Стивен Кинг - Стрелок. Извлечение троих. Бесплодные земли

– Мне кажется, его двигатели начинают работать быстрее, – задумчиво проговорил Эдди. – Я, правда, не совсем уверен, потому что эта сирена орет и мешает, но, по-моему, он здорово раскочегарился… в конце концов это же робот. А что, если, скажем, ему взбредет в голову укатить без нас?

– Блейн! – позвала Сюзанна. – Блейн, ты…

– СЛУШАЙТЕ ОЧЕНЬ ВНИМАТЕЛЬНО, ДОРОГИЕ МОИ ДРУЗЬЯ, – загремел голос Блейна. – У МЕНЯ ТУТ ПОД ГОРОДОМ СКЛАД КАНИСТР С ХИМИЧЕСКИМ И БАКТЕРИОЛОГИЧЕСКИМ ОРУЖИЕМ. Я ЗАПУСТИЛ СЕРИЮ ПОСЛЕДОВАТЕЛЬНЫХ ОПЕРАЦИЙ, В РЕЗУЛЬТАТЕ КОТОРЫХ ПРОИЗОЙДЕТ МОЩНЫЙ ВЗРЫВ С ВЫБРОСОМ ГАЗОВ. ВЗРЫВ ПРОИЗОЙДЕТ ЧЕРЕЗ ДВАДЦАТЬ МИНУТ.

Голос на мгновение умолк, и из динамика зазвучал голосок Маленького Блейна, едва слышный за ревом пульсирующей сирены:

– …чего-то подобного я и боялся… вам надо бы поторопиться…

Эдди пропустил эту реплику мимо ушей – Маленький Блейн ничего нового им не сказал. Все и так понимали прекрасно, что время их поджимает. Разумеется, им надо бы поторопиться, но в данный момент Эдди волновало совсем другое.

– Но почему? – спросил он. – Зачем, ради всего святого… зачем ты это делаешь?

– ПО-МОЕМУ, ЭТО ЭЛЕМЕНТАРНО. ПРИ ВСЕМ ЖЕЛАНИИ Я НЕ МОГУ ПОДОРВАТЬ ГОРОД, НЕ УНИЧТОЖИВ ПРИ ЭТОМ СЕБЯ САМОГО. А ЕСЛИ Я УНИЧТОЖУ СЕБЯ, ТО КАК ЖЕ Я ОТВЕЗУ ВАС ТУДА, КУДА ВЫ ХОТИТЕ ПОПАСТЬ?!

– Но здесь, в городе, люди. Тысячи людей, – не унимался Эдди. – Ты убьешь их!

– ДА, – спокойно ответил на это Блейн. – ЕЩЕ УВИДИМСЯ, АЛЛИГАТОР, ПОКА, КРОКОДИЛ, НЕ ЗАБЫВАЙ, ПИШИ.

– Почему? – закричала Сюзанна. – Почему, черт возьми?

– ДА ПОТОМУ ЧТО ОНИ МЕНЯ УТОМЛЯЮТ. ПРАВДА, ВАС ЧЕТВЕРЫХ Я НАХОЖУ ИНТЕРЕСНЫМИ. ОДНАКО СУМЕЕТ ЛИ МОЙ ИНТЕРЕС ПРОДЕРЖАТЬСЯ ДОСТАТОЧНО ДОЛГО, ЗАВИСИТ ТОЛЬКО ОТ ВАС. ТО ЕСТЬ ОТ ВАШИХ ЗАГАДОК – ТАК ЛИ ОНИ ХОРОШИ, КАК ВЫ МНЕ ГОВОРИТЕ. КСТАТИ, О ЗАГАДКАХ. НЕ ЛУЧШЕ ЛИ ВАМ, НЕ ТЕРЯЯ ВРЕМЕНИ, ПОДУМАТЬ СЕЙЧАС НАД МОЕЙ? У ВАС ОСТАЛОСЬ ЕЩЕ РОВНО ОДИННАДЦАТЬ МИНУТ ДВАДЦАТЬ СЕКУНД – ПОТОМ БУДЕТ ВЗРЫВ.

– Прекрати! – крикнул Джейк, перекрывая рев сирены. – Дело не только в городе… такой газ может отнести ветром куда угодно! Даже до Речного Перекрестка! И тогда все старики погибнут!

– «ХРЕНОВО, ПРИЯТЕЛЬ», – СКАЗАЛА КИТТИ, – проговорил Блейн без тени сочувствия. – ХОТЯ Я УВЕРЕН, ЧТО ОНИ ЕЩЕ НЕСКОЛЬКО ЛЕТ ТАМ ПРОТЯНУТ, ИЗМЕРЯЯ ОСТАТОК ЖИЗНИ КОФЕЙНЫМИ ЛОЖКАМИ; НАЧАЛИСЬ ОСЕННИЕ ГРОЗЫ – ВЕТРА ОТНЕСУТ ГАЗ В СТОРОНУ. А ВОТ ВАМ ЧЕТВЕРЫМ НАДО БЫ В ПЕРВУЮ ОЧЕРЕДЬ О СЕБЕ ПОБЕСПОКОИТЬСЯ. ПОЛОЖЕНИЕ ВАШЕ НЕ СТОЛЬ, СКАЖЕМ ТАК, ОПРЕДЕЛЕННО. ТАК ЧТО ДАВАЙТЕ-КА НАПРЯГАЙТЕ МОЗГИ, ИНАЧЕ ДО СВИДАНИЯ, АЛЛИГАТОР, ПОКА, КРОКОДИЛ, НЕ ЗАБЫВАЙ, ПИШИ. – Он сделал паузу. – МАЛЕНЬКАЯ ДОПОЛНИТЕЛЬНАЯ ИНФОРМАЦИЯ: ЭТОТ ГАЗ УБИВАЕТ НЕБЕЗБОЛЕЗНЕННО.

