Брайан Макклеллан - Кровавая осень

– Два? А где был второй?

– В подвале.

Пока Адамат не оказался на подвальной лестнице, он не заметил ни одного доказательства второго взрыва. Дверь, закрывающую вход, сорвало с петель, и от самой лестницы осталось не больше, чем от кабинета Рикарда. Мраморные ступени раскололись и, казалось, готовы были рассыпаться в прах под ногами. Кто-то подставил к рухнувшему пролету стремянку, и только по ней Адамат смог спуститься в темноту подвала.

Сводчатый потолок с мощной аркой напоминал подземелья старинных аристократических поместий. Под ногами хрустели осколки стекла. За остатками лестницы Адамат разглядел каменный альков с черным следом порохового нагара на стене.

– Нам спускаться? – спросила сверху Фель.

Вместо ответа Адамат сам поднялся к ним по стремянке.

– Они взорвали порох с помощью зажигательного шнура, правильно?

– Так считает полиция, – сказала Фель. – Они представляют дело так: преступник дождался, когда кабинет опустеет, зашел в него через заднюю дверь, подложил бочонок с порохом, протянул шнур в переулок за складом, поджег и убежал.

Адамат вдохнул табачный дым, поднимавшийся от трубки Фель, и постучал пальцами по животу.

– Вы когда-нибудь слышали о человеке, не имеющем тени?

– Это как-то связано с расследованием?

– Никоим образом. Просто интересно.

Фель на мгновение задумалась.

– Нет, не припоминаю.

– Жаль. – Адамат вздохнул и вернулся к насущным делам. – У меня есть три предположения по поводу преступника: кто бы это ни сделал, он был простым исполнителем – это раз. Тот, кто его нанял, хорошо знал Рикарда – это два. И наконец, он не хотел, чтобы погибли все, кто находился в здании.

– С чего вы так решили?

– Во-первых, такие люди, как враги Рикарда, не станут сами марать руки. Во-вторых, один из бочонков поставили под стол. Рикард любит устраивать приемы, но имеет привычку незаметно исчезать с них, чтобы поразвлечься с какой-нибудь юной леди, оказавшейся под рукой.

Фель отрывисто кивнула, уголки ее рта едва заметно приподнялись.

– Но зачем тогда понадобился второй бочонок? Подвал вырыли по распоряжению самого Рикарда, и перекрытие там довольно крепкое. Если преступник хотел кого-то убить взрывом, ему следовало поместить бочонок по центру подвала.

– А зачем вообще Рикарду понадобился подвал?

– Ему нужно было «приятное место, куда можно отправиться вместе с гостями, чтобы выбрать вино», – объяснила Фель, поразительно точно повторив интонации Рикарда.

Она помолчала, дав Адамату время обдумать сказанное.

– Значит, он любит показывать гостям свою коллекцию вин, – размышлял вслух инспектор. – В тот вечер как раз был прием, и преступник получил хорошую возможность застать Рикарда либо в кабинете, либо в подвале. Оба этих варианта позволяли убить самого Рикарда, не причинив большого вреда другим людям.

Соу-Смиз снова подбросил серебряную монету и поймал ее.

– Нам это ничем не поможет.

– Нет, поможет, – возразил Адамат. – Хотя бы немного. Преступник должен очень хорошо знать Рикарда, включая эти две его привычки. Или иметь надежного осведомителя. Так или иначе, это позволяет нам сузить круг подозреваемых до нескольких десятков людей, близко знакомых с Рикардом, и не тратить время на проверку всех жителей Адопеста.

Что-то еще в этом деле беспокоило Адамата. Взрыв был какой-то… неправильный, но он никак не мог определить, в чем заключалась эта неправильность.

Он оставил Соу-Смиза и Фель возле лестницы, а сам вернулся в кабинет. Еще раз обошел комнату и коридор, присматриваясь к следам взрыва на полу и стенах, затем одолжил у дежурившего на улице полицейского фонарь, снова спустился в подвал, где также обследовал потолок и стены.

Осмотр продолжался около часа. Тем временем Фель перебирала оставшиеся в кабинете Рикарда документы, а Соу-Смиз развлекался тем, что подбрасывал монету. Закончив работу, Адамат вошел в кабинет и откашлялся.

Фель обернулась и вопросительно приподняла брови.

– Взрывы получились слишком мощными для бочонков таких размеров, – объявил Адамат.

– Это невозможно определить на глаз, – усмехнулась Фель.

Инспектор коснулся пальцем виска:

– У меня прекрасная память. Это облегчает даже умозрительные расчеты. Я видел за свою жизнь множество взрывов, и мне не нужно советоваться со специалистом, чтобы определить, что подвал и кабинет Рикарда пострадали сильнее, чем должны были от взрыва двух бочонков с порохом.

– Тогда, может быть, это сделал пороховой маг?

– Может быть. Это объяснило бы другую странность.

– Какую?

– Сначала я решил, что второй бочонок подложили под лестницу. Но оказалось, что нет. Его оставили в самом центре подвала, где любой мог на него наткнуться.

– Возможно, преступник хотел все проделать быстро.

– Получилось… слишком быстро. В штаб-квартире Рикарда десятки слуг. На том приеме их было приблизительно пятьдесят или шестьдесят. Маловероятно, чтобы и подвал, и кабинет оказались пустыми одновременно. – Адамат замолчал, осмотрел наружную стену кабинета, затем прошелся к лестнице по длинному коридору, производя на ходу какие-то расчеты, и вернулся к Фель и Соу-Смизу. – Возможно, порох просто забросили сюда издали. Для этого потребовалось бы два человека, но такой вариант тоже нельзя исключить.

– Гранаты, – предположил Соу-Смиз.

– Да, что-то вроде этого, но намного мощнее.

– Вернемся к версии порохового мага, – заметила Фель. – Я слышала, среди них встречаются и наемники. Кто-то из врагов Рикарда вполне мог нанять чужеземного порохового мага.

– Я тоже слышал про такое. Но думаю, они здесь ни при чем. Возможности пороховых магов ограничены количеством использованного пороха. Они могут направить энергию взрыва так, чтобы убить как можно больше людей, но даже им не по силам разрушить одним взрывом все здание.

– Это мог быть какой-то особый, очищенный порох, дающий бо́льшую силу взрыва, чем обычный.

– Может быть и так, – задумчиво проговорил Адамат. – Полагаю, это лучшая зацепка, что у нас есть. Передайте Рикарду, что мне нужно кое-куда заглянуть.

– Удачи, – ответила Фель. – Постарайтесь остаться живым.

Университет Адопеста знавал лучшие времена.

Адамат шел мимо бесчисленных учебных корпусов, стуча тростью по булыжной мостовой. Точно так же он проходил здесь шесть месяцев назад, в день переворота и казни короля Манхоуча. Теперь на деревьях шелестели бурые и желтые осенние листья, и казалось, вместе с ними постарел весь мир. Но это было не единственное отличие.

Центр университета напоминал поле боя. Западный фасад зала Банашера был разрушен, а от старинной башни с часами, что возвышалась прежде над всеми другими постройками, осталась лишь нижняя часть, выглядевшая голой и беззащитной на фоне серого осеннего неба. Башня обрушилась во время схватки между двумя Избранными и упала прямо на огромную застекленную оранжерею – гордость университета. Оба здания теперь были ограждены канатами и стояли пустыми, а университет собирал деньги на их восстановление.