перебил Джонс, не дав Генри договорить, – что приходит тебе на ум при словах «успешная, состоявшаяся жизнь»?

Генри долго думал. Слова эти задели его до глубины души. Наконец он сказал:

– Я думаю о жене и будущем ребенке. У нас будет сын.

Джонс кивнул:

– Знаю, давай дальше.

– Еще я думаю о том, как хорошо бы проводить с семьей побольше времени. О надежных друзьях. О том, чтобы изменить чью-то жизнь…

– … к лучшему? – вмешался Джонс и увидел, как Генри побелел, словно молоко. – Мне-то кажется, что ты уже изменил несколько жизней, – он многозначительно кивнул на копошащихся в земле согбенных рабочих-нелегалов.

Генри посмотрел туда, куда указывал Джонс, потом вспомнил обманутых клиентов, и пристыженно кивнул, выдавив:

– Похоже, что так – натворил я дел…

– Никаких «похоже», тут или «да», или «нет», – твердо сказал Джонс. – Ты, сынок, как и большинство: стоишь на краю пропасти, вот-вот туда сверзишься, но падения еще можно избежать. Тебе лишь надо снять с глаз шоры, а то ты все равно что слепой. Ты гонишься за финансовым успехом, за эмоциональной и физической состоятельностью, – у тебя гонка во всех областях жизни, и во всех ты – на грани краха. И пока что я – один из тех двоих, кому небезразлична твоя участь и кто может предупредить тебя об опасности. Второй человек – твоя жена, но ты ведь ее и слушать не станешь, дружок. Ты вон даже на ее телефонные звонки – и то не отвечаешь.

Генри впился глазами в лицо Джонса.

– Откуда вы знаете? – хрипло спросил он.

– А разве я неправ? – парировал тот. Не получив ответа, Джонс показал глазами на рабочих, по-прежнему возившихся в отдалении. – Скажи, ты хоть одного из них знаешь по имени?

Генри развел руками. Джонс указал ему на три ближайшие фигуры, которые, стоя на четвереньках под палящим солнцем, прокладывали ирригационную систему и перечислил:

– Уолтер, Рамон и Хуанита. Уолтер уже дедушка. У его сына, инженера Уильяма, двое детей. Они жили в Детройте, но Уильяма уволили. Вскоре после этого один из внуков Уолтера тяжело заболел. Теперь сын, его жена и дети живут у Уолтера с его женой. – Джонс прикрыл глаза от солнца, посмотрел правее – туда, где рабочий помоложе выкапывал яму для пальмы. – Вон Уильям, он тоже состоит у тебя в бригаде.