– Останови операции! – попросил Джейк. – Мы и так загадаем тебе все загадки, которые знаем, да, Роланд? Мы загадаем тебе все загадки, какие захочешь! Только останови операции!

Блейн рассмеялся. Смеялся он долго. Визг электронного хохота разносился дребезжащим эхом под высокими сводами Колыбели, по всей этой мраморной пустоте, смешиваясь с размеренными и сверлящими уши завываниями сирены.

– Прекрати! – закричала Сюзанна. – Прекрати! Прекрати!

Блейн умолк. Через мгновение выключилась на полувзводе и сирена. Тишина, нарушаемая только шумом дождя снаружи, показалась им оглушительной.

Голос, звучавший теперь из динамика, был тих, задумчив и абсолютно безжалостен.

– У ВАС ОСТАЛОСЬ ДЕСЯТЬ МИНУТ, – сообщил Блейн. – СЕЙЧАС ПОСМОТРИМ, ТАК ЛИ ВЫ ИНТЕРЕСНЫ НА САМОМ ДЕЛЕ.

– Эндрю.

Здесь нет никакого Эндрю, незнакомец, подумал он. Эндрю давным-давно нет. Эндрю больше нет, и меня тоже скоро не будет.

– Эндрю! – продолжал звать настойчивый голос.

Доносился он издалека – от пресса для давки яблок для сидра, в который теперь превратилась его голова.

Когда-то действительно был такой мальчик по имени Эндрю. И папа повел его в парк на западной окраине Лада – в парк, где росли яблоневые деревья и стоял обитый ржавой жестью сарай адского вида, но зато пахнущий, как райский сад. В ответ на вопрос, заданный мальчиком, папа ему объяснил, что этот сарай называется домом сидра, потом погладил сына по голове, велел не пугаться и завел внутрь через завешенную одеялом дверь.

Там, внутри, были яблоки, много яблок – полные корзины яблок, – и еще там был тощий старик по прозвищу Подгрудок. Его мускулы шевелились под бледной кожей, как черви. Работа его состояла в том, чтобы опрокидывать яблоки – корзину за корзиной – в зев разболтанной дребезжащей машины, что стояла в центре единственной комнаты. А из трубки, торчавшей с противоположной стороны машины, лился сладкий сидр. Рядом с трубкой стоял еще один человек (Эндрю давно уже позабыл, как звали того, второго) и подставлял под нее кувшины, наполняя их сидром. За ним стоял еще третий. Его обязанность заключалась в том, чтобы бить наливальщика по голове, если тот проливал слишком много сидра.

Отец дал Эндрю стакан пенящегося напитка, и хотя за тот год, пока они жили в городе, мальчик успел перепробовать много забытых деликатесов, он не пил и не ел ничего вкуснее этого сладкого холодного сидра. Он как будто глотнул свежесть октябрьского ветра. Но больше всего Эндрю запомнил не вкус напитка и даже не мускулы старика Подгрудка, которые извивались под кожей, как черви, когда он подбрасывал яблоки в пресс, – больше всего он запомнил, как безжалостная машина давила сочные яблоки, превращая золотисто-алые плоды в жидкость. Две дюжины роликов перемещали яблоки под вращающийся стальной барабан с проделанными в нем отверстиями. Сок раздавленных яблок стекал в нижний бак, а семена и отжатая мякоть оставались на сите вверху…

Теперь его голова стала прессом для сидра, а мозг стал яблоками. Скоро он лопнет, как лопались яблоки под барабаном, и его поглотит благословенная тьма.

– Эндрю! Подними голову и посмотри на меня!

Он не мог… но даже если б и мог, то не стал бы. Лучше просто лежать на месте и ждать, когда снизойдет темнота. Все равно он давно уже должен был умереть; разве тот чертов ублюдок не всадил ему пулю в башку?

– Она не задела мозг, даже близко не пролетела, ты, лошадиная задница. Ты еще не умираешь. У тебя просто башка болит. Но ты точно умрешь, если будешь валяться тут и скулить… и уж я позабочусь о том, чтобы твои теперешние ощущения, Эндрю, показались тебе просто легким недомоганием по сравнению с тем, что ты будешь испытывать, умирая.

Человек на полу поднял голову, но не из-за угроз – самое страшное было то, что обладатель этого проникновенного, хрипловатого голоса, казалось, читал его мысли. Он медленно оторвал голову от пола, и все тело скрутило мучительной болью – казалось, какой-то тяжелый предмет перекатывается внутри черепной коробки, разрывая сосуды мозга… вернее, того, что от мозга осталось. С губ его сорвался протяжный стон. Правую щеку как будто все время кто-то щекотал, словно там ползали мухи, увязая в крови. Ему хотелось согнать их, но он понимал: ему нужно сейчас опираться на обе руки, чтобы не упасть. Силуэт человека у дальней стены, рядом с дверью, ведущей в кухню, казался призрачным, нереальным. Отчасти, наверное, из-за мигания ламп, отчасти из-за того, что почему-то он видел его одним глазом (что случилось со вторым глазом, он вспомнить не мог, да и не хотел вспоминать), но большей частью из-за того, что незнакомец действительно был нереальным и призрачным. Впечатление, во всяком случае, складывалось такое. Он походил на человека… но тот, кого звали когда-то Эндрю – Эндрю Шустрым, – решил, что перед ним все-таки не человек.