Стивен Кинг - Стрелок. Извлечение троих. Бесплодные земли

Чими Дретто – все его двести пятьдесят фунтов весу – возник в дверном проеме, заполнив его целиком. Он увидел, что Папа Босс достал из стола пистолет, и немедленно вытащил свой из-под клетчатого пиджака таких кричащих цветов, что стороннему наблюдателю вполне можно было бы заработать себе ожог сетчатки, если бы он имел неосторожность смотреть на него слишком долго.

– Мне нужны Клаудио и Трикс, – распорядился Балазар. – Быстро давай их сюда. Наш малыш, кажется, что-то удумал.

– У нас там проблема, – сообщил Чими.

Взгляд Балазара метнулся от двери туалета к Чими.

– У меня здесь своих полно, – сказал он. – Ну и что там у вас еще?

Чими облизал губы. Он не любил сообщать Папе Боссу плохие новости, даже при обстоятельствах более благоприятных… а уж когда Папа Босс смотрел на него так…

– Ну, – протянул он и опять облизал губы. – Видите ли…

– А быстрее нельзя, мать твою? – заорал Балазар.

Рукоятка из сандалового дерева была такой гладкой, что Эдди, впервые взяв револьвер, едва не уронил его себе на ногу. Он был таким большим, что казался вообще допотопным; таким тяжелым, что Эдди решил держать его двумя руками. Отдача, предположил он, вобьет меня в ближайшую стену, если эта штука вообще выстрелит. И все-таки что-то в нем тянулось к этому револьверу, что-то в нем отвечало ясному предназначению оружия, сознавало его кровавую историю и хотело ее продолжить.

Его держали в руках только самые лучшие, подумалось Эдди. По крайней мере до сих пор.

– Ты готов? – спросил Роланд.

– Нет, но все равно давай.

Левой рукой он сжал левое запястье Роланда. Тот приобнял его за плечи горячей правой.

Вместе они шагнули через « порог », из ветреной тьмы на пляже в умирающем мире Роланда, в прохладное свечение туалета в офисе Балазара в «Падающей башне».

Эдди моргнул, привыкая к свету, и услышал в соседней комнате голос Чими Дретто:

– У нас там проблемы.

Не у вас одних, подумал Эдди, и тут его взгляд наткнулся на аптечку. Дверца была открыта. Он вспомнил, как Балазар приказал Джеку обыскать туалет, а Джек спросил, есть ли там место, о котором он не знает. Прежде чем ответить, Балазар помедлил, а потом сказал: «На задней стенке аптечки есть небольшая панель. Я там держу кое-какие личные вещи».

Андолини отодвинул металлическую панель, но обратно задвинуть забыл.

– Роланд! – прошептал Эдди.

Роланд приложил к губам дуло своего револьвера, требуя тишины. Эдди беззвучно скользнул к аптечке.

Кое-какие личные вещи оказались бутылочкой с суппозиториями, номером иллюстированного журнала под названием «Детские игры» (на обложке красовались две обнаженные девочки лет восьми, целующиеся взасос) и десятью упаковками кефлекса. Эдди знал, что такое кефлекс. Все наркоманы, подверженные всяким общим и локальным инфекциям, как правило, знают.

Кефлекс – это антибиотик.

– У меня здесь своих полно, – говорил Балазар за стенкой. Он явно торопился. – Ну и что там у вас еще?

Если уж это ему не поможет, тогда ничто уже не поможет, подумал Эдди. Он сгреб упаковки с лекарством и хотел было сунуть их в карман, как вдруг вспомнил, что у него нет карманов, и издал какой-то сухой лай, совсем не похожий на смех.

Он сложил упаковки в раковину. Потом они их заберут… если будет это потом.

– Ну, – говорил Чими. – Видите ли…

– А быстрее нельзя, мать твою? – заорал Балазар.

– Старший брат этого малыша… – начал Чими и умолк. Эдди замер, держа в руках последние две упаковки кефлекса, и склонил голову, прислушиваясь. Сейчас он действительно был похож на псину с обложки старых пластинок RCA Victor.

– Что с ним? – нетерпеливо спросил Балазар.

– Умер, – выдавил Чими.

Эдди уронил кефлекс в раковину и рывком повернулся к Роланду.

– Они убили моего брата, – сказал он.

Балазар открыл было рот, чтобы сказать Чими, дабы тот не приставал к нему с такой ерундой, когда есть проблемы гораздо важнее, как, например, это свербящее чувство, что малыш собирается его кинуть, пусть даже с ним там Андолини, и вдруг услышал голос парнишки так же явственно, как тот, вне всяких сомнений, слышал разговор Балазара и Чими:

– Они убили моего брата.

Внезапно Балазар перестал волноваться о своем товаре, о вопросах, оставшихся без ответа, о чем бы то ни было, кроме того, что надо бы остановить все это, пока ситуация не вышла из-под контроля.

– Убей его, Джек! – выкрикнул он.

Ответа не было. Потом он услышал, как малыш повторил:

– Они убили моего брата. Они убили Генри.

И внезапно Балазар понял – вот именно, понял, – что малыш обращается не к Джеку.

– Давай сюда всех джентльменов, – велел он Чими. – Всех до единого. Сейчас мы поджарим задницу этому говнюку, а потом оттащим его на кухню, и я лично откручу ему башку.

– Они убили моего брата, – сказал Узник.

Стрелок не сказал ничего. Он только смотрел и думал: Эти бутылочки. В раковине. Это то, что мне нужно, или он так считает, что мне это нужно. Пакетики. Не забыть. Не забыть.

Из другой комнаты:

– Убей его, Джек!

Ни Эдди, ни сам стрелок не обратили на это внимания.

– Они убили моего брата. Они убили Генри.

В соседней комнате Балазар рассуждал о том, как он отвинтит голову Эдди в качестве трофея. Стрелок находил в этом какое-то странное утешение: оказывается, они не такие и разные, эти два мира.

Тот, кого звали Чими, принялся громко орать, зовя остальных. Послышался вовсе не джентльменский топот бегущих ног.

– Ты собираешься что-то делать или так и будешь стоять здесь? – спросил Роланд.

– Да, кое-что я собираюсь сделать, – ответил Эдди и поднял револьвер стрелка. И хотя еще пару минут назад он был уверен в том, что ему придется держать этот револьвер двумя руками, сейчас обнаружилось, что он это делает с легкостью.

– И что же это? – Собственный голос показался Роланду каким-то далеким. Он еле держался, его сжигал жар лихорадки, но сейчас его охватил другой жар, слишком знакомый. Тот, который обуял его в Талле. Жар схватки, который сжигает все мысли, оставляя одно желание: прекратить думать и начать стрелять.

– Я собираюсь объявить им войну.

– Ты не знаешь, о чем говоришь, – сказал Роланд. – Но ты узнаешь. Сейчас мы войдем в ту комнату. Ты иди вправо, я – влево. Из-за руки.

Эдди кивнул. Они вышли – на свою войну.

Балазар думал, что выйдет Эдди, или Андолини, или и тот, и другой. Он совершенно не ожидал, что вместе с Эдди появится какой-то мужик, абсолютно ему незнакомый – с грязными черными волосами, в которых проглядывала седина, и лицом, как будто высеченным из камня десницей некоего жестокого божества. На мгновение он растерялся, не зная, в кого стрелять.