Марк Ньютон - Книга превращений

– Всем этим людям, – заметил Тейн, обводя толпу внизу таким жестом, словно то были обитатели какого-нибудь адского королевства, – следовало бы завести себе хобби. Не может быть, чтобы новый ирен был главным событием их жизни.

Лан не удержалась и засмеялась при виде отчаяния, выразившегося на шерстистой физиономии Тейна. Рыцари уже давно стояли на самой верхотуре нового здания, наблюдая за стекающейся к ирену толпой, а заодно служа отпугивающим средством для всех желающих натворить бед.

– И это говорит парень, который всю жизнь только и делал, что закатывал вечеринки, – буркнул Вулдон.

– Я не просто закатывал вечеринки, я формировал заинтересованные сообщества – а это совершенно иной вид искусства.

Лан решила, что архитекторам надо отдать должное: ирен получился внушительным. Его создатели не пытались подражать эстетике окружающих его строений – нет, они явно работали, думая о будущем. Трехэтажный фасад, отделанный зеленой слюдой, сверкал, точно громадный изумруд; кое-где по его поверхности были разбросаны включения светлого песчаника, наводящие на мысли о кожных болезнях. Ритм стрельчатых оконных арок каждого этажа указывал на внимание к геометрии.

Будет это место популярно или нет, покажет будущее; но сейчас люди останавливались перед зданием и смотрели – кто молча, с вытянутым лицом, кто жестикулируя и улыбаясь. Лан подумала, что по крайней мере одно свое предназначение – отвлекать людей от мыслей о тяготах этого мира – здание уже выполнило.

– Вулдон, – спросил Тейн, перекрикивая гудение ветра, – а тебе приходилось решать подобные задачки в твои былые дни?

Вулдон, примостившись на внешней стене, с удивлением поглядел вниз. Потер мощный щетинистый подбородок.

– В те времена моя работа сводилась большей частью к позированию для чего-то. Я пытался возражать, но, похоже, этим ребятам просто надо было во что-то верить. С солдатами тоже такое случается, – стоит им вернуться из какой-нибудь дальней кампании, как они, в особенности командиры, тут же становятся объектами всеобщего внимания.

– Ну, не знаю, – возразила Лан. – По-моему, от нас все же больше толку.

– Полностью с тобой согласен, – объявил Тейн. – А ты, Вулдон, просто не умеешь ценить хорошее и остаешься занудой.

Вулдон дернул плечом, встал и отряхнул форму.

– Мне плевать, кот, даже если это так, – просто я вижу вещи такими, какие они есть, и не спорю с этим. Нам и так хорошо – деньги нам платят, жизнь у нас приятная, да и вниманием мы не обижены.

– Не обижены? – переспросил Тейн, по-кошачьи расхаживая по крыше. – Добрая половина населения этого города смотрит на нас как на богов. – Словно в доказательство своих слов, он помахал людям внизу, и они тут же ответили ему рукоплесканиями и приветственными криками.

– Зато для кейвсайдеров мы не боги, – сказал Вулдон.

– Что с них возьмешь, с этих неандертальцев! – отвечал Тейн.

На крыше появилась городская стража – сначала четверо солдат, потом шестеро, и вот, наконец, целый взвод выстроился в два ряда, образовав проход. Солдаты вытянулись по стойке смирно, и на крыше в развевающейся пурпурной с золотом тоге появился сам император Уртика. На нем были также высокие сапоги, пурпурная туника и меховой плащ для защиты от резкого ветра. Он подошел к Рыцарям, и, когда расстояние между ними сократилось, Лан почувствовала резкий запах арума, исходящий от его одежды.

– Селе Уртики, – вовремя вспомнила она.

Тейн и Вулдон подошли к ней и встали рядом.

Уртика профессионально улыбнулся и начал заготовленную заранее речь.

– Мои Рыцари Виллджамура, до чего же прекрасно вы выглядите. – Его голос оказался богаче модуляциями, чем она могла припомнить. – Вы за короткий срок стали инструментом, а возможно, и главной причиной снижения уровня преступности в нашем городе. Горожане испытывают к вам глубокое уважение, а также члены Совета – и я сам.

– Спасибо, мой император. – Лан почувствовала, как фыркнул рядом с ней Вулдон, и понадеялась, что никто больше этого не заметил.

– Сегодня, как вам известно, важный день. Я сам буду открывать этот невероятный ирен – великолепное строение! На каждом этаже дежурит городская стража и данный им в подкрепление отряд пехоты – но я в последнее время получаю… угрозы. – Голос изменил ему на мгновение, и Лан внезапно увидела в его глазах следы бессонных ночей. – Анархисты, по-видимому, считают сегодняшнее событие символом всего того, против чего они настроены. Я не могу позволить меньшинству разрушить праздник добропорядочных граждан. Этот ирен должен стать символом богатства, власти и гордости нашего города.

Лан улыбнулась, но внутренне усомнилась: еще неизвестно, кто здесь в большинстве. Может быть, те, кто умирает сейчас с голоду у городских ворот? Или те, кто борется за человеческую жизнь в Кейвсайде? Вряд ли это те немногие избранные, что собрались сейчас внизу праздновать открытие здания, единственное предназначение которого – служить получению удовольствия и обозначению статуса.

Фулкром носился по городу под небольшим снегопадом.

В этом районе Виллджамура всюду, куда ни глянь, что-то строили или перестраивали. Лошади тянули по булыжной мостовой гигантские повозки, груженные камнем или бревнами. Фасады через один покрывала паутина лесов, словно сотканная неким гигантским пауком, а по ней к небесным высотам карабкались каменщики и другие рабочие.

Фулкром примчался в гостиницу, где остановился Ульрик, – хлипкое беленое строение, каких было много в нижних уровнях города. Он забарабанил в дверь комнаты жреца, но ему никто не ответил. В тесном, безвкусно декорированном холле с красными обоями на стенах, красной мебелью под старину и броскими картинами Фулкром разыскал хозяина гостиницы и принялся расспрашивать его о жреце.

– Нет, я его не видел, – отвечал тот.

– Может быть, вы слышали какие-нибудь звуки из его комнаты? – настаивал Фулкром. – Или к нему кто-нибудь приходил?

– Да нет, он тихий, ни с кем не общается. Никто к нему не ходит, ни друзья, ни родственники. В столовой с другими постояльцами он тоже не ест, хотя это нормально – кто бы захотел есть с этими придурками? – но, когда я прохожу мимо него, он всегда улыбается.

– А в его передвижениях нет ничего странного? – спросил Фулкром.

– В смысле – как он ходит?

– Нет, – вздохнул Фулкром. «Идиот!». – В смысле – когда он уходит и приходит?

– Встает с петухами, ложится с курами. Хотя в последние два дня он вроде как не возвращался.

– Благодарю за помощь. Если увидите его снова, пошлите мне сообщение в главное здание Инквизиции. Расходы вам оплатят.

– Сделаем, сэр.

Фулкром вернулся в свой кабинет в Инквизиции. Там, в тишине и относительном покое, он около часа просидел за столом, глядя в пространство и обдумывая происшедшее.