Джон Рёскин - Этика пыли

Профессор. Нет, но интересны и, возможно, могли бы кое-что прояснить относительно происхождения алмазов.

Сивилла. Я думаю, химики уже умеют делать их.

Профессор. Да, в виде маленьких черных кристаллов, но никто не знает, как они образовались там, где их находят, и действительно ли они там образовались. Тот, что у меня в руках, смыт, по-видимому, с гор вместе с песком и золотом. Что касается золотоносного песка и золота, мы можем добраться до их месторождений, а в том, что касается алмаза, мы этого сделать не можем. Почитайте исследования об алмазе в какой-нибудь хорошей книге по минералогии – вы найдете только перечень месторождений золотых песков или золотоносных конгломератов (того же песка, только старого и слежавшегося). Некоторые говорят, что вначале это был древесный клей, а может быть, и древесный уголь; но куда интереснее узнать, почему и как древесный уголь превратился в Индии в алмаз, а у нас в долине Борроудель – только в черный графит.

Сивилла. Разве графит и алмаз состоят из одних и тех же элементов?

Профессор. В нашем графите есть небольшая примесь железа, но нет ничего такого, что могло бы препятствовать его кристаллизации. Ваши карандаши сплошь состоят из бесформенных алмазов, хотя и для карандашей было бы полезнее, если бы эти алмазы кристаллизовались.

Сивилла. А что такое кристаллизация?

Профессор. Самое время поговорить об этом, когда вы уже наполовину спите и всем давно пора пить чай. Что за легкомысленный народ эти девчонки!

Сивилла. Да, мы легкомысленны, но все равно хотим послушать про кристаллизацию.

Профессор. Милые мои, чтоб рассказать вам об этом, и недели не хватит.

Сивилла. А вы все-таки расскажите. Профессор. По совести говоря, никто толком ничего не знает об этом.

Сивилла. Что ж, тогда расскажите о том, чего никто не знает. Профессор. Ну, бегите и велите Доре приготовить чай.

Все встают, но Старому профессору , конечно, хочется, чтобы его уговорили продолжать беседу, – так оно и происходит.

Беседа проходит в большой классной комнате, куда все собрались по звонку.

Профессор. Итак, вы действительно пришли сюда затем, чтобы побеседовать о кристаллизации. С чего бы это? Вероятно, маленькие девочки думают, что разговор пойдет в том числе и о леденцах.

Самые молодые участники собрания выказывают все признаки неудовольствия. Изабелла , насупившись, строго смотрит на Старого профессора и укоризненно качает головой.

Профессор. Знаете ли, милые дети, что, вот так рассевшись по рядам, вы сами кажетесь минералогу конгломератом розовых леденцов, упорядоченных силой природы? И если даже предположить, что вы нечто большее, тем не менее вы все-таки кристаллизовались, сами того не подозревая. Разве не слышал я суматохи и шушуканья минут десять назад, когда вы возвращались с игр и думали, что не успеете спокойно рассесться до начала нашей беседы? Разве вы не говорили о местах, разве не изумлялись, что маленьких почему-то всегда сажают поближе к профессору? Да, это и был процесс кристаллизации. Когда вы наперегонки бежали из сада по коридору, вы пребывали в состоянии, которое минералог назвал бы состоянием раствора и постепенного сгущения, когда же вы уселись по порядку, каждая на свое место, то кристаллизовались. Точно так же ведут себя и атомы минералов, когда нарушен порядок: они спешат как можно быстрее восстановить его.

Вы, конечно, захотите возразить мне: «Мы знаем наши места, а как могут знать их атомы? Мы иногда спорим из-за мест, а разве атомы (нам совсем не льстит сравнение с ними) спорят когда-нибудь из-за своих?» Хорошие вопросы, если бы вам вздумалось задать их! Я долго размышлял над этим и не стану больше называть вас атомами. Но не позволите ли мне называть вас первичными молекулами? (Сдержанный, но решительный ропот несогласия.) Нет? И пылинками тоже нельзя?

Пауза и печальное недоумение на лицах. Лили выражает общее мнение: «Пожалуйста, не называйте нас так».

Нет, дети, я не назову вас пылинками. И вы, когда вырастете, не приобретайте дурной и вредной привычки называть так себя. Вы лучше пыли, у вас иные обязанности, чем у пылинок, и узы любви, соединяющие вас, гораздо лучше простого упорядочения.

Но, с другой стороны, старайтесь всегда вести себя по крайней мере не хуже пылинок: помните, что они приходят в беспорядок только по принуждению, когда нет возможности поступать как им хочется. А для нас, дети, принуждение играет иногда совсем другую роль, не правда ли? (Легкий ропот: Старый профессор делает чересчур личные намеки.) Право, я никого конкретного не имею в виду. Но когда вы, Катрин, так краснеете, как не взглянуть на вас? Ну хорошо, вернемся к атомам. «Как они узнают свои места?» – спросите или могли бы спросить вы. Да, им приходится делать нечто большее – отыскивать путь к своим местам, и делать это спокойно и всем одновременно, не сталкиваясь друг с другом.

Попробую пояснить: предположим, вам надо построить замок с башнями, сводами и колоннами из кирпича известной формы, кое-как сваленного с телеги огромной беспорядочной грудой. Прежде чем строить, вы бы, конечно, сделали множество чертежей, пересчитали бы все кирпичи и, убедившись, что их достаточно для всего здания, стали бы класть фундамент медленно, постепенно, ряд за рядом.

Но в те тоскливые дни, когда дети не читают детских книг и не верят в волшебство, каково было бы ваше удивление, если бы настоящая великодушная волшебница в яркой одежде кирпичного цвета явилась бы из груды красных кирпичей, ударила по ней легонько волшебной палочкой и сказала: «Эй, кирпичики, по местам!» И тотчас же вся груда поднялась бы в воздух, словно рой красных пчел, и вы, привыкшие считать, что пчелы делают соты довольно странным способом, увидели бы, что соты делаются сами собой. Вы, Флорри, хотите что-то спросить: это видно по вашим глазам.

Флорри. Кирпичи превратились бы в настоящих пчел, с жалами?

Профессор. Нет, Флорри, нам нужно лишь представить себе летающие кирпичи. Вспомните, как с крыши в бурю срывает черепицу. Только черепица летит бог весть куда, а мои заколдованные кирпичи, хотя и лишены крыльев, хоть у них нет ни головы, ни глаз, что совсем уж плохо, все-таки находят дорогу к тем местам, которые им предназначалось занять в башнях и сводах. Каждый кирпич прилетает куда и когда следует, и каждый следующий кирпичик плотно прилегает к предыдущему.

Лили. Но кто же эти феи, создающие кристаллы?

Профессор. Есть, Лили, одна великая волшебница, которая может сотворить нечто гораздо большее, чем кристаллы, но и кристаллы она тоже наколдовывает. Мне снилось, будто я вижу, что она строит пирамиды, как строили их во время фараонов.