Эмили Дункан - Жестокие святые

Она никогда не считала его жадным до власти. А теперь задумалась, было ли это еще одной гранью его личности, которую он скрывал? Не приукрасил ли он свой образ так, что она вообще не знала его? И был ли этот идеализм – желание спасти умирающее королевство – настоящим.

Вот только… Он так старательно ковырял кожу на указательном пальце, что разодрал до крови. Поморщившись, Малахия сунул палец в рот, чтобы остановить кровотечение. Надя не думала, что глава ордена монстров, стремящийся к власти, будет волноваться или прыгать по плиткам пола своего мрачного дворца.

– Так, ты отрекся от трона? Сбежал от Стервятников?

– Я сбежал из Транавии, – поправил он. – Отречься невозможно. Трон будет моим, пока я не умру или кто-то не убьет меня.

Ее глаза сузились.

– Когда напали Стервятники…

– Да, я подумал, что они пришли за мной. Роза одна из тех, кто хочет, чтобы я освободил трон.

– Но ты их отослал?

– Это могло не сработать. Как я уже сказал, магия несовершенна, ведь в церкви они пытались убить и меня. Они могли отправиться за нами или убить остальных. Но нам повезло. Сбежав, я разрушил порядок и создал еще больший хаос. Не знаю… смогу ли управлять Стервятниками, как раньше. Никто и никогда не делал того, что сделал я.

Она нахмурилась.

– Ты ждешь от меня извинений за то, кто я есть, но ты их не услышишь. Мне казалось, я отыскал то, что положит конец этой войне и спасет Транавию. Но вместо этого зародил идею о неограниченной власти в голове человека, который вообще никогда не должен был об этом задумываться. Я сбежал, когда понял, что отказ воплотить все в жизнь приведет к моей казни. И тут я поступил как трус, признаю.

У Нади в груди разлилась такая сильная боль, что она вздрогнула.

– Все твои слова были ложью? Все до одного?

Он закрыл глаза и потер переносицу.

– Нет. Я не это имел в виду, Надя. Просто я так привык ко лжи, что уже и сам не знаю, где правда, а где нет. – Его голос дрожал. – Я никогда не сталкивался с человеком, который был бы настолько искренен, как ты. И мне невыносима мысль, что я все испортил.

Они стояли в тишине, пока солнце за окном плыло по небу, а его лучи все реже проникали в святилище, удлиняя тени вокруг них. И здесь, в этом оскверненном месте, Надя наконец призналась себе, что ее тянет к этому чудовищу.

Она обхватила пальцами его руку и слегка сжала. Позволила молчанию растянуться между ними и стать практически осязаемым. И когда он почувствовал это вместе с ней, она обхватила его лицо ладонями. Глаза Малахии закрылись, а длинные ресницы опустились на бледную кожу. Он обхватил руками ее запястья, а затем прижал большие пальцы к ее ладоням, отчего ее сердце предательски затрепыхалось в груди.

– Скажи мне правду, Малахия. Почему ты вернулся сюда?

Он глубоко вздохнул, его дыхание щекотало ее лицо.

– Я устал, Надя. И хочу положить конец тому, что начал. Хочу, чтобы эта война закончилась, не спалив дотла Транавию.

– Мне хочется верить тебе, – прошептала она. – Но…

Он открыл рот, но долго не мог подобрать слова.

– Так будет всегда? – наконец спросил Малахия.

Будет ли? Она не знала ответа. Сможет ли она чувствовать себя уютно рядом с таким, как он? Или они вечно будут то сгорать в пламени, то погружаться в ледяную воду?

– Не знаю.

Он кивнул, и в его светлых глазах отразилась такая печаль, что Надя почувствовала, как ее сердце разрывается на части. Никогда раньше она не испытывала ничего подобного – словно в груди образовалась пустота, трещина, которая ломала ребра. Его рукав задрался, обнажая рубцы на предплечьях.

Нахмурившись, она провела рукой по шрамам.

– Ты говорил, что бритвы, используемые для магии крови, не оставляют шрамов.

Она разрезала себе руку на арене, и раны уже заживали. Все произошло бы быстрее, будь она магом крови, но и шрамов от них не оставалось.

– Не эти, – сказал Малахия. – Они служат мне напоминанием.

Как служит напоминанием имя, которое он шепчет себе вновь и вновь.

– И как давно они у тебя?

Он покачал головой:

– Не очень давно.

Надя погладила большим пальцем его шрамы, а затем отпустила руку и отступила назад. Обернувшись, она вновь обвела взглядом святилище. Потеряет ли он свой трон, если поможет им? Действительно ли он хотел этого?

– Как давно ты… здесь?

– Два года, – сказал он. – Мне было шестнадцать, когда я взошел на трон.

– И для этого ты убил Черного Стервятника?

Она обернулась как раз вовремя, чтобы увидеть, как он кивает.

– Почему?

– Мне захотелось узнать, смогу ли я это сделать, – тихо ответил он. – Изменится ли хоть что-то в лучшую сторону, если я добьюсь успеха.

– Изменилось?

– Нет.

Снова повисла тишина. Надя пошла вперед, рассматривая святилище, и голос разума, который призывал не доверять Малахии, начал стихать.

Через какое-то время Надя услышала за своей спиной его шаги. А затем почувствовала на шее прикосновение его губ, и у нее чуть не подогнулись колени.

– Я хочу поговорить с остальными, – сказала она и тут же покраснела из-за того, как дрожал ее голос.

А услышав его тихий смех, покраснела еще больше.

Когда он обошел ее, она заметила улыбку, мелькнувшую на его лице. В уголках губ собралась темнота, а за ней скрывалось что-то зловещее. Но стоило ему повернуться к ней и протянуть руку, как она поняла, что улыбка, хоть и осталась чудовищной, но выглядела благодушной, а темнота исчезла. Может, ей просто показалось?

Она взяла его за руку, и Малахия вывел ее из святилища. Они поднялись по лестнице и свернули в длинный коридор. На полпути их остановила Стервятница.

– Честно говоря, не думала, что ты когда-нибудь вернешься.

Малахия тут же напрягся и поспешно выпустил Надину руку. А она опустила голову и еле сдержалась, чтобы не спрятаться за его спину.

– Роза, – спокойным голосом произнес он. – Я подумывал извиниться, что не объявил о своем возвращении, но потом мне пришло в голову, что мне все равно, к тому же вас не касаются мои дела. Я уведомил Живию, что вернулся, и насколько помню, именно она занимает пост Багрового Стервятника, а не ты.

Лицо Розы не скрывала маска, и его черты оказались не такими резкими, как ожидала Надя. Стервятница оказалась по-своему красива.

– Еще немного, и я бы заняла пост Черного Стервятника, – усмехнулась она.

Улыбка Малахии походила на лезвие ножа:

– Мы оба знаем, что это лишь несбыточные мечты.

Из пальцев Розы появились когти, но он уже прижимал к ее подбородку свой железный коготь.

– Не вздумай, Роза, – тихо сказал он.

– Я должна предупредить короля о том, что ты творишь, – с трудом сглотнув, сказала она дрожащим голосом.

– Что ж, тогда нас должно порадовать, что ты не можешь этого сделать.