Кент Кил - Психопаты. Достоверный рассказ о людях без жалости, без совести, без раскаяния

Винс представил нас друг другу: доктор Джон Гете, Лес Сильверстейн и Харольд Шварц. Всем было лет под шестьдесят, и казалось, что их гораздо больше интересует обед, чем мое выступление.

Это была самая малочисленная аудитория, перед которой меня когда-либо просили выступать. Тем не менее я включил компьютер и прочел им свою лекцию о перспективах исследований мозга применительно к психиатрии в следующие десять – двадцать лет.

Винс велел мне не стесняться, поэтому я решил распространиться поподробнее и стал говорить о том, как нейровизуализация может изменить процесс диагностики и лечения психиатрических заболеваний. Потом я вывалил на них все свои данные о психопатах, полученные с помощью МРТ.

Когда я закончил, доктор Шварц захлопал, потом к нему присоединились остальные. Они сгрудились, и доктор Шварц что-то зашептал Винсу. Винс знаком показал мне собрать вещи. Мы спустились в кафетерий, где слегка перекусили. Винс сказал, что после обеда доктор Шварц ждет меня на личную встречу.

Я завалил Винса вопросами, что происходит, но он сказал, что поклялся все держать в секрете.

– У них есть томограф? – спросил я.

– Нет, – ответил он.

– У них есть ученые, занимающиеся мозгом?

– Нет, здесь больше никто не занимается нейронауками.

Я ума не мог приложить, почему меня туда позвали.

Мы с Винсом немного погуляли по территории. Я не мог не признать, что пейзаж там потрясал воображение.

Когда пора было идти к доктору Шварцу, Винс проводил меня к главному административному зданию.

Помощник доктора Шварца Рут Блэк пригласила меня в приемную у его кабинета.

Чуть погодя у Рут зазвонил телефон. Она сняла трубку, кивнула и сказала:

– Доктор Шварц сейчас вас примет.

Мимо нескольких двойных дверей она провела меня в большой круглый кабинет, который выглядел так, будто его скопировали с Овального кабинета в Белом доме. Доктор Шварц сидел за широким столом. Окна за его спиной выходили на постриженные лужайки института. В кабинете стояли два диванчика друг напротив друга и два удобных кресла по обе стороны. Доктор Шварц встал. Мы пожали руки, и он жестом предложил мне сесть на диван.

У меня мелькнула мысль лечь, как на приеме у психиатра, но я решил, что доктор Шварц, пожалуй, не оценит моей шутки.

– Наверное, вы спрашиваете себя, зачем вы здесь, – сказал Хэнк, как он попросил его называть.

Я вежливо ответил:

– Да. Мне интересно, к чему такая секретность.

– ИЖ планирует вложить большие средства в какие-либо исследования, и мы разговаривали с разными людьми, чтобы понять, в какую область психиатрии инвестировать. Мы рассматривали генетику, нейровизуализацию и некоторые другие. Ваше сегодняшнее выступление убедило нас, что нейровизуализация имеет огромный потенциал и может привести к значительному прогрессу в диагностике и лечении психических болезней.

Хэнк помолчал для эффектности, пока я осознавал сказанное им о «вложении больших средств».

Он продолжал:

– Я к тому же сам учился на судебного психиатра, и мне очень понравилась ваша работа с психопатами. Возможно, мы могли бы облегчить вам эту работу здесь, поскольку у нас договор со штатом на всю судебную психиатрию в сотрудничестве с университетом при Коннектикутском центре изучения здоровья.

«Интересно», – подумал я.

– Мы решили совместно с кафедрой психиатрии Йельского университета найти директора в новый исследовательский центр, который мы создаем. У института с Йелем сложились тесные отношения, и мы планируем предложить ему несколько направлений деятельности при спонсировании института с целью создать психиатрический центр мирового класса. Мы уже давно проводим собеседования с потенциальными директорами, но пока я не нашел ни одного, кто вдохновил бы меня или наш комитет. Мы разговаривали только с немногими избранными и не рекламировали ни центра, ни своих планов.

Так вот откуда такая секретность. Они тайком интервьюировали кандидатов на директорское место.

– Как это финансируется? – спросил я.

– Несколько семейств пожертвовали средства на это начинание. Мы получили один дар по завещанию, особенно подробный и весьма щедрый. Жертвователь выказал желание, чтобы был образован исследовательский центр, который бы занялся совершенствованием медицинской помощи вообще и здесь, в институте, в частности. У института долгая и богатая история лечения душевнобольных. Почти сто лет мы занимались обучением врачей и планируем начать новые научные исследования.

Хэнк имел в виду трехсотлетнюю историю своей больницы.

– Вы знаете такое имя: доктор Генри П. Стернс? – спросил Хэнк.

– Да, – ответил я. – Это психиатр, который давал показания о нравственном помешательстве на процессе Шарля Гито в 1881 году.

– Вы меня впечатлили, – сказал Хэнк. – Я сам, по правде говоря, не знал, что Стернс выступал на том суде, но он был знаменитым судебным психиатром, который руководил этим заведением, когда он еще назывался Хартфордским приютом для душевнобольных.

Мы поговорили о наследии Стернса.

Потом Хэнк повернулся ко мне и сказал:

– Доктор Кил, я хотел бы предложить вам место у нас в институте. Я хочу, чтобы вы помогли мне создать научно-исследовательский центр по изучению мозга, найти подходящего директора и остальной персонал. Я уже говорил с главой кафедры психиатрии в Йеле, и вам предлагают там место на факультете. По-видимому, они хотят взять вас на другую позицию и посчитали, что вы поможете им и в этой работе. Поэтому мне нужно узнать ваши условия, – продолжал Хэнк. – Чего вы хотите в смысле оклада и начальных условий? – При этих словах он встал и направился к двери. – Я дам вам несколько минут подумать, – сказал он и оставил меня в кабинете одного.

У меня чуть не взорвалась голова. С одной стороны, на первый взгляд передо мной открывались великолепные возможности. С другой стороны, мне придется строить программу с нуля. На это может уйти много времени. Я находился на том этапе своей научной карьеры, когда должен был тратить время на написание и публикации статей. Мысли у меня путались.

Я подумал об окладе. Я не знал, с чего начать. Мне было известно, сколько предлагают моим друзьям в других приличных заведениях и еще что стартовые пакеты условий для новых коллективов могут значительно отличаться по размеру и вариантам. В них может входить зарплата научных сотрудников, средства на закупку компьютеров и оборудования и другие расходы.

Я решил просто назвать какие-нибудь цифры наобум и выторговать себе немного времени, пока Хэнк будет советоваться со своим комитетом.

Я никогда еще не был в такой ситуации. Раньше, на других собеседованиях, я просто приходил в отдел кадров, где мне называли размер оклада и бонусы. Переговоров вести было особо не о чем.