С. Гроув - Смертельный туман

– Вот как, – обрадовался Лишайник. – Ну так я тебе расскажу.

– София любит истории, – не открывая глаз, вставил Горькослад.

Хотя теперь София более-менее понимала, каким образом Горькослад и прочие Вещие так хорошо узнавали людей, подобные замечания все равно выбивали почву из-под ног. Например, сегодня утром они ехали перелеском, и Горькослад указал ей на камень, отмеченный мхом и работой воды. «Карту напоминает, верно?» – высказал он ее собственную мысль…

– Верно, – согласилась она с хозяином дома. – Люблю.

– И я люблю, – улыбнулся Лишайник. – Я расскажу тебе очень славную сказку. Она о двоих людях, что полюбили много десятилетий назад. Женщина, ее звали Орли, была отмечена Знаком лозы, а мужчина по имени Баэр нес Знак железа. Когда молодые люди потянулись друг к другу, обе семьи пришли в ужас и запретили детям встречаться. Те решили сбежать. Однако в первый же день странствия их остановила на дороге старуха, назвавшаяся гадалкой. Она предупредила их: мол, вздумаете продолжать в том же духе – доищетесь погибели. Орли и Баэр попросили совета, ведь им совсем не хотелось возвращаться домой, к семьям, которые тотчас их разлучат.

«Беда в том, – сказала старуха, – что у одного из вас есть корни, а другой их лишен. Если не посчитаетесь с этим различием, никогда не обретете покоя. Наделенные Знаком лозы стоят на корнях. Они черпают из земли великую силу, но корни очень трудно исторгнуть, и в этом их великая слабость. Несущие Знак железа не имеют корней. Им дает силу железо в костях, ведущее их подобно компасу; слабость же в том, что долго оставаться на одном месте им нелегко. Если продолжите путешествовать вместе, Орли будет стремиться осесть на земле, каким бы опасным и неприветливым ни оказалось подвернувшееся место. Баэра же будет непрестанно тянуть в дорогу – даже из самого расчудесного дома…»

«И что же нам делать?» – спросила Орли.

«Вам нужно расстаться. И каждому своим путем идти к тому, что предначертано».

Орли и Баэр посмотрели друг на дружку, ошеломленные и напуганные. Однако старуха так точно описала обоих, что оставалось лишь покориться.

«Возьми колокольчик, – сказала гадалка Орли. – А ты – желудь! – велела она Баэру. – Если колокольчик зазвонит у тебя в руке, Орли, значит ты пришла куда надо. А ты, Баэр, поймешь, что пришел, когда прорастет желудь…»

И двое влюбленных отправились дальше разными путями. Баэр страшно тосковал по Орли, но странствие так радовало его, что он почти и забыл про желудь в кармане. Путешествуя по зову железных костей, он рассказывал свою историю каждому встречному и поперечному.

«Однажды мы с Орли обретем дом, – говорил он. – Там мы будем принимать всех изгнанников, всех отверженных!»

Он так искренне и тепло рисовал картину будущего, что постепенно за ним начали следовать самые разные люди.

Орли тоже очень страдала, ибо ей совсем не улыбалось скитаться. Однако гадалкин колокольчик вел ее все дальше. Иногда девушка пыталась звонить в него… и каждый раз звон слышался не в руке, а где-то впереди: то из-за холма, то из-за рощи. Она тоже встречала людей и тоже рассказывала им, куда держит путь. И тоже в ярких красках описывала место, куда они однажды придут и станут жить в безопасности и довольстве, на прочных корнях. Многих трогали ее речи, многие устремлялись за ней. В общем, на семнадцатом месяце путешествия она уже возглавляла группу почти в тридцать человек.

Стояло лето. Орли забралась довольно далеко на север, почти к самому Жуткому морю. Здесь, на краю леса, она увидела раскидистый дуб. Под деревом трудились незнакомые люди. Убирали мелкую поросль, таскали камни для строительства стен. Орли вытащила колокольчик… и на этот раз он зазвонил в руке, чисто и звонко, обозначая конец странствий. Тут вперед вышел один из строителей, трудившихся возле дуба. Это был Баэр. Оказывается, дуб вымахал из чудесного желудя, который он с собою носил, а колокольчик подтвердил, что теперь они дома.

– Вот так и основали Оукринг, или, по-другому, Дубовый Круг, – вставая, сказал Лишайник. – С тех пор он остается прибежищем для отверженных: туда идут все, кто в других местах не прижился. А еще это место, где мирятся непримиримые. Люди, отмеченные Знаком лозы, спокойно соседствуют с носителями Знака железа. Известно ли тебе, например, что человек, добившийся мира после новоаканского восстания, был уроженцем Оукринга?

– Правда? – воскликнула София. – Нет, я не знала!

– Люди не зря называют это место родиной миротворцев… – Лишайник разложил тушеные овощи по деревянным мискам, подал гостям.

– Спасибо, – поблагодарила София.

Из миски пахло сладкой кукурузой и тыквой.

Горькослад оживился, благодарно взял миску:

– Спасибо, Лишайник!

– Там даже некоторые элодейцы живут, – сказал хозяин. Убедившись, что гости с аппетитом жуют, он и сам взялся за ложку. – Мы обычно избегаем таких людных мест, уж очень там шумно. Но даже и среди нас бывают отверженные…

Горькослад поднял брови:

– Даже среди элодейцев?.. Я бы выразился иначе: мы все в общем изгои. А кое-кто из нас…

И он со значением посмотрел на Лишайника.

Тот кивнул.

От Софии не укрылся их молчаливый обмен взглядами.

– Что? Кое-кто из вас – что?

– Некоторые из отверженных, скажем так, уж очень за рамками общепринятого. Даже для Оукринга.

– Что это значит? – добивалась София.

Горькослад и Лишайник уткнулись в миски и некоторое время не отвечали. Наконец Горькослад поднял голову:

– Об этом предпочитают не упоминать… Однако сколько-то лет назад в Оукринге искали убежища три сестры-элодейки. Мы их изгнали… – Он тряхнул головой. – Лучше ты рассказывай, Лишайник. Я ведь тогда еще не родился.

Лишайник заметно помрачнел:

– Боюсь, я могу поведать немногое… Об остальном спрашивай жителей Оукринга. Тех сестер отлучили за намерение использовать свои таланты в разрушительных целях. При этом ты должна понимать: изгнать элодейца вовсе не значит согнать его с места, мы ведь живем все врозь.

– Как же тогда происходит изгнание?

– Их лишают права называть себя элодейцами.

София даже ложку опустила:

– Ужас какой!

– Да, – горестно подтвердил Лишайник. – Такое решение далось нам нелегко… Сестры укрылись в Оукринге, но спустя непродолжительное время, и к нашему полному изумлению, их выгнали и оттуда. Случай с этими сестрами был единственным за всю историю Оукринга.

– Представить даже боюсь, что они натворили, – пробормотала София.

Лишайник не ответил. Он молча ел, пока дочиста не выскреб дно миски.

– Они бежали к Жуткому морю, – сказал он наконец. – Насколько мне известно, там до сих пор и живут.

В каменном доме Лишайника имелось несколько комнат. Хозяин отвел Софию в спаленку с квадратным окном, выходившим на карьер. За стеклом была сплошная чернота. Лишайник открыл окно, предупредив, что ночь ожидается теплая. Комнату наполнил запах сосновой хвои и влажной земли. Вручив Софии дополнительную подушку и одеяло, Лишайник пожелал ей спокойной ночи и вышел. София устало разулась и стала готовиться ко сну. Комнатный умывальник помог смыть усталость дальней дороги.