Array Антология - Зеленый рыцарь. Легенды Зачарованного Леса (сборник)

– Спасибо, – послышался за спиной тихий знакомый голос.

Лили обернулась. Под деревом никого не было, но печенье исчезло.

Девушка улыбнулась.

– Ну, начало положено, – сказала она и принялась спускаться по холму.

Чарльз де Линт– писатель, фольклорист и исполнитель кельтской музыки, который живет в Оттаве, Канада, вместе с женой Мэри Энн Харрис, тоже музыкантом и художницей.

Его перу принадлежат многочисленные романы в жанре магического реализма. Действие большинства из них происходит в вымышленном городе Ньюфорде. Рассказы из «Ньюфордского цикла» можно прочесть в антологиях «Городские легенды», «The Ivory and the Horn» и «Moonlight and Vines». Последний сборник в 2000 году получил Всемирную премию фэнтези. Среди других работ писателя выделяются «Волчья тень», «Зеленая мантия», «Лезвие сна», трилогия «Зверлинги», а также роман «Кошки Дремучего леса», проиллюстрированный Чарльзом Вессом.

Чтобы узнать больше, загляните на сайт писателя: www.charlesdelint.com.

Среди моих лучших друзей есть семейная пара – Карен Шаффер и Чарльз Весс. Я знаю Чарльза многие годы – и столько же лет мы пытаемся вместе сделать какой-нибудь большой проект, а не иллюстрированный сборник рассказов тут, книжку комиксов там.

Наконец нам предоставилось целых два таких шанса – спасибо Шерин Новембер из издательства «Viking» (за детскую книжку-картинку) и Биллу Шейферу из «Subterranean Press» (за графический роман). Оба проекта связаны образом Лили, а действие этого рассказа происходит между ними. Предположительно, домик тетушки Лили стоит в холмах за Ньюфордом, но на самом деле это лесистые холмы Вирджинии, где живут Карен и Чарльз. Там есть такой же домик – в часе пешком от дороги, – ручей, сосны и буки. Не сомневаюсь, что Яблоневый Человек там тоже есть.

Название этого рассказа вдохновлено строчкой из песни группы «The Incredible String Band», которую написал Майк Херон.

– напевает Бергетт, распахивая деревянные ставни.

Золотой солнечный свет растекается по кровати и полу, будто пролитый мед. Но даже прекрасное утро не спасает от дурных предчувствий: Гилэйн слышит пение и понимает, что неприятности уже не за горами.

Бергетт – сестра Гилэйн. Сводная. В деревне у их матери дурная слава. Однажды она сошлась с дровосеком – и появилась Бергетт. Два года спустя в ее кровати оказался другой дровосек – и родилась Гилэйн.

Для деревенских они обе как бельмо на глазу. Плод греха. Впрочем, для Бергетт сестра – чудовище куда хуже. Она родилась первой, а потом Гилэйн заняла ее место. И Бергетт мстила, сколько себя помнила, десятками способов: отбирала еду, толкала, щипала и подставляла. С каждым годом издевательства становились все жестче, унизительнее и изощреннее.

– Вставай, – требует Бергетт, поворачиваясь, чтобы пнуть Гилэйн.

Но ее половина тюфяка уже пуста.

Им повезло ночевать тут, наверху. Из-за работы мать спит отдельно. (Вчера ночью у нее остался трактирщик. Около часа назад, на рассвете, было слышно, как он впопыхах собирается.) В отличие от прочих односельчан, сестрам лучше не вставать слишком рано – чтобы не смущать уходящих клиентов.

– И в платье шелковое он меня оденет , – продолжает Бергетт.

Ей шестнадцать. Черные волосы. Бледная кожа. А Гилэйн в свои четырнадцать – нескладное нечто со светло-русыми волосами и легким загаром. Когда только успела? И у той, и у другой зеленые глаза, только у Гилэйн – цвета молодого винограда, а оттенок Бергетт больше напоминает змеиный яд. Обе – девицы на выданье, но кто возьмет их замуж? С такой-то матерью.

Мать зовет их резко и требовательно.

Бергетт безумно смеется, внезапно пихает Гилэйн так, что та едва не падает, и спускается по лестнице на первый этаж.

Прежде чем последовать за ней, Гилэйн смотрит из окна на деревню – лабиринт неряшливых хижин и кривобоких домов с мрачной каменной церковью во главе. Ее взгляд следует вверх по склону, к кромке леса. Того самого леса, страшного и опасного, в честь которого назвали их деревню.

– Пусть она оставит меня в покое, – шепчет она лесу. – Пожалуйста .

– Сходите за яйцами к Вдове, – приказывает мать, как только они доедают комковатую кашу, которую сами же и приготовили.

– Нет, – отвечает Бергетт.

Мать тут же отвешивает ей увесистую оплеуху. Бергетт в истерике заливается слезами. Как и пение, слезы предвещают неприятности – что бы ни сделала мать, сестра отыграется за это на Гилэйн. Сегодня ей точно попадет.

Да и что толку упрямиться? Все равно придется идти. Им обеим.

У матери есть три причины послать их к Вдове.

Первая: тогда они не путаются под ногами, пока она принимает «гостей» или просто бездельничает.

Вторая: им придется идти через лес. Ни один деревенский в здравом уме старается туда не соваться. Кто знает, какие опасности могут подстерегать на глухих тропинках? Волки, дикие кабаны, змеи, болотные огни и духи. Тем более дом Вдовы стоит в самых дебрях, а по пути так легко потеряться… Ну, или их может разорвать какой-нибудь дикий зверь. Мать, впрочем, никогда не призналась бы в том, что хочет от них избавиться.

Третья, последняя по порядку и по значению: скорее всего, сегодня к матери заглянет пекарь, а он любит яйца.

Когда они идут по деревне, кто-то швыряет камень – и попадает в Бергетт. Она в гневе оборачивается, но обидчик уже скрылся. Им может оказаться кто угодно. Все ненавидят деревенскую шлюху и ее детей. Даже мужчины – пока не переступят порог ее дома.

Обе девочки знают, что однажды наступит момент, когда им больше не удастся откладывать Смену – как мать это называет. Иначе говоря, придет время заняться ее ремеслом. Но они предпочитают об этом не задумываться.

Пока они поднимаются по склону и легкая поросль сменяется настоящим лесом, Бергетт снова заводит песню о рыцаре и леди.

Гилэйн хочет побыть в тишине и послушать шепот ветра в листве, шелест травы и лесные шорохи. Но просьба замолчать наверняка обернется чем-нибудь ужасным.

Подлесок раскрашен в два цвета – багрянец цветов и зелень побегов. Сам лес, густой и хвойный, кажется черным. Тени сгущаются между деревьев – сосен, кедров и елей, кустарников болиголова и остролиста, еще с зимы пестрящего кроваво-красными ягодами.

Солнце скрывается за кронами деревьев.

Неба больше не видно.

Бергетт резко прекращает петь.

– Ну а теперь, малявка…

Гилэйн убегает раньше, чем в ее лицо впиваются ногти – Бергетт объяснила бы глубокие царапины встречей с остролистом.

Гилэйн бежит быстро, как лань, подныривает под ветвями и перепрыгивает через торчащие из земли корни. Под ногами тут и там мелькают грибы, вереск и колючая трава. Бергетт справляется с препятствиями куда хуже и быстро остается далеко позади.