Дэвид Тросби - Экономика и культура

Экономические последствия таких проявлений культуры хорошо известны. Они включают, во-первых, прямое воздействие доходов от культурной деятельности на местную экономику через траты местных и не местных потребителей на культурные товары и услуги. Такие расходы могут считаться вкладом в региональный рост при условии долгосрочного роста потребительских доходов и сдвига вкусов в сторону культурной деятельности и досуга. Во-вторых, есть косвенное или вторичное влияние расходов на доходы соответствующих бизнес-предприятий и индивидов, например, на рестораны и транспортные услуги. В некоторых случаях культурный сектор предоставляет замену для рабочих мест, потерянных в процессе промышленного преобразования; в большинстве случаев качество предоставляемых рабочих мест считается благоприятным, поскольку занятость в бизнесе, связанном с искусством, или в культурных институтах обеспечивает более интересные и удовлетворительные условия работы, чем те, которые были в некоторых других областях. В-четвертых, культура может иметь более широкие экономические последствия для возрождения города в силу возможностей для диверсификации местной экономической базы; это имеет особое значение для регионов, страдающих от промышленного спада в постфордистскую эпоху. Наконец, могут возникнуть и более долгосрочные экстерналии с реальным экономическим потенциалом, если улучшение культурной среды в городе ведет к большей социальной сплоченности, усиливает чувство гражданской гордости, снижает уровень преступности, улучшает экономическую динамику и т. д. Такого рода факторы важны для улучшения имиджа города как желательного места для миграции капитала и создания нового бизнеса [169].

Этот феномен в последние десятилетия нашел отражение в разработке городской политики на национальном, региональном и местном уровне в ряде стран. Европейский опыт в широком смысле типичен [170]. В общем и целом мы можем считать 1950-е и 1960-е годы временем, когда стало признаваться значение искусства, особенно элитарного, для жизни города. На 1970-е приходится период консолидации политики вокруг понятий развития личности и общества, участия, эгалитаризма, демократизации городского пространства и усиления осознания культурных, социальных и экологических аспектов городской жизни. В 1980-е и 1990-е, однако, эти мягкие идеи культуры в городской среде уступили место более жестким представлениям об экономическом потенциале городского культурного развития: максимизация экономической прибыльности для местной экономики с точки зрения доходов и занятости, продвижение «имиджа» городов как динамичных экономических центров и включение культуры как позитивной экономической силы в социальное и физическое возрождение пришедших в упадок городских районов.

В настоящее время в центре политики оказались попытки справиться с феноменом глобализации и его воздействием на экономическую и культурную жизнь города [171]. В этом процессе до сих пор можно различить прообразы городской политики, описанные ранее. Они включают озабоченность ролью искусства и креативности и признание значения культурного плюрализма и многообразия в глобальном контексте наряду с признанием действия мощных экономических сил. Для настоящего периода характерны поиски холистической модели, в рамках которой можно было бы должным образом представить как экономические, так и культурные соображения, а также разрабатывать политику, находящую баланс между многочисленными экономическими, культурными, социальными, экологическими и другими целями городского развития и утверждающую роль местной культурной дифференциации в глобализированной международной экономике. Такую модель дает понятие «устойчивого города» – городской формы, сочетающей внимание к экологическим вопросам (улучшение городского транспорта, энергоэффективность, переработка отходов, управление отходами, использование открытого пространства и т. д.) с признанием культурных ценностей идентичности, принадлежности к городу, креативности и участия, которые могут быть подкреплены через городское планирование, ориентированное на культуру.

В этом контексте концепция культурного капитала – полезный способ осмысления места культуры в городской среде. Здания, относящиеся к культурному наследию, культурные институты, такие учреждения, как театры, концертные залы, ремесленные мастерские, художественные студии и т. д., могут рассматриваться в качестве капитальных активов, а люди, которые производят культурные товары и услуги в этих учреждениях, – актеры, музыканты, ремесленники, писатели, техники, дизайнеры, администраторы и многие другие, вносят вклад в создание экономической и культурной ценности. Более того, можно считать, что укрепление социальной сплоченности и идентичности посредством местного культурного развития направлено на создание нематериальной сети культурных связей и взаимодействий, поддерживающих местное сообщество и придающих ему смысл. Эти явления – примеры нематериального культурного капитала, запаса практик, обычаев, традиций и т. д., которые унаследовало нынешнее поколение и которые оно с изменениями и дополнениями передаст дальше. Можно считать, что проекты и стратегии городского развития подразумевают все эти типы капитала, когда долгосрочные выгоды измеряются с точки зрения и экономики, и культуры.

В третьем мире концепция культуры как индустрии имеет некоторые специфические коннотации. В первобытных обществах, как мы отмечали в гл. IV, культура и экономика в значительной степени едины. По мере развития и по мере того как экономика дифференцируется, культурные факторы могут продолжать оказывать существенное влияние на методы производства и виды производимой продукции. В процессе возникают некоторые специфические культурные индустрии, определенные в категориях, установленных выше на с. 158–161. Полезно спросить, до какой степени культурные индустрии сами по себе могут быть силой в развитии экономики развивающегося мира. Для того чтобы пролить некоторый свет на эту проблему, мы рассмотрим конкретный случай музыкальной индустрии.

Значение музыки как краеугольного камня культурной жизни в развивающихся странах хорошо осмыслено [172]. Производство местной популярной музыки берет начало в давно сложившейся местной культуре. Во многих странах развивающегося мира оно переросло в значимую экономическую индустрию благодаря широкому распространению практики живой музыки, местному и национальному вещанию, созданию национальной звукозаписывающей индустрии и иногда – доступу на международный музыкальный рынок. Этот процесс берет начало в том факте, что производство музыки ради экономической прибыли может проложить относительно доступный путь в денежную экономику для отдельных индивидов и групп. Многие исполнительские навыки уже были приобретены, а потребности в капитале и барьеры на вход относительно низки. Как правило, индивиды или группы начинают с живых представлений за деньги, а затем, если добиваются успеха и имеют мотивацию, могут попасть на радио и телевидение или в звукозапись для местного рынка. Во многих странах развивающегося мира с течением времени появились небольшие звукозаписывающие компании, обслуживающие местные сети теле– и радиовещания и розничную торговлю. Поскольку зачастую там отсутствует эффективный режим копирайта, издержки для пользователей могут оказаться очень небольшими, а это, конечно, означает, что доходы композиторов и исполнителей музыки, скорее всего, окажутся таким же образом ограниченными.