Триша Левенселлер - Воительница Лихоземья

Как только он спрыгивает на землю, его светло-карие, совсем как у меня, глаза, смеряют меня с головы до ног. Он заканчивает оценку противника и, видимо, приходит к выводу, что я не представляю непосредственной угрозы, так как склоняется над телом раненого.

– Что случилось? – спрашивает он меня.

– Толпа зирапторов, – поясняю я.

Незнакомец приподнимает жалкие остатки рубашки Сорена. Ищет укусы, соображаю я.

– Я в порядке, Айрик, – выдыхает Сорен со стоном. – Она меня… вылечила.

Новый знакомый еще раз внимательно меня оглядывает. Не представляю, что именно он думает, но тут его взгляд падает на мою секиру.

– Сможешь помочь его поднять? – он резко кивает в сторону убежища.

– Думаю, да.

– Сейчас вернусь.

Айрик торопится обратно в хижину. Спустя какое-то время оттуда падает край веревки с петлей на конце.

– Затяни, пожалуйста, у него на груди.

Разгадав его замысел, я с трудом продеваю через петлю голову и руки Сорена. Парень приходит в себя.

– Что происходит? – сонно спрашивает он.

– Будет больно, но мы поднимем тебя наверх, там безопасно, – произношу я.

Я взбираюсь на ближайшую ветку. В детстве я обожала лазить по деревьям, и тело само вспоминает, как нужно двигаться. Я пробираюсь сквозь отверстие в полу и быстро осматриваю жилое помещение: два набитых перьями матраса, очаг, деревянный стол и стул и куча сваленной в углу одежды. Грязной, судя по запаху.

Я захожу за спину Айрику и тоже берусь за веревку. Под потолком висят подъемные блоки. Должно быть, ребята частенько поднимают что-то наверх. Скорее всего, хворост для приготовления пищи в очаге. Остается надеяться, что они выдержат вес тела.

– На счет «три», – командует Айрик.

Мы вдвоем принимаемся тянуть. Несмотря на шкивы, приходится напрягать все силы, чтобы втащить Сорена наверх через узкую дверцу. Айрик высвобождает друга из петли и перекладывает на один из матрасов.

– Сколько зирапторов на него напали? – уточняет он, глядя на Сорена.

– Дюжина, – отвечаю ему. – Когда я наткнулась на него, он корчился в судорогах. Думала, он уже мертв.

– Ты убила дюжину зирапторов? – с отчетливой ноткой недоверия в голосе переспрашивает долговязый.

– Это было не так сложно, они были слишком заняты свежей добычей, – я киваю в сторону Сорена.

– На нем нет ни следа от укусов, однако он с ног до головы покрыт засохшей кровью.

Я неохотно рассказываю ему о чудодейственной мази Иррении. Остается лишь надеяться, что ребята не украдут лекарство у меня после всей помощи, что я им оказала.

– Прими мою глубочайшую признательность, благородная… – Айрик делает паузу, чтобы я представилась.

– Расмира, – вставляю я.

Хотя я и не искала похвалы, все же удивлена, что он не вознес еще одну богине. Это традиция. Но тут до меня доходит простая мысль. Парни живут в Лихоземье уже год. И эта хижина походит не просто на временную постройку. Они вообще хоть пытались исполнить свой маттугр ? И верят ли они в богиню? Они точно не из моей деревни: я бы точно их встретила раньше, ведь парни явно собирались стать воинами. Неужели не во всех деревнях верят в богиню?

Отчетливый звук пощечины прерывает ход моих мыслей. Я поворачиваюсь и вижу, что Айрик стоит над Сореном, чья щека медленно наливается краской.

– Просыпайся!

Сорен вздрагивает всем телом и резко открывает глаза.

– Ты чем вообще думал?! – кричит Айрик.

– Я просто… охотился, – с трудом выдавливает Сорен.

– Ты чуть не умер! Чуть не оставил меня здесь одного, ты, беспечный идиот!

– Мне… очень жаль.

– Ну да, как же! Но тебе будет очень, очень жаль, как только ты поправишься и я смогу тебя отлупить!

Сорен улыбается. На самом деле улыбается! А затем снова закрывает глаза и проваливается в сон.

– Не уверена, что оставлять его с тобой бе-зопасно, – с сомнением бормочу я.

– Все с ним будет в порядке, – неохотно ворчит Айрик. – Он что, головой ударился?

– Если и ударился, то я этого не заметила.

– Ну и отлично. – Он глубоко вдыхает и медленно выдыхает. – Места здесь немного, но тебе хватит, чтобы устроиться и поспать. Ты валишься с ног от усталости.

Этих слов достаточно, чтобы я полностью проснулась.

– Большое спасибо, но мне нужно двигаться дальше.

– Куда ты направляешься? Разве тебя не выгнали из деревни, как и нас?

– При изгнании мне назначили маттугр . И я намереваюсь его выполнить.

На лице Айрика появляется улыбка, которую мне сложно назвать добродушной.

– Значит, собираешься выполнить маттугр ?

– Я это сделаю и вернусь домой, даже под страхом смерти. В любом случае богиня будет приветствовать меня в раю.

Он поджимает губы, словно пытается не рассмеяться.

– Что в этом такого? – резко спрашиваю я.

– Ты спасла Сорена. Я не хочу тебя обижать.

– Выкладывай уже!

– Ты сама попросила, Расмира, правильно? Хотелось бы смягчить удар, но ты никогда не вернешься домой. Никто не может достичь успеха в выполнении маттугра . Они неосуществимы. Мы – изгои, и никто не желает больше видеть нас после того, как мы навлекли на себя позор. Чем раньше ты примиришься с этой мыслью, тем легче тебе будет выжить. Ты никогда больше не встретишь свою семью и друзей. Что же касается твоей так называемой богини: какое высшее существо пожелает своим последователям страшной смерти в обмен на пропуск в рай? Умереть в муках – вот что по-настоящему глупо! Поэтому я предлагаю тебе построить убежище, найти способ добыть пропитание и принять свой новый образ жизни. Добро пожаловать в Лихоземье!

Вот урод!

Я бесконечно счастлива наконец выбраться из этой захламленной хижины, полной парней-идиотов.

Каким-то образом мне удается снова найти тропу, ведущую к горам. Я бреду по ней несколько минут, прежде чем перейти на другую сторону и углубиться в труднопроходимую чащу. Айрик наговорил кучу глупостей, но в одном он был прав: мне срочно нужно укрытие. Дальше идти я не могу, а прежде чем делать привал, следует найти безопасное место. Я и так двигаюсь лишь на усилии воли, но сколько так может продолжаться? Мое тело уже сейчас требует восполнить недостаток сна, и как только я свалюсь, то буду не менее беспомощной, чем Сорен.

Я ищу, сама не знаю что, пока не нахожу. Я натыкаюсь на небольшую поляну: просвет в листве позволяет солнечному свету свободно падать на землю, провоцируя рост травы, с трудом находящей путь между камней. На краю поляны я замечаю такое же дерево, как и то, на котором построили хижину мальчишки. Я узнаю его по огромным, каждое с мою голову, листьям, темно-фиолетовым с зелеными краями.