Кристи Голден - Варкрафт

– На что ты смотришь? – резко спросила Гарона.

Он и сам толком не знал.

Мысли Лотара вернулись к настоящему. Он улыбнулся себе под нос, заметив, что взгляд Кадгара прикован к какой-то книге, которую юноша внимательно читал. Молодой маг пропустил единственную приятную часть путешествия, через безопасные участки Элвиннского леса, и поднял голову лишь тогда, когда листва уступила место голому камню. Перед ними, подобно богато расшитому гобелену, раскинулся Элвинн. Позади в небо врезались белые башни Штормграда, миниатюрные, словно модель на военной карте короля Ллейна – и даже Кадгар не мог не восхититься этим зрелищем.

Перед ними лежал перевал Мертвого Ветра – вполне подходящее название для неприветливого, одинокого ущелья с отвесными стенами и порывистыми, непрерывно шепчущими ветрами. Одно из ответвлений тропы выводило на скальную полку, где Лотар выбрал место для ночевки. Имело смысл расположиться там, где оборонять придется лишь один путь подхода. Конечно, они могли пройти и дальше, но перевал Мертвого Ветра был достаточно опасен и при дневном свете. Командующий не хотел, чтобы чья-нибудь лошадь оступилась в сгущавшейся темноте.

– Эй, книжный червь, – обратился он к Кадгару, когда маг, морщась, спешился, – будешь стоять на часах первым.

Гарона, изящно соскользнувшая на землю, была, казалось, поражена этим миром – и в то же время он ее забавлял. Она обернулась к Кадгару, чтобы посмотреть на реакцию юноши.

Мальчишка запихнул книжку под ремень штанов и достал скатанную постель, но взгляд, который он бросил Лотару, был совсем не приветливым. Он заметил и интерес Гароны.

– Со всем уважением, командующий, но меня зовут Кадгар, – буркнул юнец.

Лотар в комическом ужасе прижал руку к груди.

– Нижайше прошу прощения, Кадгар. Я думал, мы подружились с тех пор, как я не бросил тебя в тюрьму за вторжение в королевские казармы.

Двое яростно уставились друг на друга.

– А теперь заступай на дежурство.

Кадгар поджал губы, однако кивнул.

– Да, командующий.

Их ждала простая трапеза: хлеб, жареный цыпленок, яблоки и горячий чай. Этим вечером никто не передавал по кругу баклажку с вином – отряд был слишком мал, а опасность слишком велика даже для легкого опьянения. К счастью, плач ветра затих, хотя наступившая тишина тревожила, возможно, еще больше. Они поели, умылись и развернули скатки, в то время как Кадгар угрюмо завернулся в плащ и взгромоздился на камень, глядя в сторону приведшей их сюда тропы.

Мозг Лотара был слишком увлечен построением различных сценариев, так что воину не сразу удалось заснуть. Вместо этого он жевал остатки цыпленка и сторожил их сторожа. К чести юноши следовало сказать, что тот ответственно отнесся к своему заданию. Лотар наполовину ожидал, что мальчишка притащит с собой книгу и начнет читать ее при свете луны или костра, или, может, крошечного голубого светлячка, пляшущего на кончиках пальцев. Кто знает, на какие фокусы способны маги.

Но вместо этого парень то и дело застенчиво поглядывал в сторону Гароны. Она лежала, отвернувшись от остальных, и изгибы ее тела были так же мягки, пышны и зелены, как холмы Элвинна. Лотара забавляло увлечение мальчишки, но в то же время это ему не нравилось.

– Ну что ж, – сказал он, нарушив тишину, – по крайней мере, ты не читаешь.

Кадгар дернулся и снова уставился на тропу. Лотар спрятал улыбку.

– Он хочет возлечь со мной, – буднично констатировала Гарона, и парень съежился, заерзав на месте от смущения.

Женщина орков приподнялась на локте, глядя на них обоих.

– Прошу прощения?

Кадгар постарался выглядеть изумленным и возмущенным, но голос мальчишки снова сорвался, так что слова прозвучали неубедительно.

– Тебе это повредит, – равнодушно продолжила Гарона.

– И вовсе не хочу я с тобой возлежать! Лотар уже с трудом сдерживал смех. Гарона просто пожала плечами:

– Хорошо. Тебе бы не удалось со мной удачно спариться.

На сей раз Лотар не удержался и громко фыркнул.

– Чему ты смеешься? – спросила Гарона, и тут уже пришел черед командующего почувствовать себя неловко. – Не понимаю, как вы, человеки, ухитряетесь это пережить. Как вы вообще можете что-то пережить? У вас нет мышц для защиты тела. И хрупкие кости, которые так легко ломаются.

– Ты не настолько от нас отличаешься. Как же ты выживаешь?

Гарона замолчала, а когда ответила, в ее голосе уже не было веселья. Он прозвучал сдержанно и холодно:

– Сломанные кости, срастаясь, становятся сильнее. Мои – очень сильны.

Лотару расхотелось шутить. Он подумал о зеленой коже чужачки, мягкой, как у человеческой женщины, изрезанной и растертой оковами на руках и шее. О громадных самцах ее вида, с гигантскими руками, необъятной грудью и массивными клыками. Об их оружии, весившем, возможно, не меньше, чем он сам. Он задумался о тьме, скрывавшейся в ее словах – тьме, разжигавшей его гнев и в то же время погружавшей в тоску.

Однако все, что он мог сказать, это: «Мне жаль».

– Не жалей меня.

Молчание вернулось. Трещали ветки в костре.

– Мое имя, «Гарона», – произнесла она наконец, – на языке орков означает «Проклятая». Мою мать сожгли живьем за то, что она родила меня.

Лотар внезапно ощутил боль в руках. Опустив взгляд, он с изумлением обнаружил, что судорожно сжал кулаки.

«Чудовища».

– И все же они сохранили тебе жизнь, – сказал воин вслух. Ему хотелось знать, почему.

«Как сильно они тебя мучили? И чем я могу помочь?»

– Да, это сделал Гул’дан.

Гарона перевернулась на спину. В пляшущем свете огня Лотар увидел то, что она держала в руках: шнурок, с которого свисал маленький клык, размером не больше ее мизинца.

– Он дал это мне. Чтобы я помнила о ней.

Лотар смотрел на медленно вращающуюся вещицу, словно зачарованный. Клык одновременно вызывал у командующего отвращение и будил фантазию, но Гарона явно ценила его. Лотар задумался о том, так ли уж это отличается от пряди волос – бесценного памятного знака, оставшегося от любимого и умершего человека.

Он пытался отговорить Ллейна, когда тот разрешил Тарии побеседовать с орком. Но сейчас, слушая, как Гарона открыто говорит о своем прошлом, Лотар понял, что его друг видел гораздо глубже. Она была, несомненно, красива, и, несомненно, сильна. Но еще она – и это почувствовал Ллейн – с готовностью отвечала на доброту. Эта женщина была из тех, кто перенес не только физические муки.

– Мои родители отдали меня в Кирин-Тор, когда мне исполнилось шесть, – мягко сказал Кадгар. И его признание было из тех, что лучше произносить под милосердным покровом темноты.

– Тогда я видел в последний раз и их, и своих сестер и братьев. Для семьи честь – отдать свое дитя Кирин-Тору. Знать, что их сын отныне принадлежит летучему городу Даларану, и что его обучают самые могущественные маги в мире. Куда меньшая честь – знать, что он оттуда сбежал.