Алексис Сойер - Таинства кулинарии. Гастрономическое великолепие Античного мира

Сливовые деревья были известны в Африке с незапамятных времен. Теофраст говорит о том, как много их встречалось в Фивах, Мемфисе и, особенно, в Дамаске. Атеней тоже хвалит отличные сливы последнего из упомянутых городов, и нам известно, что время ничуть не умалило славы, закрепившейся за ними с давних пор.

Азия и Египет поставляли огромное количество слив в Европу. Из-за того, что они должны были как можно лучше перенести долгое путешествие, часть слив высушивали, а остальные, так сказать, консервировали, в меду и сладком вине. В Риме во времена Катона (150 лет до н. э.) были известны лишь такие, но римляне, только начавшие постигать искусство жить хорошо, недооценили нежную и ароматную мякоть дамасских слив, в то время как едва собранные с дерева, недавно появившиеся и бархатистые плоды восхищали взор и соблазняли эпикурейцев. Спустя два века римляне достигли невероятного прогресса в постижении науки жить хорошо. Запахи кулинарных изысков окутали столицу мира тонким ароматом, а довольные, свободные жители Италии стали культивировать в своих садах роскошные пурпурные и золотистые сливы, во многом превосходившие всеми превозносимые фрукты из Дамаска и Мемфиса. Повсюду встречалось такое изобилие сливовых деревьев, что Плиний, человек, всегда имевший возражения, или juste milieu того времени, сетовал на их число и сокрушался по поводу того, что такое количество бесполезно и дорого.

Графы Анжуйские насадили в своей провинции дамасские сливы, а добрый король Рене Сицилийский, герцог Анжуйский и граф Прованский, познакомил с ними Южную Европу.

Сливы Monsieur названы так, потому что их очень любил месье, старший из братьев короля Луи XIV.

Сливы Reine Claude обязаны своим названием первой супруге Франциска I, дочери Луи XII.

Сорт Mirabelle привез из Прованса в Лотарингию король Рене.

Это дерево родом из Кидонии, города на Крите. Оттуда оно попало в Грецию и вскоре стало предметом восхищения ее сластолюбивых жителей. Кроме того, окрестности Коринфа славились сладостью и красотой айвы, которую просвещенная роскошь Аттики предпочитала всем другим.

Рим не преминул обогатиться фруктом, которому изобретательное кулинарное искусство должно было придать новые оттенки вкуса. Молодые деревца сначала ввозили из-за рубежа и помещали в ящики, но римляне не знали, как их выращивать и были вынуждены долгое время довольствоваться отличной айвой, консервированной в меду, присланной в великую столицу из Иберии и Сирии.

Наконец они узнали, как культивировать айвовые деревья, и впоследствии насадили их в Галлии, где те замечательно прижились. Также они потом смогли насладиться, не без гордости, вареньями, ничуть не хуже испанских, которые кондитеры на «рынке изысков» держали про запас к столу патрициев вместе с айвовым вином и полезным для желудка, бодрящим ликером из сладкого плода Кидонии.

Во всяком случае, природный дар в сочетании с кулинарной наукой делали блюда с айвой привлекательными для эпикурейцев. Кроме того, утверждали, что айва обладает самыми замечательными свойствами. Во-первых, это еда, а во-вторых – противоядие. Чревоугодники отстояли эту идею, и никто не сомневался в чудесных качествах плодов.

Столь высоко ценимый фрукт хранился в сосудах вместе с веточками и листьями. Потом добавляли мед или сладкое вино, количество которого при кипении уменьшалось наполовину.

Многие страны оспаривали честь быть родиной грушевого дерева. Согласно некоторым источникам, груша родом с горы Ида, известной своими живительными источниками, другие говорили, что из Александрии, а по мнению третьих – она появилась в разных уголках Греции. Давайте добавим к списку Палестину, где грушевые деревья росли в очень далекие времена.

Из всех этих голословных утверждений следует, что древним было знакомо грушевое дерево, они культивировали груши и любили их, что вовсе не удивительно, поскольку это великолепные фрукты. Их очень любил и Теофраст. Он часто говорит о грушах и всегда превозносит их. То же можно сказать о Плинии и, особенно, о Галене, чей медицинский авторитет в прошлом имел большой вес. Ученый лекарь из Пергамо счастлив обнаружить в груше свойство укреплять пищеварение и вяжущее действие, которым яблоко в такой степени не обладает.

Как и мы, римляне и греки различали несколько сортов этого фрукта. Названия указывали на вкус и форму. Наверняка неизвестно, был ли у них bon chrétien, украшающий наши столы зимой в свежем или приготовленном виде. Название лишь напоминает нам о происхождении этого сорта, о котором мы и расскажем.

Луи XI, король Франции, в надежде поправить здоровье через заступничество блаженного Франсуа де Поля послал за ним в Южную Калабрию. Святой привез с собой семена этой груши, и, поскольку его называли при дворе Le Bon Chrétien, фрукт получил название в честь того, кому Франция была обязана его появлением.

Очень древняя традиция (поскольку ей шесть тысяч лет) рассматривает яблоко от Сотворения мира как некий зловещий плод, от которого тянется след всех несчастий человечества. Мы настоятельно просим разрешения защитить его от этого обвинения лишь несколькими словами: «Так нигде не написано».

В священных писаниях редко говорится о яблоне. Если мы не ошибаемся, она упоминается всего в пяти отрывках и в связи с периодами, очень удаленными от момента первого грехопадения. По этой причине ничто не указывает на отвращение или презрение авторов священных текстов к этому дереву, которое в одном случае даже служит для очень изящного сравнения, откуда можно заключить, что жители Востока относились к нему так же, как и другие народы.

Существует один (и, вероятно, единственный) пример необычного и чрезвычайного отвращения к яблокам. Говорят, Владислав Ягайло, король Польши, как только получил их, так поразился и ужаснулся, что немедленно обратился в бегство. На самом-то деле как мало оказалось нужно, чтобы встревожить правителя!

В Греции росли очень красивые яблони, а их плоды были столь замечательны, что не было лучшего десерта для Филиппа Македонского и его сына, Александра Великого, которым подавали яблоки за каждой трапезой. Возможно, их специально доставляли с острова Эвбея, который славился своими яблонями.

Афинский законодатель Солон почти преуспел в том, чтобы поставить под сомнение пищу, столь любимую его согражданами, издав регулирующий расходы закон и посчитав, что его необходимо принять.

Жители Аттики любили жить хорошо. Когда один из них женился, то не скупился на роскошный свадебный пир, что очень простительно по такому случаю. Солон слишком любил вмешиваться в дела других людей, он считал, что сограждане слишком шикарно едят в день свадьбы, и, чтобы заставить их урезать расходы, идущие вразрез с его экономическими идеями, он приказал жениху довольствоваться одним-единственным яблоком, в то время как гости пировали и веселились за его счет. Кто бы мог поверить? Этот закон неукоснительно соблюдали греки, а персы сочли таким оригинальным, что, в свою очередь, тоже приняли его.