Джордж Мартин - Танец с драконами

– Если ваша блистательность того желает – извольте, – махнул рукой кролик.

– Не сочтите за обиду, – откашлявшись, молвил Резнак, – но королева Дейенерис послала вам семерых заложников. Остаются еще трое…

– Они задержатся у нас, пока драконы не будут истреблены, – ответил юнкаец в панцире.

Осиное гнездо после недолгой тишины отозвалось на это глухими проклятиями и молитвами.

– Драконы – это… – начал Гиздар.

– Чудовища, как показала нам всем Арена Дазнака. Не может быть истинного мира, пока они живы.

– Только ее великолепие королева Дейенерис, Матерь Драконов, может… – заикнулся Резнак мо Резнак.

– Сожрали ее давно, – бросил Красная Борода, – и трава сквозь нее проросла.

Чертог ответил на это ревом – одни ругались, другие топали и свистели в знак одобрения. Бестии долго колотили в пол древками копий, прежде чем все снова утихомирились.

Сир Барристан не сводил глаз с Красной Бороды. Наемник собирался разграбить город, но Гиздаров мир лишил его законной добычи. Он не успокоится, пока вновь не заварит войну.

– Мы удаляемся, дабы созвать наш совет, – сказал, поднявшись с трона, Гиздар.

– На колени перед его великолепием Гиздаром зо Лораком, – завел герольд, – четырнадцатым этого благородного имени, королем Миэрина, потомком Гиса, октархом Древней Империи, владетелем Скахазадхана, супругом Дракона и наследником Гарпии!

Бронзовые Бестии, растянувшись цепью, стали вытеснять из зала просителей.

Квентину Мартеллу в отличие от многих идти было недалеко: ему отвели покои в Великой Пирамиде, двумя этажами ниже, с собственным отхожим местом и огороженной террасой. Именно поэтому он, вероятно, и медлил, дожидаясь со своими друзьями, когда давка у выхода поубавится.

Что сейчас сказала бы Дейенерис? Догадываясь об этом, старый рыцарь зашагал к трем дорнийцам. Длинный белый плащ струился за ним.

– При дворе твоего отца такого веселья никогда не бывало, – шутил Дринквотер.

– Принц Квентин, можно вас на два слова?

– Сир Барристан, – оглянулся принц. – Разумеется. Спустимся в мои комнаты.

– Не смею вам советовать, но на вашем месте я бы не возвращался туда. Спускайтесь до самого низа и уходите.

– Я должен покинуть пирамиду? – в изумлении спросил принц.

– И Миэрин тоже. Вернитесь в Дорн.

Дорнийцы переглянулись.

– В покоях остались наши доспехи, оружие, – заметил Дринквотер. – Не говоря уж о довольно большой сумме денег.

– Мечи можно заменить другими мечами, а проезд я вам оплачу. Король нахмурился, увидев вас в чертоге, принц Квентин.

– Нам следует бояться Гиздара зо Лорака? – засмеялся сир Геррис. – Вы же видели, как он поджал хвост. Юнкайцы казнили его заложника, а он ничего.

Квентин кивнул, соглашаясь с ним.

– Принц должен сначала думать, а потом уже действовать. Я пока еще не раскусил этого короля. Королева тоже предостерегала меня против него, однако…

– Предостерегала? – прервал сир Барристан. – Почему же вы еще здесь?

– Брачный договор…

– …составлен двумя покойниками, и о вас с королевой в нем нет ни слова. Это договор о помолвке вашей сестры с братом королевы, также покойным. Силы он не имеет, и до вашего приезда ее величество ничего не знала о нем: боюсь, ваш батюшка слишком хорошо хранил свои тайны. Знай королева, что такой документ существует, она не направилась бы из Кварта в залив Работорговцев, а теперь уже поздно. Не хочу сыпать вам соль на раны, но у ее величества есть новый муж и старый любовник – для вас, по всему судя, места уже не осталось.

Темные глаза принца вспыхнули гневом.

– Захудалый гискарский лорд не годится в супруги правительнице Семи Королевств.

– Не вам об этом судить. – Говорить ему или нет? Сир Барристан решил, что скажет все до конца. – Одно из блюд в королевской ложе на Арене Дазнака было отравлено. Силач Бельвас съел его по чистой случайности. Лазурные Благодати говорят, что он выжил лишь благодаря своей толщине и недюжинной силе. Может быть, еще и умрет.

По лицу принца Селми понял, что тот глубоко потрясен.

– Яд предназначался для Дейенерис?

– Или для Гиздара. Возможно, для них обоих. Всеми приготовлениями ведал его величество. Если яд – его рук дело, ему понадобится козел отпущения. Кто подходит для этого лучше, чем соперник из далеких краев, не имеющий друзей при дворе? Чем отвергнутый королевой жених?

– Я? – побледнел Квентин. – Не думаете ли вы, что…

Либо он выдающийся лицедей, либо говорит искренне.

– Мое мнение мало что значит, но другие могут подумать. Вашим дядей был Красный Змей, и у вас есть причина желать смерти Гиздару.

– Не только у него, – вставил Дринквотер. – Взять хоть Нахариса, королевского…

– Фаворита, – закончил сир Барристан, не желая, чтобы дорниец порочил честь королевы. – Так, кажется, это называется у вас в Дорне? Моим собратом по оружию был принц Ливен. В те времена у нас не было друг от друга секретов, и я знал, что у него есть любовница… фаворитка. Он нисколько этого не стыдился.

– Это так, – покраснел Квентин, – но…

– Даарио мигом уложил бы Гиздара, будь у него такое намерение, но к яду бы не стал прибегать. И в городе его не было. Гиздар мог бы, невзирая на это, обвинить его в отравлении, но Вороны-Буревестники королю еще пригодятся, и казни своего капитана они ему не простят. Нет, мой принц: если его величеству понадобится отравитель, он укажет на вас. – Больше Селми ничего говорить не стал. Через несколько дней, если боги того пожелают, Гиздар перестанет быть правителем Миэрина, но к чему делать принца участником кровавой бани, которая здесь готовится? – Если непременно хотите остаться в городе, держитесь подальше от двора и молитесь, чтобы Гиздар о вас позабыл… Но корабль, идущий в Волантис, был бы самым мудрым решением. В любом случае желаю вам удачи, мой принц.

– Ваше прозвище – Барристан Смелый, – сказал вслед уходящему рыцарю Квентин.

– Верно… – Он получил его в десять лет: новоиспеченный оруженосец, возомнив о себе невесть что, дерзнул сразиться с прославленными рыцарями на турнире. Одолжил у кого-то коня, взял доспехи в оружейной лорда Дондарриона и записался в Черной Гавани как таинственный рыцарь. Герольд, и тот не удержался от смеха. Силенок у него едва хватало на то, чтобы опущенное для атаки копье не чиркало по земле. Лорд Дондаррион имел полное право стащить мальчишку с коня и отшлепать, но Принц Стрекоз, сжалившись над сконфуженным юнцом в слишком больших доспехах, ответил на его вызов. Сразу же выбив юного Барристана из седла, принц Дункан помог ему встать, снял с него шлем и сказал: «Смелый, однако, мальчик». Было это пятьдесят три года назад. Многие ли еще живы из тех, кто был тогда в Черной Гавани?