Морган Райс - Рабыня, воин, королева

«Добрый вечер, Танос», – сказала она с соблазнительной улыбкой, которая могла свести с ума многих мужчин. Всех, но не Таноса.

«И тебе добрый вечер», – ответил он и обошел ее, продолжая путь.

Стефания приподняла края платья и увязалась за ним как надоедливый комар.

«Разве тебе не кажется, что это так несправедливо…», – начала она.

«Я занят», – огрызнулся Танос более резким тоном, чем собирался, отчего она открыла рот. Затем он повернулся к ней. – «Прости… Я просто устал от всех этих вечеринок».

«Может быть, хочешь пройтись по саду со мной?» – предложила Стефания, и ее правая бровь поднялась вверх, когда она подошла ближе.

Это было последнее, чего хотелось Таносу.

«Послушай», – сказал он. – «Я знаю, что королева и твоя мать планируют, что мы каким-то образом должны быть вместе, но…»

«Танос!» – раздалось позади него.

Танос обернулся и увидел гонца короля.

«Король хочет, чтобы вы присоединились к нему в бельведере прямо сейчас», – сообщил он. – «И Вы тоже, миледи».

«Могу я узнать зачем?» – спросил Танос.

«Нужно многое обсудить», – ответил посланник.

У Таноса не было привычки вести регулярные разговоры с королем в прошлом, а потому он спрашивал себя о том, что бы это могло быть.

«Разумеется», – сказал он.

К его огромному разочарованию, сияющая Стефания взяла его за руку, и они вместе последовали за посланником к бельведеру.

Когда Танос заметил нескольких советников короля и даже коронованного принца, которые уже сидели на скамье и стульях, ему показалось странным, что его тоже пригласили. Ему едва ли есть что предложить ценного к их разговору, поскольку его мнение о том, как нужно управлять Империей, значительно отличается от мнения всех присутствующих здесь. Лучшее, что он может сделать, как ему казалось, – держать язык за зубами.

«Какая из вас прекрасная пара», – сказала королева с теплой улыбкой, когда они вошли.

Танос крепко сжал губы и предложил Стефании сесть рядом с собой.

Как только все уселись, король поднялся на ноги и присутствующие замолчали. Его дядя был облачен в тогу до колен, но она была фиолетового цвета, в отличие от белой, красной и синей тог, которую носили остальные. Фиолетовый цвет был предназначен только для короля. Его лысеющие виски обрамлял золотой венок, щеки и веки свисали даже когда он улыбался.

«Массы становятся неуправляемыми», – медленно произнес он серьезным голосом, медленно окинув взглядом лицо всех присутствующих с властностью короля. – «Пришло время напомнить им, кто является королем и установить более жесткие правила. С сегодняшнего дня я удвою десятину на все имущество и продукты».

Раздался удивленный шепот, за которым последовали одобрительные кивки.

«Отличный выбор, Ваше Величество», – сказал один из его советников.

Танос не мог поверить своим ушам. Удвоить налоги? Смешавшись с простолюдинами, он узнал, что налоги требуют уже больше того, что может себе позволить большинство людей. Он видел матерей, оплакивающих потерю своих детей, которые умерли от голода. Не далее чем вчера он дал еды бездомной четырехлетней девочке, чьи кости выпирали под кожей.

Таносу пришлось отвести взгляд, иначе он наверняка высказался бы против этого безумия.

«И, наконец», – добавил король. – «С сегодняшнего дня, чтобы противостоять подпольной революции, которая подстрекает людей, перворожденный сын в каждой семье станет слугой в королевской армии».

Один за другим небольшая толпа высоко оценила его мудрое решение.

В конце концов, Танос почувствовал, что король повернулся к нему.

«Танос», – произнес король. – «Ты молчишь. Говори!»

В бельведере наступила тишина, когда все присутствующие посмотрели на Таноса. Он поднялся, зная, что должен заговорить ради истощенной девочки, ради скорбящих матерей, ради тех безмолвных, чьи жизни, казалось, не имеют значения. Он должен представлять их, потому что, кроме него, этого никто не сделает.

«Более жесткие правила не помогут подавить революцию», – сказал Танос, его сердце бешено колотилось в груди. – «Это только разожжет ее. Если мы внушим страх жителям и откажем им в свободе, это только вынудит их восстать против нас и присоединиться к революции».

Несколько человек рассмеялись, в то время как остальные зашептались между собой. Стефания взяла его за руку и попыталась утихомирить его, но он вырвал свою руку.

«Великий король использует любовь так же, как и страх, чтобы управлять своими подданными», – добавил Танос.

Король бросил на королеву беспокойный взгляд. Он подошел к Таносу.

«Танос, ты – храбрый молодой человек, если говоришь такое», – сказал король, положив руку ему на плечо. – «Тем не менее, разве твоего брата не убили хладнокровно те же самые люди, которые управляют сами, как ты говоришь?»

Танос покраснел. Как смеет его дядя так бессмысленно поднимать воспоминания о смерти его брата? Многие годы он оплакивал потерю брата.

«У тех, кто убил моего брата, у самих не было достаточно еды», – сказал он. – «Человек в отчаянии будет искать отчаянных мер».

«Ты ставишь под вопрос мудрость короля?» – спросила королева.

Танос не мог поверить в то, что больше никто не высказывается против этого. Разве они не видят, насколько это несправедливо? Разве они не осознают, что эти новые законы добавят огня революции?

«Вы ни на секунду не заставите людей поверить в то, что хотите чего-то еще, кроме их страданий и выгоды для себя», – сказал он.

Среди присутствующих послышался шепот неодобрения.

«Ты говоришь резкие слова, племянник», – сказал король, глядя ему в глаза. – «Я уже почти поверил в то, что ты хочешь присоединиться к революции».

«Или, может быть, ты уже ее часть?» – спросила королева, поднимая брови.

«Это не так», – возразил он.

В бельведере стало жарче, и Танос осознал, что если он не проявит осторожность, его обвинят в предательстве, а это преступление карается смертью без суда и следствия.

Стефания поднялась и взяла руки Таноса в свои, но раздраженный ее поступком, он вырвался.

Выражение ее лица померкло, и она опустила глаза.

«Может быть, со временем ты увидишь слабость своих верований», – сказал Таносу король. – «А пока наш закон будет приведет к немедленному исполнению».

«Хорошо», – произнесла королева, внезапно улыбнувшись. – «Теперь давайте перейдем ко второму пункту нашей повестки дня. Танос, как для молодого человека девятнадцати лет, мы, твои правители, выбрали для тебя жену. Мы решили поженить вас со Стефанией».

Танос бросил взгляд на Стефанию, чьи глаза застилали слезы, а на лице читалась тревога. Он был потрясен. Как они могут требовать от него этого?

«Я не могу жениться на ней», – прошептал Танос, у которого желудок скрутился в узел.