Робин Хобб - Волшебный корабль

Это был Брэшен. Она даже не повернула головы.

– Зачем?

– А затем, что… – Он помолчал, подбирая слова, и продолжал: – Затем, что они могут отобрать у тебя право обладать кораблем, но тебя-то это не освобождает от долга перед ним! Твой отец меня попросил тебе помочь через это пройти. Как по-твоему, хотелось бы ему, чтобы Проказница в самый первый раз открыла глаза – и увидела кругом себя одни посторонние рожи?

– Там будет Кайл… – выговорила Альтия тупо.

Боль снова возвращалась – благодаря беспощадной искренности Брэшена.

– Он для нее посторонний. Он не из ее семьи . Идем же!

Альтия продолжала смотреть на неподвижное тело. Смерть уже изменяла лицо отца, разглаживая его черты и придавая им выражение, которого Альтия не помнила у него живого.

– Я не хочу его здесь так оставлять…

– Альтия… Это уже не капитан Вестрит. Это всего лишь его мертвое тело. Он ушел, Альтия. А «Проказница» по-прежнему здесь. Ты знаешь, что тебе следует совершить. Сделай же это хорошо. – Он наклонился, и она увидела его лицо совсем рядом со своим. – Выше голову, девочка. Моряки смотрят.

Последние слова подействовали – она нехотя поднялась. Вновь посмотрела на застывающее лицо отца, постаралась в самый последний раз поймать его взгляд. Нет… Он теперь смотрел мимо нее, куда-то в беспредельную даль. Что ж! Надо в самом деле держать голову выше. Она так и поступила.

Брэшен подал ей руку – ни дать ни взять препровождал ее на бал Представления в Удачном. Не думая, Альтия положила руку на его предплечье (в полном соответствии с давно заученным этикетом) и позволила отвести себя к самому форштевню корабля. Некоторым образом соблюдение формальности придало ей сил.

Подходя, она услышала тихий, но полный ярости голос Кайла, поносившего Уинтроу, и звуки его словно высекли искру в ее душе. Будто сталь налетела на кремень.

– Это же так просто, парень! Вон там дырка, вот гвоздь, а это запирка. Отодвинь ее, запихни нагель и выпусти задвижку, всего-то делов! Я тебя подержу, чтобы не свалился. Да не трусь же ты, проклятье!

Потом послышался голос мальчика – все еще высокий, готовый сорваться, но… исполненный мягкости, не имевшей ничего общего со слабостью. И он был по-прежнему отчетливо слышен:

– Отец мой, я же не говорил, будто боюсь или не умею. Я просто сказал, что не стану этого делать. У меня нет на это права ни как члена семьи, ни как служителя Са.

И лишь легкая дрожь голоса выдала, до чего нелегко юному жрецу выговорить эти слова.

– Ты, чума тебя забери, все равно сделаешь так, как я тебе прикажу! – прорычал Кайл.

Его рука вскинулась в очень знакомом жесте, предваряющем удар…

– Кайл! Нет! – выдохнула Кефрия в ужасе.

Альтии понадобилось два шага, чтобы оказаться между Кайлом и его сыном.

– Не подобает нам такое творить в день смерти отца, – сказала она. – И с «Проказницей» так поступать нам не следует. Нагель не нагель – она оживает! Вы что, хотите, чтобы она пробудилась и услышала, как вы тут друг на дружку орете?

Кайл ответил, выставив напоказ свое полное невежество во всем, что касалось живых кораблей:

– Я намерен ее пробудить, и я любым способом это сделаю!

Альтия уже собралась срезать его уничтожающей репликой, но тут услышала полный благоговения шепот Брэшена:

– Да вы посмотрите на нее! Посмотрите!

Все взгляды обратились на носовое изваяние. Оттуда, где она стояла, Альтии было плохо видно лицо, но она отчетливо различила, как шелушится и облетает краска с резного диводрева. Позолота сползала чешуйками, обнажая иссиня-черные локоны, а гладкая плоть наливалась живым розовым цветом. Тонкие прожилки шелковистого диводрева еще были видны – и всегда будут видны, – и, конечно, дерево никогда не станет податливым и мягким, как настоящая человеческая плоть. Но то, что изваяние самым настоящим образом оживало, никакому сомнению подлежать не могло. Альтии, с ее обострившимся восприятием, казалось даже, будто «Проказница» – нет, Проказница! – уже совсем иначе покачивалась на тихих волнах, докатывавшихся в гавань. Альтия могла бы поклясться: так, как она сейчас, чувствует себя юная мать, впервые ощутившая биение новой жизни в собственном чреве.

– Дай нагель, – тихо сказала она Кайлу. – Я завершу пробуждение.

– Это еще с какой стати? – начал Кайл подозрительно, но тут вмешалась Роника.

– Дай ей, Кайл, – сказала она тоже негромко. – Она это сделает, потому что любит «Проказницу».

…Позже Альтия станет припоминать эти слова матери, и они будут распалять ее ненависть до белого каления. Она поймет: мать отлично знала, что она чувствует, – и все-таки отобрала у нее корабль… Но в тот миг Альтия только ощущала, как плохо Проказнице, вынужденной балансировать между полужизнью и жизнью настоящей. Кайл очень нехотя протянул ей заветный нагель, на его лице была одна подозрительность. Интересно, чего он ждал? Что она за борт его выкинет? Альтия взяла нагель и свесилась через борт, чтобы дотянуться и вложить нагель в отверстие. Увы, она была маловата ростом, да и проклятущие юбки только мешали. Она никак не могла дотянуться…

– Брэшен! – выдавила она.

Это была не просьба и уж подавно не приказ, она даже не оглянулась – просто ждала, чтобы он подоспел ей на помощь и вот уже во второй раз крепко и надежно ухватил под бедра. И опустил ее таким образом, чтобы она достала одной рукой до волос Проказницы. От прикосновения пальцев со змеящихся локонов осыпалась последняя краска. Странно было чувствовать рукой настоящие – или почти настоящие – волосы. Они образовывали как бы цельную шапку, не распадаясь на отдельные волоски. Альтии стало чуть-чуть не по себе. Но тут она заново ощутила сопричастность со своим кораблем – причем с такой силой, как никогда раньше. Это было нечто вроде внутреннего тепла, но не такого, как бывает от выпивки. Оно окутывало кожу, смешивалось с дыханием, звучало в крови…

– Альтия?.. – В голосе Брэшена слышалось напряжение.

Альтия вернулась к реальности и спросила себя, сколь же долго она провисела вот так, вниз головой, заставляя его удерживать ее на весу. Между тем нагель по-прежнему оставался у нее в кулаке. Альтия вздохнула и ощутила, как стучит в висках кровь, прихлынувшая к голове. Одной рукой она отодвинула защелку, другой вправила деревянный гвоздик на место. Когда она отпустила защелку – та скрылась, словно ее никогда и не бывало. Отныне нагель стал неотъемлемой частью фигуры.

– Что ты там возишься? – долетел голос Кайла, по обыкновению недовольный.

– Готово, – выдохнула Альтия.

Вряд ли ее услышал кто-либо, кроме Брэшена. Он перехватил ее покрепче и потащил уже наверх, когда Проказница вдруг подняла голову. Две мощные руки вскинулись вверх и встретились с руками Альтии. Зеленые глаза прямо смотрели ей в лицо.