Кэтрин Ласки - Волки из страны Далеко-Далеко. Одиночка. Тень. Страж

Волки встретили эту речь ликованием. Счет был достаточно высоким – не таким, правда, как у легендарного Хаймиша, первого фенго Стражи, набравшего за свой бирргис целых пятьдесят очков, – но все равно впечатляющим.

Сделав паузу, Лайам МакДункан продолжил речь. Второе место было присуждено не кому иной, как маленькой Эдме, которая получила дополнительные очки за быстроту реакции после падения Фаолана и за то, что ее зубы вонзились в самую важную артерию умирающего животного.

Фаолан слушал, как волки вокруг него обсуждают результаты соревнования. До него, казалось, только сейчас дошло, что он, прыгнувший к солнцу волк, не только не показал лучший результат, но даже не занял призового места. Третьим назвали Тирлача, набравшего в общей сложности двадцать пять очков.

– Четвертое место с общим счетом в двадцать два очка занимает глодатель из стаи Голубой Скалы клана МакДункана по имени Свистун.

Снова звуки ликования.

Остались два глодателя. Фаолан начал нервно ерзать на месте. Ему казалось, что все взоры собравшихся, как волков, так и сов, обращены теперь на него.

– Пятое место, без дополнительных очков и с двумя очками штрафа за невнимательность, – тут Лайам сделал небольшую паузу, – присуждается глодателю Хипу из Речной стаи.

Хип тут же принялся привычно валяться в пыли, утверждая, что такой недостойный, такой низменный волк, как он, не заслужил подобной чести. Впрочем, поскольку он привык покорно воспринимать то, что уготовила ему судьба, он смиренно соглашается с результатами. На этом его речь не закончилась, и он долго продолжал бормотать в таком же духе, когда все уже отвернулись от него.

– Шестое место со штрафом в двадцать очков за падение в последней стадии бирргиса и за невнимательность к сигналам присуждается глодателю Фаолану из стаи Восточной Осыпи клана МакДункана.

К Фаолану подбежала Мхайри.

– Что случилось?

– Ну, с тобой я не столкнулся.

– Да, но ты споткнулся, упал и пропустил сигнал к последней стадии атаки. До падения ты шел вровень с Креклом, – сказала Мхайри взволнованно.

– Но не пришел. Я был невнимательным, рассеянным…

– Хип тоже был невнимательным.

– Правда?

– Ты что, не слышал? Он получил два очка штрафа за невнимательность.

– Нет, не слышал, – признался Фаолан. Теперь ему уже было все равно. – Только из-за своей невнимательности он не упал.

Тут к ним подошла Дэрли и вмешалась в разговор:

– Хип часто отвлекался и смотрел по сторонам, я следила за ним. Мне следовало сообщить об этом тайгам.

Фаолан хотел сказать, что тоже видел, как Хип отвлекался, но это только подтвердило бы его собственную невнимательность к охоте.

– Так что же произошло, Фаолан? – настаивала Дэрли. – Ты так хорошо бежал бок о бок со мной, а затем тебя как будто подменили. Я точно почувствовала перемену до того, как ты споткнулся в первый раз.

Фаолан устало покачал головой. Как рассказать о том, что имело значение только для него? Как объяснить, что его отвлекали неприятные, но совершенно не воспринимаемые другими волками звуки? Ничтожные, как писк комара.

Мхайри наклонила голову и посмотрела Фаолану прямо в глаза. В ее зеленых глазах он разглядел золотистые искорки. «Похоже на звезды», – подумал он. Мхайри с Дэрли как будто тоже разглядели что-то в нем. Между тремя молодыми волками возникло нечто вроде глубокого единения.

– Дэрли, Мхайри, я скажу вам, что меня отвлекло, но это может показаться глупым.

– Нет-нет, вовсе нет! Говори! – воскликнули волчицы.

– Это все Хип.

– Тебя отвлек Хип? Он сам постоянно отвлекался по сторонам.

– Да, но при этом успевал еще кое-что делать. Вы когда-нибудь видели выглоданные им кости?

– Вообще-то нет, – ответила Мхайри. – Он же не из нашей стаи.

– Говорят, его рисунки не так уж хороши. Грубоватые и некрасивые, – заметила Дэрли.

– Да, верно, но есть кое-что еще. Один из его резцов – с зазубриной. Если присмотреться, то это видно по линиям, которые он выгрызает. А если сидеть рядом с ним, то слышно, как неприятно клацает этот зуб.

– Да, это как Тадеус, наш маленький братик. Ненавижу, когда он начинает причмокивать во время еды, – сказала Дэрли.

– И хлюпает, когда пьет, – добавила Мхайри.

Вроде бы они понимают.

– Но только гораздо хуже. Просто невыносимо. Этот звук сводит с ума, это настоящий кэг-мэг. Все равно что полчища комаров во время летней луны Мух.

– Но он же не грыз кость во время бирргиса! – недоуменно воскликнула Мхайри.

– Нет, но он скрежетал зубами и нарочно издавал такой звук. Он хотел сбить меня с толку. Когда я сам грызу кость, терпеть еще можно, хотя я и не знаю почему. Когда же я бежал, то сосредоточиться было труднее. Перед финальной стадией я пропустил сигнал, потому что Хип подобрался ко мне как можно ближе, открыл пасть и принялся скрежетать зубами прямо у меня под ухом. У меня как будто занозы прямо в мозг впивались. Он ненавидит меня.

Мхайри и Дэрли обменялись сомневающимися взглядами.

– Поверьте мне, – сказал Фаолан с обреченностью в голосе.

– Ну ладно, пойдем к кругам глодания, – заключила Дэрли. – Состязания будут длиться еще три дня. К тому же выглоданные кости ценятся больше бирргиса. Можно еще нагнать остальных.

– Надеюсь. Как я сказал, когда я грызу кость, звук не так раздражает.

– И ты не знаешь почему? – спросила Мхайри.

– Нет.

– А я знаю. Потому что ты художник, Фаолан. Настоящий художник.

И снова Фаолан сидел в одном круге с Хипом. Хорошо, что он поговорил с Мхайри и Дэрли. Скрежет надломленного зуба Хипа с трещиной был почти таким же отчетливым, как и во время бирргиса, но сейчас он не так его раздражал. Возможно, то, что серебристый волк поведал другим о своем волнении, уже немного успокоило его. Даже если они сами не слышат этого звука, Фаолан впервые в жизни поделился своими переживаниями с другими волками. Краешком глаза он видел, как сестры подходят к кругу, как и обещали. Он постарался грызть кость потише, чтобы Дэрли и Мхайри смогли расслышать скрежетание зубов Хипа.

Сестры остановились по другую сторону от желтого глодателя.

– Забавно, – сказала Дэрли как бы между прочим. – Для некоторых слишком темная поверхность кости была бы помехой, а тебе удается выгрызть ее так глубоко.

Она не знала, как еще заговорить. Линии Хипа действительно были глубокими, но не такими уж красивыми. Скорее грубыми. И еще было заметно, что один зуб действительно неровный.

– Ах, как я польщен вашим замечанием, – как всегда, Хип принялся тереться мордой о землю в знак покорности.

– Пожалуйста, давай обойдемся без формальностей. Нам просто хочется посмотреть, как ты работаешь.