Морган Райс - Дар битвы

Он вздохнул, и они продолжили путь. Гвен ничего не сказала, не желая давить на него с самого начала.

"Мой отец ни за что не примет того, кем я стал", – всё же добавил её собеседник. "Никогда не поймёт. Он застрял в своих устаревших, ограничивающих взглядах, и хочет навязать их мне. Но я – не он, и не потерплю подобного".

"Вы не скучаете по своей семье?" – спросила Гвен, удивлённая тем, что кто-то может стремиться провести всю жизнь в башне.

"Скучаю", – неожиданно честно ответил он. "Очень. Моя семья значит для меня всё, но моё духовное призвание – ещё больше. Отныне мой дом здесь". Он свернул в боковой коридор, и Гвен последовала за ним. "Теперь я служу Эдольфу. Он – моё солнце. Если бы вы его узнали", – он остановился и посмотрел Гвен в глаза с пугающей страстью, – он бы стал и ваши тоже".

Гвен отвела взгляд. Этот приступ фанатизма был ей не по душе.

"Я служу только сама себе", – ответила она.

Кристоф улыбнулся.

"Видимо, это и есть причина всех ваших мирских тревог", – сказал он. "Никому не удаётся жить так, чтобы не служить другим. Даже сейчас вы не себе служите".

Гвен взглянула на него с подозрением.

"Что вы имеете в виду?"

"Когда вам кажется, что вы служите сами себе, – ответил он, – вы находитесь во власти заблуждения. Человек, которому вы служите, это не вы истинная, а образ, вылепленный вашими родителями. Вы служите им и всем устаревшим взглядам, которые они получили от своих предков. Когда вам доставало смелости отбросить все эти условности и служить себе по-настоящему?"

Гвен нахмурилась, не проникшись его философией.

"А чьи же взгляды мне следует взять взамен?" – поинтересовалась она. "Эдольфа?"

Он покачал головой.

"Эдольф – всего лишь проводник", – ответил он. "Он помогает избавиться от оков вашего прошлого я. Помогает найти своё предназначение, вернуться к своей истинной сущности и служить ей. Вы не откроете её для себя, пока не освободитесь от своей ложной личности. Именно это и делает Эдольф: освобождает нас всех".

Гвендолин заглянула в его сверкающие глаза и увидела всю его преданность. Эта преданность её напугала. Она сразу поняла, что никакие доводы на него не подействуют, и что он никогда не покинет это место.

У неё мурашки побежали по коже, когда она представила себе сети, в которые Эдольф заманил всех этих людей, все эти ловушки дешёвых измышлений со своей причудливой внутренней логикой. Гвен не хотела больше этого слушать. Она была намерена не попасться в эту липкую паутину.

Судорожно передёрнув плечами, будто стряхивая с себя какой-то морок, Гвен отвернулась от Кристофа и продолжила путь вверх вдоль парапета, описывая круги вокруг башни и поднимаясь всё выше, что бы там её ни ожидало. Кристоф вскоре догнал её.

"Я пришла не для того, чтобы оспаривать преимущества вашего культа", – сказала Гвендолин. "Мне не удастся убедить вас вернуться к отцу. Я обещала ему попросить вас об этом, и сдержала своё обещание. Если вы не дорожите своей семьёй, едва ли я смогу вас этому научить".

Кристоф ответил ей мрачным взглядом.

"А вы полагаете, что мой отец дорожит своей семьёй?" – спросил он.

"Именно так", – ответила она. "Я сужу по тому, что мне довелось увидеть".

Кристоф покачал головой.

"Давайте-ка я вам кое-что покажу".

Кристоф взял её под локоть и подтолкнул к повороту налево, в другой коридор, кончавшийся длинный лестничным пролётом, ведущим круто вверх и упиравшимся в толстую дубовую дверь. Он многозначительно посмотрел на свою спутницу, а затем отворил дверь, за которой оказалась железная решётка.

С любопытством и лёгким опасением, Гвен приблизилась к решётке и посмотрела сквозь прутья. Она ужаснулась, увидев юную красивую девушку, сидевшую в полном одиночестве в каменной келье. Её длинные волосы ниспадали на лицо, а голова была повёрнута в сторону единственного окна. Хоть глаза её и были широко открыты, она будто не заметила присутствия посторонних.

"Вот как мой отец заботится о своей семье", – сказал Кристоф.

Гвен недоумённо посмотрела в ответ.

"О своей семье?" – спросила она потрясённо.

Кристоф кивнул.

"Катрин. Ещё одна его дочь. Та, которую он прячет от всего мира. Её заперли здесь, в этой камере. Почему? Потому что она не в себе. Потому что она недостаточно совершенна для него. Потому что он её стыдится".

Гвен замолчала, и внутри у неё всё заныло. Она грустно смотрела на девушку и хотела ей помочь. Теперь она начала сомневаться в непогрешимости Короля и подумала, что в словах Кристофа могла быть доля правды.

"Эдольф ценит семью", – продолжил Кристоф. "Он бы никогда не бросил свою родню. Он ценит наши истинные я. Здесь ни от кого не отвернутся, устыдившись. Здесь нет места яду гордыни. К тому же, блаженные ближе других к своему истинному я".

Кристоф вздохнул.

"Когда вы познакомитесь с Эдольфом, – сказал он, – вы поймёте. Он единственный в своём роде, таких никогда не было и не будет".

Гвен увидела фанатичный блеск в его глаза и ещё раз убедилась, что он навсегда увяз в этом месте, в этом культе, и зашёл слишком далеко, чтобы когда-нибудь вернуться к Королю. Затем она обернулась и бросила взгляд на заточённую в камере королевскую дочь, и сердце её переполнилось сочувствием к ней, ко всему королевству, к этой раздробленной семье. Её идиллические представления о Перевале и образцовой королевской семье развеялись как дым. У этого места, как и у любого другого, была своя тёмная изнанка. Здесь кипела невидимая битва, битва убеждений и вер.

Гвен понимала, что в этой битве ей не победить. Да у неё и не было на это времени. Она подумала о своей разрушенной семье, и её потребности спасти сына и мужа усилилась. Голова её шла кругом от этого места, от густого запаха ладана, от недостатка света, мешавшего ориентироваться, и ей захотелось как можно скорее получить необходимое и сбежать. Ей пришлось приложить усилие, чтобы просто вспомнить, зачем она сюда пришла: выполнить свою клятву перед Королём и спасти Перевал.

"Ваш отец считает, что башня таит секрет", – сказал Гвен, переходя сразу к сути. "Секрет, который сможет спасти Перевал и ваш народ".

Кристоф улыбнулся и скрестил пальцы.

"Мой отец и его фантазии", – пробормотал он.

"Вы хотите сказать, что это не так?", – спросила она. "Что никакой древней книги не существует?"

Он сделал паузу, отвёл глаза в сторону, глубоко вздохнул и надолго умолк. Наконец, он продолжил.

"Что следует открыть вам и когда – это не мне решать", – сказал он. "Только Эдольф сможет ответить на ваши вопросы".

Гвен поняла, что должна идти до конца.

"Вы можете отвести меня к нему?"

Кристоф улыбнулся, развернулся к ней спиной и зашагал по коридору.

"Безусловно", – ответил он, быстро удаляясь. "Мотылёк сам летит на огонь".