Бернд Бруннер - Искусство лежать. Руководство по горизонтальному образу жизни

Проверенный факт – горизонтальное «окаменение» под гипнозом

Одна из форм парения – не до конца объяснимое состояние, внешне похожее на лежание, в которое человек впадает под гипнозом. Он может застыть, как доска, в горизонтальном положении, лежать, кажется даже не испытывая неудобства, опираясь шеей и ногами на спинки двух кресел или стульев. Такое необычное состояние вызывает множество вопросов: почему тело не прогибается, а остается прямым, хотя и не имеет твердой опоры? Что испытывает при этом лежащий? Чувствует ли он протест или вообще ни о чем не думает? Это состояние похоже на лежание в невесомости, которого, строго говоря, вообще не существует, ведь там нет ничего, что могло бы оказывать сопротивление телу. Вот ведь парадокс: космонавт находится в горизонтальном положении, но – не лежит.

Некоторые места на природе прямо-таки приглашают прилечь: газон, пляж или удобное для лежачего положения углубление в скале, которое, кажется, просто создано для того, чтобы прижаться к камню, особенно если он нагрет солнцем. На природе наши глаза не ограничивает потолок; взгляд теряется в нежно-голубом небе, в движении и постоянном изменении формы облаков. Кажется, мы смотрим в бесконечность. Конечно, то, что мы видим, зависит от того, как мы лежим, – на спине, на боку или на животе. Лежа на животе мы видим всего лишь траву, о небе же можем только догадываться.

Глядя на небо, мы распахиваем душу ему навстречу

Макс Кубир. «Люди у воды». Берлин, 1936.

Отдых в лежачем положении на природе имеет совсем другой характер, чем в замкнутом помещении, и не только из-за отсутствия границ сверху. Здесь человек получает множество чувственных впечатлений: яркий свет, ветер, пение птиц, аромат цветов, плеск воды, более или менее приятные звуки, производимые людьми или машинами, приближающиеся шаги или чей-то крик вдалеке, а потом вдруг внезапная тишина. На пляже слышно, как ритм прибоя делит время на маленькие равномерные отрезки. Даже если поблизости нет ни одной живой души, мы не одни. Все, живое и неживое, достигает нашего слуха, возможно, разговаривает с нами, если мы достаточно восприимчивы и готовы к такому разговору. Пока мы лежим, мы впитываем в себя окружающую природу, становимся ее частью, а она – частью нас.

Даже тот, у кого нет собственного сада, может спать на свежем воздухе

В зависимости от того, где мы лежим – на газоне невидимого для других участка земли или на пляже, – лежание может быть общественным или частным делом. Ставший уже легендарным рекламный ролик одного из сортов восточно-фризского пива показывает мужчину в дюнах, который падает на песок и раскидывает ноги и руки, – самое выразительное воплощение расслабленности и свободы. Если у кого-то нет сада, а живет он вдали от моря, ему приходится довольствоваться парком. А еще говорят, что очень приятно полежать в поле и там даже можно спрятаться от посторонних глаз.

Когда жарким летним вечером воздух в комнате неподвижен, очень велико искушение взять матрас и сбежать на крышу. Там наградой вам будет свежий ветер, в безоблачную погоду вы, вероятно, даже сможете понаблюдать за звездами, а утром вас разбудит птичий концерт. Это может стать вполне идиллическим приключением, но все-таки стоит поостеречься и не слишком часто о нем рассказывать. Тот, кто хоть раз попытался заснуть под открытым небом, знает, насколько непонятными и пугающими могут быть шумы, окружающие спящего человека. Они слишком отличаются от звуков спальни. В природе всегда что-то происходит. Как только наступает фаза неглубокого сна, а шум становится чуть громче, вы почти неизбежно проснетесь посреди ночи. Некоторые полагают, что темнота обостряет слух. Возможно, где-то глубоко внутри нас и впрямь есть какой-то орган восприятия, возникший в ходе эволюции, который напоминает нам, что под открытым небом мы подвергаемся б о льшим опасностям, чем в комнате. Вероятно, именно поэтому мы не сможем привыкнуть ко сну вне дома – обследование бездомных, которые часто спят на улице, показало, насколько сильно постоянная готовность к опасности нарушает сон, не говоря уже о значительном вреде для здоровья в целом.

Итак, удовольствие лежать и спать под открытым небом требует осторожности. А в лесу тем более. Там особенно неуютно, и не только из-за сильного, даже удушающего аромата цветов, близости мелких и крупных животных, которые бегают и ползают вокруг нас или смотрят на нас из темноты. В лесу земля пахнет гнилью и может быть болотистой – в общем, ничто не способствует сну, хотя сегодня в наших лесах едва ли обитают духи, ведьмы и опасные звери. А человек, который проводит ночи в лесу или парке, считается подозрительным. В 60-е годы XIX столетия людей, ночевавших в берлинском Тиргартене, сразу же, даже безо всякого проступка, причисляли к бродягам и преступникам.

Чрезвычайно странное занятие, если рассматривать его в исторической и культурологической перспективе, – лежание на солнце. Много веков загоревшая кожа была только у бедных людей, которым приходилось каждый день работать в поле. Загар считался признаком бескультурья, чем-то неприличным. Должны были совпасть различные факторы и события, чтобы загар начал казаться красивым. Культ солнца стал частью нового отношения к телу, связанного с движением на свежем воздухе. Георг Кристоф Лихтенберг (1742–1799), известный своими афоризмами, объявил солнечный свет «наипервейшим средством улучшить здоровье и увеличить жизненные силы». Он рекомендовал принимать воздушные ванны без одежды и однажды заметил, что стал от морского воздуха «почти черным». Швейцарский натуропат Арнольд Рикли (1823–1906), который к ужасу окружающих часто ложился загорать совершенно обнаженным, открыл в 1854 году в Словении клинику «Исцеление природой», где основным методом лечения были аэро– и гелиотерапия. Он установил связь между хорошим самочувствием и солнечными ваннами и сделал свою клинику известнее и популярнее, чем все существовавшие до нее. Рикли вошел в историю как «солнечный доктор». В то время, когда еще никто не подозревал о взаимосвязи между длительным пребыванием на солнце и раком кожи, солнечные ванны считались безобидным удовольствием.