Скотт Линч - Республика воров

– Жан… – чуть громче сказал Локк, касаясь руки друга. – О боги, ты настоящий… Ох, я думал… Я видел…

– Ш-ш-ш! Все хорошо. Не волнуйся.

– Я… – Глаза Локка помутились, голова поникла.

– Он слишком слаб, – со вздохом произнесла Терпение, утирая серебристо-черные потеки со щек Локка, и легонько коснулась его лба.

– А почему? – спросил Жан.

– Мы с вами испытали лишь малую часть того, что пришлось вынести ему. Для человека такие страдания нестерпимы.

– Так сделайте же что-нибудь! Ваше колдовство…

– Магия исцелить его не сможет. Сейчас его надо кормить – досыта, до отвала. Я об этом позаботилась.

Хладнокровие со стоном кивнул и, шатаясь, вышел из каюты.

Вернулся он с большим подносом, на котором высилась стопка полотенец, кувшин воды и несколько блюд с какой-то нехитрой снедью. Маг опустил поднос на столик у кровати, полотенцем утер Локку лицо и грудь. Жан раскрыл Локку рот и сунул в него кусочек ветчины.

– Давай жуй! Не спи, – затормошил он Локка.

– Угу… – буркнул Локк, подвигал челюстями, начал жевать и тут же раскрыл глаза. – М-м-мням… хэх-х-х… ммнэ… ххы…

– Глотай, – велел Жан.

Локк тяжело сглотнул и вяло протянул руку к кувшину с водой.

Жан приподнял Локку голову и поднес кувшин к губам. Хладнокровие продолжал стирать с Локка серебристо-черные разводы. Локк, не обращая на мага внимания, прильнул к кувшину и жадно выхлебал его до дна.

– Еще… – простонал Локк и занялся едой.

Прислужница опустила лампу на пол, взяла кувшин и торопливо удалилась.

Еда была простой, но сытной: холодная ветчина, грубый темный хлеб, рис с какой-то густой подливой. Локк набросился на угощение с такой жадностью, словно это была пища богов. Жан держал тарелку, а Локк пальцами отправлял еду в рот с такой скоростью, что не успевал жевать, и принялся за содержимое второго блюда прежде, чем принесли воду.

– М-м-м… – бормотал он.

Вскоре к невнятному мычанию присоединились и другие звуки, исполненные не менее глубокого философического смысла, – чавканье, кряхтение и сопение.

Глаза Локка сверкали, но все его внимание сосредоточилось на тарелке и кувшине.

Убедившись, что Хладнокровие завершил свою работу, Терпение повела рукой над ногами Локка, и веревка, привязывавшая его к столу, взвилась аккуратным кольцом и скользнула в пальцы архидонны.

Еды на подносе с лихвой хватило бы пятерым, но Локк с ней быстро управился и с неменьшей жадностью взялся за следующую порцию, принесенную одним из прислужников. Терпение пристально следила за Локком, а Хладнокровие склонился над магами помоложе, которые по-прежнему недвижно лежали на полу.

– Они живы? – спросил Жан, найдя в себе некое подобие участливой вежливости. – Что с ними?

– Вы никогда не сталкивались с неподъемной тяжестью? – Хладнокровие легонько коснулся лба женщины, лежавшей без сознания. – Ничего страшного, впредь мудрее будут. Юные умы слишком хрупки. У людей постарше опыта больше, нам ведомы поражения и разочарования. Мы не считаем себя центром вселенной и под тяжелым грузом гнемся, а не ломаемся. – Он встал, хрустнув коленями. – Вот, в придачу к нашим сегодняшним услугам примите и небольшое философическое наставление.

– Эй, Жан… – пробормотал Локк. – Жан, где… а что я здесь делаю?

– Пытаетесь дыру залатать, – ответила Терпение.

– А я… Я в каком-то беспамятстве. И вообще очень странно себя чувствую.

