Таран Матару - Неофит

Вскоре Соломон собрал высокую кучу досок. Флетчер отложил большую часть на потом. Соломон размолотил несколько досок в мелкие щепки, на растопку, и Игнатий выплюнул несколько порций огня, пока растопка не загорелась. Вскоре сарай наполнил теплый свет костра, а дым стал выходить через дыры в углах крыши. Гнилое дерево горело медленно и пахло плесенью, но постепенно огонь согрел троих беглецов, и даже одежда начала подсыхать. Но им предстояла тяжелая ночь.

Дернувшись, Флетчер огляделся. Отелло ворошил костер палкой, голый по пояс. Рубашку и куртку он снял, чтобы просушить у костра.

– Я, похоже, вырубился. Долго спал? – спросил Флетчер, садясь. Его одежда еще была влажной, но он решил ее не снимать. Одного по пояс голого парня хватит, Сильве вряд ли такое понравится. Но, к его удивлению, она тихо сидела по другую сторону от костра, отрывая от подола платья длинную полосу. Рядом с ней примостился Игнатий, грея спинку от огня.

– Пару минут, Флетчер, – сказала она, отдавая полосу ткани Отелло. – Вот, перевяжи голову. Заживет быстрее.

– Спасибо, – с радостным изумлением на лице ответил Отелло. – Очень ценю. Прости, что пришлось испортить твое платье.

– Это меня меньше всего беспокоит. Как глупо с моей стороны разгуливать по улицам Хоминума во время войны и не подумать о последствиях. Уверена, если бы человек зашел на земли эльфов, его бы постигла такая же участь. Расисты есть по обе стороны фронта.

Она удрученно сцепила руки.

– Рад, что ты думаешь по-другому. И не стану тебя винить, если ты будешь думать о нас самое худшее и убедишь своего отца прекратить переговоры о союзе между нашими народами, – сказал Флетчер, подбираясь поближе к костру и отогревая онемевшие руки.

– Нет, это лишь укрепило мою решимость, – ответила Сильва, глядя в огонь. Капризной девочки, свысока глядевшей на них, уже не стало. Эта девушка была совершенно иной, куда более серьезной.

– Как же так? – спросил Флетчер.

– Если даже показная война, которую мы вроде бы ведем между собой, породила столько ненависти между нашими народами, что будет, если начнется настоящая? – безрадостно ответила Сильва.

– А что думают эльфы? – спросил Отелло, снимая ботинки и пытаясь просушить носки у костра. Соломон послушно подобрал ботинки и держал поближе к костру.

– Некоторые понимают, что стоит позаботиться и не дать оркам приблизиться к нашим землям. Другие заявляют, что орки никогда не пойдут так далеко на север, даже если падет империя Хоминума.

Сильва сморщила нос, когда от носков Отелло пошел запах несвежего сыра.

– Но мой отец – один из старших вождей. Он помнит рассказы своего отца о том, как орки жгли наши деревни, убивали нас ради забавы и собирали в качестве трофеев головы наших воинов. Младшие из эльфов и не знают, что именно набеги орков заставили нас сооружать жилища на деревьях, огромных северных дубах. И даже это лишь замедлило наступление орков. Именно люди первыми пошли на союз с нами, отбросили орков назад в джунгли и начали патрулировать границы. Наш союз существовал с тех самых времен, как люди пересекли Акадскую пустыню, но ослабел и исчез с течением времени и сменой поколений.

– Мы были союзниками эльфам? – с расширившимися от изумления глазами спросил Флетчер.

– Я изучала историю наших народов перед тем, как отправиться сюда с дипломатическим заданием. Мы, эльфы, живем до двухсот лет, и наши исторические хроники полнее ваших. Первый ваш король начал войну с орками по нашей просьбе. Именно эльфы научили его и его рыцарей вызывать демонов в обмен на защиту от орков. Так появились первые дворянские роды Хоминума.

– Вау. Я и понятия не имел, что вы приложили руку к созданию нашей империи, – восхищенно сказал Флетчер.

– У меня вопрос, – перебил его Отелло. – А почему ты не привела своего демона? У вас же должны быть свои демоны, раз именно вы научили людей их вызывать?

– Сложный вопрос. Мы долгое время жили в мире, после основания империи Хоминума. Гномы бунтовали, орки совершали набеги на людей, а эльфы жили в относительной безопасности. Нужда в вызывании демонов для защиты от врагов отпала. Были и другие причины. Например, четыре столетия назад вызывание демонов было запрещено, на короткий период времени, когда у отпрысков наших вождей вошли в моду дуэли. Со временем демонов, которых можно было бы даровать, не осталось, они либо умерли, либо вернулись в эфир.

У Отелло забурчал живот, и Сильва рассмеялась. Мрачное настроение, окутавшее их, рассеялось.

– У меня есть мысль, – сказал Флетчер, вставая. Подумав с секунду, выскочил наружу. Спустя секунд тридцать вбежал обратно, промокший до нитки, но с кукурузными початками в руках. И на этот раз не стал стесняться, стряхнув с плеч рубашку.

Усевшись, Флетчер заметил то, чего не увидел раньше. На спине у Отелло была черная татуировка – скрещенные секира и молот. Орудия были изображены с потрясающей точностью.

– Красивая татуировка, Отелло. Что она означает? – поинтересовался он.

– А, это. Символ гномов. Два орудия, главные для гномов. Секира, символ отваги в бою, и молот, символ мастерства в ремеслах. Мне самому татуировки не нравятся. Мне незачем делать рисунки на коже, чтобы продемонстрировать миру, что я настоящий гном, – сдержанно ответил Отелло.

– Странно. Тогда зачем же ты ее сделал? – спросила Сильва, насаживая пару кукурузных початков на ржавые вилы и держа их над огнем.

– Мой брат сделал татуировку, и мне пришлось сделать то же самое. Иногда мне приходится принимать наказания за него. Было логично, что мы должны выглядеть одинаково. Пинкертоны срывают рубашку, когда тебя… наказывают.

Сильва поглядела на него с ужасом и удивлением.

– Мы близнецы, хотя Пинкертоны и так гномов не различают, для них все мы одинаковы, – объяснил Отелло.

– О-о… – протянула Сильва, не зная, что сказать.

– Значит, вы как Исадора и Таркин, – предположила она. – Мне всегда было интересно, как это – иметь близнеца.

– Я тоже подумал, что они двойняшки, но не был уверен, – сказал Флетчер, пытаясь представить себе дворян.

– Конечно, двойняшки, – сказал Отелло. – Обычно способность к вызыванию обретает перворожденный. У других детей шанс намного меньше, хотя иногда бывает и такое. Никто не знает в точности почему, но это определенно способствует укреплению силы дворянских родов. Перворожденные сыны и дочери наследуют все земли, и их не делят на части между несколькими отпрысками по большей части. Хотя у Форсисов земли хватит для обоих, это уж точно.

Гном снял кукурузный початок с вил и жадно вцепился в него зубами, дуя на пальцы.

– Так скажи, Сильва, как ты оказалась в Корсилуме? Не встречала Женевьеву и остальных, в парфюмерной лавке? – спросил Флетчер.