Стивен Кинг - Стрелок. Извлечение троих. Бесплодные земли

Но, пересилив себя, Джейк вынул из ранца рубашку, расстелил ее на отцовском столе и завернул в нее и обойму, и коробку с патронами. Потом уложил этот сверток в рюкзак и закрыл рюкзак на замок. Он собрался уже уходить, как вдруг его взгляд случайно задержался на небольшой стопке почтовой бумаги рядом с корзинкой для исходящей/входящей документации. Поверх стопки лежали зеркальные солнечные очки, папины любимые. Джейк взял лист бумаги, потом, немного подумав, забрал и очки. Положил их в нагрудный карман, вынул тонкую «золотую» ручку из подставки письменного прибора и написал сразу под шапкой на фирменном бланке: Дорогие папа и мама.

Тут он остановился и, нахмурившись, уставился на обращение. Хорошо, а что дальше? Что он, собственно, собирается им сообщить? Что он их любит? Это правда, но этого мало – из этой, пусть главной, истины торчит много других, не таких приятных, точно стальные спицы, воткнутые в клубок. Что он будет по ним скучать? Он и сам не знал, правда это или нет, и это было ужасно. Что он очень надеется, что они будут скучать по нему?

Внезапно он понял, в чем суть проблемы. Если бы он собирался уйти только на день, на сегодня, он бы нашелся что написать. Но Джейк был почти уверен: это будет не день, не неделя, не месяц и даже не три летних месяца школьных каникул. Он вдруг понял, что на этот раз, стоит ему только выйти из этой квартиры, он больше уже никогда не вернется сюда.

Он хотел уже скомкать листок бумаги, но потом все-таки передумал и написал: Пожалуйста, поберегите себя, ваш любящий Дж. Вышло, конечно, коряво, но это хотя бы что-то.

Вот и славно. А теперь хватит уже испытывать судьбу – пора сваливать.

Так он и сделал.

В квартире царила едва ли не мертвая тишина. Джейк на цыпочках перебрался через гостиную, напряженно прислушиваясь. Но услышал он только дыхание спящих родителей: тихое – мамы, легонько сопящей во сне, и звучные носовые рулады отца, каждый вдох которого завершался высоким и тонким присвистом. Когда Джейк вышел в прихожую, на кухне включился холодильник. Джейк на мгновение замер на месте, сердце бешено заколотилось в груди. В следующий миг он уже был у двери. Стараясь по возможности не шуметь, Джейк отпер дверь и, выйдя за порог, тихонько прикрыл ее за собой.

Легонько щелкнул замок. Как только это произошло, у Джейка как будто камень с души упал, вдруг его охватило предвкушение чего-то важного. Он не знал, что его ждет впереди. У него были причины предполагать, что это будет опасное приключение, но ему было всего-то одиннадцать лет, и он не умел еще сдерживать свой восторг. Перед ним лежал дальний путь – тайный путь в глубину неизвестной страны. Ему откроются многие секреты, если только он сможет понять их… и если ему повезет. Он вышел из дома в лучах рассвета, и впереди его ждали невероятные приключения.

Если я выстою и буду искренним, я опять увижу розу, – сказал он себе, вызывая лифт. – Я это знаю… и еще я увижу его.

От одной только мысли он преисполнился пылом и рвением, граничащими с настоящим экстазом.

Три минуты спустя Джейк вышел из-под козырька, нависающего над подъездом дома, в котором он прожил всю жизнь. Помедлив мгновение, он повернул налево. Выбор его не казался случайным, да он и не был таким. На юго-восток, вдоль «дорожки» Луча, шагал Джейк, возобновивший свой прерванный поиск Темной Башни.

С того дня, когда Эдди отдал Роланду свой незаконченный ключ, минуло уже двое суток. Странники – разгоряченные, потные, измотанные и все трое явно не в настроении – продрались через особенно густые заросли не в меру разросшегося кустарника и молодого подлеска и обнаружили две еле заметные тропинки, бегущие параллельно под сенью переплетающихся ветвей старых деревьев, теснившихся по другую сторону. Пристально приглядевшись, Эдди решил, что это вовсе не две тропинки, а след от древней, давно заброшенной дороги. Кустарник и чахлые деревца выросли беспорядочной перегородкой вдоль выпуклой части ее поперечного профиля. Старая колея – две вдавленные полосы, заросшие травой, – оказалась достаточно широкой и вполне подходила под кресло-коляску Сюзанны.

– Гип-гип-ура! – закричал Эдди. – Это надо обмыть!

Роланд кивнул, снял с себя бурдюк с водой, который носил обернутым вокруг пояса, и сначала протянул его Сюзанне – она сидела на своей «упряжи» у него за спиной. При каждом движении стрелка у него под рубашкой легонько покачивался деревянный ключ, отданный ему Эдди. Роланд повесил его на шею на сыромятном шнурке. Сюзанна глотнула воды и передала бурдюк Эдди. Напившись, Эдди принялся раскладывать кресло-коляску. Он давно успел возненавидеть это громоздкое и неуклюжее сооружение, которое ему приходилось последнее время тащить на себе; точно громадный железный якорь, оно висело на них тяжким грузом, существенно их задерживая. Но сохранилась коляска неплохо, не считая разве что парочки сломанных спиц. Бывали дни, когда Эдди казалось, что это чертово креслице переживет их всех. Теперь, однако, его опять можно было использовать по назначению… хотя бы какое-то время.

Эдди помог Сюзанне выбраться из ремней и сесть в коляску. Она закинула руки за голову и от души потянулась, сморщившись от удовольствия. Эдди с Роландом расслышали даже, как хрустнули, расправившись, ее позвонки.

Чуть впереди из зарослей леса высунул морду зверь, похожий на помесь барсука с енотом. Он уставился на путешественников своими большими, с золотым ободком глазами, дернул острой усатой мордочкой, словно бы говоря: «Ну и ну! Ничего себе!», важно прошлепал через дорогу и скрылся в зарослях леса на той стороне. Эдди успел рассмотреть его хвост – длинный и скрученный, точно покрытая мехом пружина.

– Это что за зверюга, Роланд?

– Ушастик-путаник.

– Его едят?

Роланд покачал головой.

– Мясо жесткое. Кислое. Я бы лучше собаку съел, честное слово.

– А ты что, их ел? – полюбопытствовала Сюзанна. – Я имею в виду собак.

Роланд кивнул, не вдаваясь в подробности. Эдди вдруг вспомнилась фраза из одного старого фильма с участием Пола Ньюмена: «Да, леди, совершенно верно – ешь собак и живешь как собака».

Где-то в ветвях весело заливались птицы. Вдоль дороги тянуло легким ветерком. Эдди с Сюзанной разом подставили лица этому приятному дуновению и улыбнулись, взглянув друг на друга. Эдди снова – в который раз – осознал, как он ей благодарен, да, это всегда страшновато, когда есть кто-то, любимый тобой… но и прекрасно тоже.

– А кто проложил здесь дорогу? – спросил Эдди Роланда.

– Люди, которых давным-давно нет, – отозвался тот.

– Те же самые люди, что сделали все эти чашки и блюда, которые мы находили? – уточнила Сюзанна.