Сара Маас - Башня рассвета

Хвала богам – Шаол не раскрывал рта. Только его карие глаза вспыхнули в ответ на скрытую угрозу.

Хаган вгляделся в содержимое четвертого сундука, все еще открытого. Там лежали гребни и щетки, отделанные драгоценными камнями, а также изящные флаконы для духов – плоды труда лучших адарланских стеклодувов. Они же выдували стекло для разрушенного Аэлиной за́мка.

– Итак, вы оба явились убеждать меня примкнуть к вашему делу. И мне надлежит обдумать ваши предложения, пока вы здесь. Ты, бывший капитан королевской гвардии, имеешь и собственную причину посетить наш континент.

Хаган небрежно указал на кресло. Загорелые щеки Шаола побледнели, но сам он не вздрогнул и не опустил головы. Несарина тоже заставила себя хранить невозмутимость.

– Аргун сообщил мне, что увечья ты получил совсем недавно. Пострадал во время взрыва стеклянного замка. Похоже, террасенская королева не очень-то заботилась о защите своих союзников.

У Шаола едва заметно дрогнула челюсть. Сейчас все – от принца до слуги – смотрели на его ноги.

– Поскольку ваши отношения с Доранеллой испорчены, за что опять-таки надо благодарить Аэлину Галатинию, Торра-Кесме остается единственным местом, где ты можешь рассчитывать на исцеление.

Хаган пожал плечами, и в нем на мгновение промелькнул дерзкий воин, каким он был в юности.

– Если бы я отказал изувеченному человеку в шансе на исцеление, это глубоко опечалило бы мою любимую жену. – (Несарина только сейчас с удивлением заметила, что жены хагана нет в тронном зале.) – Посему я, конечно же, позволю тебе обратиться к целительницам Торры. Согласятся ли они взяться за тебя – им решать. Даже я не смею приказывать Торре.

Торра. Знаменитая башня на южной окраине Антики, на вершине самого высокого холма, круто обрывавшегося к зеленому морю. Обитель знаменитых целительниц. Храм Сильбы – богини врачевания и блаженной смерти, покровительствующей им. За несколько столетий существования империи она приняла под свое крыло тридцать шесть богов и богинь, которым поклонялись в разных уголках континента. Иные насчитывали множество приверженцев, другие – единицы. И только власть Сильбы не ослабевала, и никто не смел на нее покуситься.

Вид у Шаола был такой, словно он глотал горячие угли, но он заставил себя поклониться и произнести:

– Благодарю вас за милосердие, великий хаган.

– Сегодня отдыхай. Я их оповещу, что завтра утром ты будешь готов к встрече. Поскольку ты не можешь добраться туда сам, они пришлют кого-то сюда. Если согласятся.

Пальцы Шаола, лежащие на коленях, дернулись, но не сжались в кулак. Несарина стояла затаив дыхание.

– Я в их распоряжении, – сдавленно сказал он.

Хаган захлопнул крышку четвертого сундука:

– Эти дары, главный советник короля и полномочный посол Аэлины Галатинии, можешь оставить себе. Мне они не нужны и не интересны.

– Почему? – вскинул голову Шаол, задетый словами хагана.

Несарине захотелось сжаться в комок. Вопрос Шаола показал, что он переступил черту дозволенного. Глаза хагана гневно вспыхнули. Его дети настороженно переглядывались.

Но в глазах хагана мелькнуло и другое чувство. Несарина не знала, заметил ли его Шаол. А она заметила… усталость.

Внутри будто разлилось нечто липкое и маслянистое. Эти траурные белые лоскуты… В окнах дворца, по всему городу. Несарина вновь пересчитала детей хагана. Их должно быть шестеро.

А в тронном зале – только пятеро.

Эти «знамена смерти» во дворце и по всей Антике.

Жителям Южного континента было несвойственно долго оплакивать умерших. Случись такое в Адарлане, там нарядились бы в черное, а скорбь и уныние растянулись бы на несколько месяцев. Даже в семье хагана, когда смерть выбирала себе жертву, жизнь продолжалась. Здесь умерших не хоронили в гробах и не заполняли подземелья склепами. Тела заворачивали в белое, отвозили в дальние степи, где имелось особое место для покойников, и оставляли под открытым небом.

Сколько ни считай, в тронном зале находились только пятеро наследников. Не было Тумелуны – самой младшей из детей хагана. Едва эта мысль пронзила Несарину, она услышала слова Араса, обращенные к Шаолу:

– Твои шпионы и вправду бесполезны, если ты ничего не знаешь.

Сказав это, хаган направился к трону. Сартак выступил вперед. Бездонные глаза принца подернулись пеленой скорби. Он едва заметно кивнул, подтверждая догадку Несарины. Да, она не ошиблась.

А потом под сводами зала зазвучал твердый, но не лишенный мелодичности голос Сартака:

– Наша любимая сестра Тумелуна скоропостижно скончалась три недели назад.

Боги милосердные! Несарина представила, сколько всего произошло здесь за эти три недели. Особенно в первые дни после кончины Тумелуны. А они с Шаолом явились просить помощи в войне, да еще разглагольствовали о дарах и «благородном деле». Ее захлестнул жгучий стыд.

Тишина показалась Несарине особенно напряженной. Шаол выдержал взгляды всех детей Араса, а затем и тяжелый, усталый взгляд его самого.

– Примите мои глубочайшие, хотя и запоздалые соболезнования.

– Да перенесет ее северный ветер на прекрасные небесные равнины, – добавила Несарина.

Только Сартак кивком поблагодарил их. Остальные замерли с холодными лицами.

Несарина глазами послала Шаолу предостережение: ни в коем случае не спрашивать о причинах смерти. Он понимающе кивнул.

Хаган скреб пятнышко на подлокотнике трона. Молчание было тяжелым, словно плащи, какие и сейчас надевали конники, спасаясь от пронизывающих северных ветров в степях и жесткости деревянных седел.

– Мы три недели находились в море, – попытался оправдаться Шаол, уже более мягким тоном.

Хаган даже не сделал вида, что понимает причину:

– Что ж, тогда это объясняет ваше неведение и по части других новостей. Я не напрасно сказал, что эти камешки и побрякушки могут вам пригодиться.

Губы хагана сложились в невеселую улыбку.

– Нынче утром люди Аргуна узнали от матросов… Королевская сокровищница в Рафтхоле – вне досягаемости. Герцог Перангтон и его жуткая воздушная армия разгромили адарланскую столицу.

Несарину обдало волной звенящей тишины. Ей показалось, что Шаол перестал дышать.

– О местонахождении короля Дорина сведений нет, но Рафтхол он не удержал. Если верить слухам, сбежал под покровом ночи. Город пал. Все земли к югу от Рафтхола принадлежат Перангтону и его ведьмам.

Первыми Несарина увидела лица племянников и племянниц.

Затем – лицо сестры. Лицо отца. Их кухню. Пекарню. Пироги с грушами, остывающие на длинном столе.

Дорин бросил своих подданных. Скрылся… ради чего? Чтобы найти помощь? Просто уцелеть? Не к Аэлине ли он сбежал?

А как повела себя королевская гвардия? Хоть кто-нибудь вступился за ни в чем не повинных горожан?