Жан, коснувшись плеча Локка, озабоченно поморщился и приложил ладонь к Локкову лбу:

– Похоже, у тебя жар.

– Да? А по-моему, наоборот, морозит, – сказал Локк и дрожащей рукой потянулся к одеялу в ногах.

Жан схватил одеяло и заботливо укутал друга.

– Ну как, ты уже пришел в себя?

– Не знаю. Тебе виднее. Я… Жрать очень хочется, только места больше не осталось. Я так проголодался… Не пойму, что на меня нашло.

– И еще не раз найдет, – сказала Терпение.

– Вот счастье-то… Слушайте, а у меня тут глупый вопрос возник, – сказал Локк. – У вас что-то получилось или нет?

– Если бы не получилось, то вы бы уже минут двадцать назад скончались, – ответила архидонна.

– А, значит, от яда я избавился… – пробормотал Локк, рассеянно разглядывая свои пальцы. – О боги, надо же… Я… Ну да, пузо набито до отказа, но вот стало ли мне лучше, я пока не понял.

– Зато мне стало гораздо лучше, – сказал Жан.

– Мне холодно. Руки и ноги онемели. И вообще я чувствую себя дряхлым столетним старцем. – Локк поплотнее завернулся в одеяло и свесил ноги со стола. – Вот сейчас встану и…

Некоторую преждевременность своего излишне самоуверенного заявления он осознал немедленно, впечатавшись носом в половицы.

Жан помог ему подняться.

– Тьфу ты… – проворчал Локк. – Терпение, да сделайте же что-нибудь!

– Сударь, вы слишком требовательны. И благодарности от вас не дождешься. Может, на сегодня чудес хватит?

– Так ведь я ради вашего же блага стараюсь, – напомнил Локк. – Ладно, и на этом спасибо.

– Да уж, и на этом! – вздохнула Терпение. – А силы к вам вернутся. Постепенно. Как любому выздоравливающему, вам необходим отдых и усиленное питание.

– Кстати, мне тут с Жаном надо поговорить… наедине, – буркнул Локк.

– Нам освободить каюту?

– Нет, не стоит. – Локк поглядел на недвижные тела магов. – Пусть ваши питомцы, или кто они там, проспятся хорошенько. Я по свежему воздуху прогуляюсь, на палубе.

– Между прочим, у них имена есть, – заметила Терпение. – Вам с ними работать, так что привыкайте. Их зовут…

– Не утруждайтесь, – остановил ее Локк. – Я, безусловно, вам очень признателен и все такое, но в Картен вы меня тащите не для того, чтобы я там новыми друзьями обзавелся. Особого расположения я ни к кому из вас не питаю, уж простите.

– Что ж, вижу, к вам вернулась способность дерзить. Будем считать это подтверждением моих талантов, – со вздохом сказала Терпение. – Я попрошу принести еще еды и питья.

– Да я больше ничего в себя не впихну – места не осталось, – запротестовал Локк.

– Не делайте поспешных выводов, – улыбнулась Терпение. – Я ребенка под сердцем носила, по себе знаю, что с требованиями желудка вам придется считаться еще некоторое время.

– Жан, я его своими глазами видел, вот как тебя сейчас, даже ближе. Он рядом сидел и на меня таращился.

Локк с Жаном стояли у гакаборта «Небесного скорохода», глядя на призрачные огни, сияющие в глубине, – из-за них Аматель и прозвали озером Драгоценностей. В темных водах утонувшими звездами мерцали рубиновые и алмазные проблески. Их происхождение оставалось неизвестным; некоторые утверждали, что это души тысяч бунтовщиков, которых утопили по приказу безумного императора Ориксаноса, а многие считали, что это сверкают бесчисленные сокровища Древних. В Лашене Жану попался в руки трактат какого-то магистра Теринского коллегия, в котором объяснялось, что подводные огоньки – всего-навсего рыбешки, впитавшие сливаемые в озеро отходы производства алхимических светильников.