Питер Хизер - Великие завоевания варваров. Падение Рима и рождение Европы

Дальше к востоку, во Фракии, славянских поселений также хватало. Когда примерно в 680 году появилось первое государство булгар к северу от Гемских гор, в этом регионе уже жили семь славянских племен. Они расселились по дуге в нагорьях, вокруг будущих центральных земель булгар на Дунайской равнине. И здесь археологические находки отличаются от македонских. В слоях VI века встречаются редкие вкрапления славянской керамики в изделия местного производства – на кладбищах и в сельских регионах вокруг некоторых крепостей приграничного региона, в особенности в Силистре и Видине. Однако в ходе раскопок в Северной Болгарии в таких местах, как Попина, к примеру, были обнаружены материалы корчакского типа без каких-либо чужеродных примесей. Это и похожие места датировались VI веком, но теперь ясно, что они появились позднее, определенно после падения дунайской границы в 614 году, отметившего начало полномасштабного заселения этой части Балкан славянами. И в археологическом, и в историческом плане ситуация изменилась из-за прибытия тюркоязычных кочевников-булгар, но сопряженные с ним события стали следствием более ранней славянской миграции [506].

Письменные и археологические источники также подтверждают присутствие славян дальше к югу, в самом сердце современной Греции и Пелопоннеса. В «Чудесах святого Димитрия Солунского» мимоходом упоминаются другие славяне, белегезиты, обосновавшиеся близ Фессалии и Деметрии. Поздние тексты упоминают и об иных славянах на Пелопоннесе, не в последнюю очередь о митингах и эзеритах близ Патр, которые в начале IX века взбунтовались из-за дани, наложенной на них начавшим оживать Византийским государством. Здесь археологические отголоски присутствия славян больше похожи на материалы, найденные в Македонии на северо-западе Балкан, нежели на обнаруженные во Фракии на северо-востоке. Это единичные, немногочисленные находки корчакских материалов без признаков того, что славянские иммигранты сохранили основные аспекты своих культурных систем. А некоторые из материалов, которые приписывались им, оказались иного происхождения. На кладбище в Олимпии, к примеру, нашли двенадцать захоронений кремированных останков с погребальным инвентарем и урнами, похожими на корчакские. Скорее всего, это византийские солдаты, возможно славянского происхождения, а вовсе не независимые славяне-иммигранты. Более убедительные комплекты славянской керамики были найдены в Аргосе, Мессине и Деметрии, и в целом в Греции, как по всему Балканскому полуострову, часто обнаруживались пальчатые броши-фибулы, которые часто использовались славянами (но не только ими) в раннем Средневековье. Есть и другие возможные объяснения малому количеству остатков славянского происхождения. Прежде всего – первые археологи, которых совершенно не интересовали средневековые материалы, они фактически разоряли основные места раскопок в Греции в конце XIX века и выбрасывали все, что было произведено позже классического периода. Тем не менее выходит, что переселение славянских племен в Грецию не привело к появлению полноценных систем материальной культуры, сходных с корчакской [507].

К середине VII века славянская миграция затронула более или менее весь Балканский полуостров, но это только часть картины. Согласно одному источнику, северо-запад Балкан ждала еще одна волна переселения славян. Трактат Константина Багрянородного «Об управлении империей» гласит, что первая волна смешанных групп славян поначалу захлестнула земли, теперь принадлежащие Хорватии, Сербии, Черногории и Македонии, где они поселились в качестве подданных аваров в те времена, когда в Центральной Европе устанавливалась власть каганата (с 560 года и дальше). За ними чуть позже, но во время правления Ираклия (610–641), последовали еще два куда лучше организованных славянских племени – сербы и хорваты, прибывшие с севера и изгнавшие большую часть аваров из этого региона, подчинив себе оставшихся и установив собственное правление в Сербии и Далмации соответственно. В случае с хорватами упомянутый трактат приводит две версии развития событий, одна явно византийская, вторая – хорватская. Как несложно догадаться, они расходятся в ответах на следующие вопросы: были ли хорваты приглашены на Балканы или же действовали по собственной инициативе и обязались ли они принять господство Византии в качестве главного условия поселения.

Это знаменитые рассказы, но неясно, что с ними делать. Сербские и хорватские националисты воспевали их как правдивый рассказ об их «народах», пришедших на Балканы хорошо организованным множеством. Но проблемы, созданные этими версиями, очевидны. Они уникальны, а значит, не имеют подтверждения. К тому же обе истории появляются в сравнительно позднем источнике («Об управлении империей» – рукопись середины X века) и по стилю изложения больше напоминают легенды – хорватов, к примеру, привели на юг пятеро братьев. Не приходится удивляться тому, что их нередко сбрасывают со счетов. С другой стороны, арабские источники X века подтверждают существование других сербов и хорватов к северу от Карпатских гор в тот же период, и в целом описанный в трактате ход событий не невозможен. Если предположить, что в этих рассказах есть зерно истины, значит, более организованные группы славян сумели обрести независимость от аваров, двинувшись на юг, на Балканский полуостров, и установив контакты с Византией при жизни Ираклия. И действительно, северные сербы сами освободились от владычества аваров – пусть и на время – в союзе с бывшим франкским купцом, Само, около 630 года, как раз во время правления Ираклия. В это время в Аварском каганате был кризис – после сокрушительного поражения при осаде Константинополя в 626 году, который привел к тому, что тогдашний каган утратил влияние. Немало булгар также вырвались из-под власти аваров, бежав в Италию, поэтому рассказ о том, что другие славянские племена поступили схожим образом, по приглашению Византии или без такового, вполне правдоподобен [508].

Но если это действительно так, то сербы и хорваты в VII веке вовсе не были цельными, едиными народами, ответственными за полную смену населения в этих регионах Балканского полуострова. Как мы видели, куда лучше документированные случаи миграции в 1-м тысячелетии никогда не приводили к полной смене этнического состава населения – часть местных народов остается всегда. И у этой истории, возможно, есть еще один поворот. Названия племен сербы и хорваты, вместе с некоторыми именами их предводителей, могут происходить скорее из иранской, нежели славянской языковой группы. Высказывалось предположение, что оба этих племени изначально управлялись центральной группой из иранских кочевников [509]. Это отнюдь не невозможно. Могло случиться так, к примеру, что славянские группы, поселившиеся на севере Причерноморского региона, стали частью военного союза, управляемого иранскими кочевниками. У нас нет ни единого доказательства, говорящего в пользу этой идеи, однако обычно кочевники вроде гуннов действовали именно так близ границ Европы. Сербы и хорваты могли вернуть независимость за счет аваров во время правления Ираклия, возможно около 630 года, когда в каганате был кризис, а византийцы использовали их как сдерживающую силу для ограничения господства аваров на Балканах. Это вполне правдоподобно. А вот стоит ли считать их в этот период сугубо славянскими племенами или же правильнее рассматривать их как конфедерацию, управляемую ираноязычными кочевниками, совершенно неясно. Неясным остается и еще один вопрос: представляло ли их появление собой новую волну славянской иммиграции на северо-запад Балканского полуострова, или же они сыграли роль организующего фактора для племен, уже обитающих там, но до той поры подчиненных аварам. Если верно последнее, то их ситуация вполне схожа с историей булгар на востоке Балкан.