Терри Пратчетт - Ночная Стража

Что-то скользнуло по его плечу и с легким стуком упало на крыльцо штаб-квартиры.

С другой стороны улицы раздался грохот осыпающейся черепицы, и через мгновение на залитую светом фонарей мостовую рухнуло тело. Толпа охнула от изумления, пара человек даже вскрикнула.

– Похоже, появился желающий! – крикнул кто-то, и снова раздались нервные смешки.

Толпа расступилась, и Ваймс смог рассмотреть нежданного гостя.

Он был мертв. Если он и был живым, когда падал с крыши, то падение на мостовую определенно его доконало, потому что шея живого человека не может изгибаться под таким углом. Вместе с ним с крыши свалился арбалет.

Ваймс вспомнил, как что-то скользнуло по его плечу, и вернулся к ступеням. На поиски сломавшейся в нескольких местах стрелы не ушло много времени.

– Кто-нибудь знает этого человека? – спросил он.

Собравшиеся, даже те, кто не имел возможности толком рассмотреть арбалетчика, всем своим видом выразили полную неосведомленность.

Ваймс обшарил карманы трупа. Все они оказались пустыми, что недвусмысленно указывало на его личность.

– Похоже, ночь будет долгой, – заметил Ваймс, жестом приказав Колону унести труп в караулку. – Итак, дамы и господа, я вынужден вернуться к исполнению своих обязанностей. Если пожелаете остаться, а я, честно говоря, был бы весьма признателен за это, я попрошу кого-нибудь из наших развести костер. Не смею больше испытывать ваше терпение.

Он поднял с земли кольчугу и нагрудник и вошел в здание.

– Что они делают? – не оборачиваясь, спросил он у Сэма.

– Некоторые расходятся, но бо́льшая часть решила остаться, сержант, – доложил, выглянув на улицу, Сэм. – Сержант, один из них выстрелил в вас!

– Правда? А кто сказал, что тип, упавший с крыши, был одним из них? Арбалет не из дешевых. В карманах ничего нет. Совсем ничего . Даже засморканного носового платка.

– Очень странно, – послушно согласился Сэм.

– Да уж, а я так надеялся найти записку вроде: «Не сомневайтесь, я закоренелый и злостный революционер», – сказал Ваймс, внимательно рассматривая труп.

– Ага. Тогда бы нам сразу стало понятно, что он революционер, – радостно подтвердил Сэм.

Ваймс вздохнул и уставился на стену.

– Никто не заметил ничего странного в арбалете? – спросил он через некоторое время.

– Новый «Болсовер А7», – пожал плечами Фред Колон. – Неплохая машинка, сержант, хотя наемные убийцы такими не пользуются.

– Вот именно, – кивнул Ваймс и повернул голову трупа так, чтобы все увидели наконечник стальной стрелы, торчащий из черепа за ухом. – А такими – пользуются. Фред, ты знаешь всех в округе. В это время можно у кого-нибудь купить имбирное пиво?

– Имбирное пиво, сержант?

– Да, Фред.

– Зачем вам… – начал было Колон.

– Лучше не спрашивай, Фред. Просто добудь полдюжины бутылок, хорошо?

Ваймс повернулся к столу, на котором, в окружении зачарованных зрителей, Газон оперировал раненого Щербини.

– Ну, как дела? – поинтересовался Ваймс, пробившись к столу.

– Я работал бы гораздо быстрее, если бы никто не загораживал свет, – пробурчал Газон, аккуратно кладя пинцетом очередной окровавленный осколок в кружку возле руки пациента. – По пятницам, ближе к ночи, бывает и хуже. Пальцы будут работать, если это тебя интересует. Правда, некоторое время тачать сапоги он не сможет. Ты все правильно сделал.

Толпа тоже выразила свое одобрение. Ваймс окинул взглядом горожан и стражников. Некоторые о чем-то тихо переговаривались, и он уловил среди общего шума несколько фраз типа «дело дрянь» и «говорят, что…».

Его расчет оказался верным. Почти все его ребята жили на соседних улицах. Одно дело – наброситься на безликих гадов в форме, и совсем другое – швырять камнями в старину Фреда Колона, в старину Дрынна или Билли Букли, в тех, кого ты знаешь с двухлетнего возраста, с кем вместе играл в «каштаны дохлой крысы» в сточной канаве.

Газон отложил пинцет в сторону и задумчиво потер переносицу.

– Все, – устало промолвил он. – Осталось наложить несколько швов, и он в полном порядке.

– Я хотел бы, чтобы ты осмотрел еще кое-кого, – сказал Ваймс.

– Почему меня это не удивляет?.. – вздохнул лекарь.

– У одного множественные колотые раны на ступнях, другой провалился сквозь крышу в сортир и подвернул ногу, а третий помер.

– Вряд ли я чем-то смогу помочь третьему, – сказал Газон. – Кстати, а как ты определил, что он помер? Понимаю, возможно, я еще пожалею о том, что спросил…

– Сломал шею, когда упал с крыши. А с крыши упал потому, что кто-то всадил ему арбалетный болт прямо в мозг.

– Ясно. Да, он действительно должен был помереть, если тебе интересно мое мнение как врача. Твоя работа?

– Нет!

– Понимаю, сержант, ты занятой человек. Повсюду даже тебе не успеть.

Лекарь криво усмехнулся, заметив, как побагровело лицо Ваймса, и подошел к трупу.

– Да, определенно покойник, – констатировал он. – И?

– Я хочу, чтобы ты все записал. На бумаге. Официальным языком, со всякими вашими словечками типа «закрытый перелом» и «проникающее ранение». Запиши и укажи время, когда ты констатировал его смерть. Потом, если ты, конечно, не против, ребята проводят тебя к двум живым пациентам. А когда ты о них позаботишься, за что я заранее благодарен, я хочу, чтобы ты подписал еще одну бумагу, где будет сказано, что это я тебя вызвал. В двух экземплярах, пожалуйста.

– Хорошо. Можно узнать, зачем?

– Не хочу, чтобы пошла молва, будто это я его убил.

– С какой стати? Ты сам говоришь, что он свалился с крыши!

– В наше время все такие подозрительные. Ага, вот и Фред. Как успехи?

Капрал Колон принес ящик. Тяжело кряхтя, он водрузил его на стол.

– Старой госпоже Рассуди не нравится, когда среди ночи начинают колотить в дверь, – пожаловался он. – Пришлось заплатить целый доллар!

Ваймс не смел посмотреть доктору Газону в глаза.

– Правда? – спросил он с невинным видом. – Ты принес имбирное пиво?

– Шесть пинт ее самого лучшего пойла, – с гордостью произнес Колон. – Кстати, три пенса можно вернуть, если сдать бутылки. И… э… – Он беспокойно зашаркал ногами. – Сержант, я слышал, участок в Сестрах Долли сожгли. И на Сонном холме все закончилось скверно. В участке на Тряпичной выбили все стекла, а несколько стражников из караулки у Сточных ворот вышли сказать, чтобы пацаны перестали бросать камни, потом один из наших парней обнажил меч…

– И?

– Говорят, будет жить, сержант.

Доктор Газон окинул взглядом комнату, в которой по-прежнему оставалось несколько горожан-добровольцев, оживленно болтающих, будто на вечеринке. Между ними ходил Пятак с подносом, нагруженным кружками с какао. Некоторые стражники вышли на улицу постоять вокруг костра вместе с зеваками, так и не разошедшимися по домам.