Гильермо дель Торо - Штамм. Закат

Большинство вандалов работали группами, но только не Линяла. Он стал своего рода молодежной легендой и, казалось, совершенно безнаказанно передвигался по самым разным кварталам и окрестностям. Говорили, он всегда носит с собой целый набор ворованных мастер-ключей, в том числе универсальный ключ для открывания вагонов подземки. Его «картинки» заслуживали уважения. Типичный портрет молодого райтера таков: невысокое чувство собственного достоинства, жажда признания со стороны профессионалов, извращенное представление о славе. Никакая из этих характеристик к Линяле и близко не подходила. Его подписью был не какой-нибудь тег – обычно это кличка или повторяющийся мотив, – а стиль сам по себе. Бомбы Линялы просто выскакивали из стен. Джексон подозревал – и это подозрение, давно выйдя за рамки предчувствия, стало едва ли не уверенностью, – что Линяла страдал навязчивым неврозом, а может быть, синдромом Аспергера, если не полномасштабным аутизмом.

Джексон хорошо понимал это отчасти потому, что и сам страдал неврозом навязчивых состояний. Он таскал с собой специальный блокнот, посвященный Линяле, мало чем отличающийся от тех альбомов, которые были непременной принадлежностью райтеров, – обязательно в черном переплете, на пружине, фирмы «Каше»: они заносили туда скетчи своих бомб. Джексон был членом особого отряда из пяти офицеров полиции, созданного в рамках оперативной группы по борьбе с вандализмом, – этому отряду придумали название ПРИЗРАК (Подразделение розыска и задержания радикальных авторов картинок). В обязанности ПРИЗРАКа входило поддержание и пополнение базы данных о злостных райтерах с перекрестными ссылками на разнообразные теги, скорописные и художественные шрифты, блокбастеры, муралы и прочее; разумеется, все это с фотографиями и адресами. Люди, которые видят в граффити род «уличного искусства», обычно видят лишь ярко раскрашенные бомбы, выполненные в «диком стиле», либо буквы-пузыри на глухих стенах домов и вагонах подземки. Однако они не видят – или не хотят видеть – банды теггеров, которые протравливают витрины магазинов, соревнуясь за то, чтобы их «бомбинг» – весьма опасного характера – был замечен и должным образом оценен, либо, что гораздо чаще, метят таким образом территорию той или иной группировки, добиваясь признания собственных подписей, а заодно наводя страх на всю округу.

Остальные четыре полицейских отряда ПРИЗРАК перестали выходить на дежурства. В некоторых сообщениях по радио говорили, что офицеры Полицейского управления Нью-Йорка бегут из города, подобно тому как полицейские Нового Орлеана драпали после удара урагана «Катрина», но Джексон не мог в это поверить. Происходило что-то другое – что-то помимо страшной болезни, распространявшейся по всем районам города. Заболев, ты звонишь и докладываешь, что занедужил. Тогда тебе найдут подмену, и твоему напарнику не придется ишачить за двоих. Эти слухи насчет дезертирства и трусости наносили Джексону просто-таки личное оскорбление – все равно как криворукая подпись какого-нибудь теггера-неумехи на свежепокрашенной стене. Джексон скорее поверил бы в эту ерунду насчет сумасшедших вампиров, о которых судачили люди, чем согласился бы с тем, что его ребята поджали хвосты и удрали в Джерси.

Он забрался в свою машину без опознавательных знаков и по безлюдной улице направился в Кони-Айленд. Джексон совершал такие поездки по меньшей мере три раза в неделю. В детстве этот парк развлечений был его любимейшим местом, вот только родители возили туда Эрика далеко не так часто, как ему хотелось бы. Помнится, он дал себе торжественное обещание, что, когда вырастет, будет приезжать в Кони-Айленд каждый божий день. Конечно, с этой клятвой давно пришлось расстаться, и все же Джексон частенько заруливал сюда пообедать – просто чтобы все шло путем.

Как он и ожидал, променад был пуст. Осенний денек выдался отменно теплым и приятным, но с этой дикой эпидемией гриппа люди меньше всего думали о развлечениях. Джексон доехал до знаменитого «У Натана» и обнаружил, что ресторан пуст, хотя и не заперт. Просто брошен. После школы Эрик работал здесь на раздаче хот-догов, поэтому, где что находится, знал хорошо. Обогнув стойку, Джексон направился в кухню. Шуганув двух крыс, он подошел к плите и протер ее поверхность. Морозилка еще была холодной. Джексон извлек оттуда две говяжьи сосиски, затем нашел булочки и жестянку с красным репчатым луком, обтянутую целлофаном. Он любил репчатый лук, особенно ему нравилось, как кривились вандалы, когда, разбираясь с ними после обеда, он нарочно дышал им в лицо.

Хот-доги согрелись быстро, и Джексон вышел из ресторана, чтобы поесть на солнышке. Американские горки, носившие здесь имя «Циклон», и колесо обозрения были тихи и недвижны. В верхней части аттракционов, на ограждении, восседали чайки. К колесу обозрения подлетела еще одна чайка, но в последний момент резко свернула и стрелой унеслась прочь. Джексон присмотрелся и понял, что твари на верхушке – вовсе не чайки.

Там сидели крысы. Множество крыс. Они просто усеивали верхние контуры аттракционов. И даже пытались атаковать птиц. Что за чертовщина здесь творится?

Джексон прошел дальше по променаду, приблизился к одному из самых популярных аттракционов Кони-Айленда – «Подстрели урода». Поднявшись на платформу для стрельбы – она выдавалась вперед, образуя нечто вроде балкона, – и перегнувшись через стойку, Джексон увидел в глубине тира множество хлама: фрагменты заградительных барьеров, заляпанные краской бочки, разнообразные головы манекенов, кегли из боулинга, выставленные на ржавых стеллажах для упражнений в стрельбе. На стойке, притороченные цепями, лежали шесть пейнтбольных ружей. Рядом стояла табличка с ценами, она же предлагала стрельбу по живому человеку.

Боковые кирпичные стены тира были изрисованы граффити, что придавало ему совсем уж разнузданный вид. Среди липовых тегов, намалеванных белым «Крилоном», и маловразумительных надписей, выполненных буквами-пузырями, Джексон заприметил еще один рисунок Линялы. Все та же шестилучевая фигура, на этот раз в черном и оранжевом цветах. А рядом, нанесенный такими же красками, – рисунок из точек и линий, очень похожий на некий кодовый символ, который Джексон последнее время видел по всему городу.

И тут Джексон заметил самого «урода» – того, что фигурировал в названии тира. Урод, как ему и полагалось, был одет в тяжелые черные доспехи, закрывающие все тело и похожие на полицейскую экипировку для борьбы с уличными беспорядками: плотный комбинезон, бронежилет и все такое. На голове – шлем, маска с защитными очками закрывала все лицо. Забрызганный оранжевыми кляксами щит, который урод обычно таскал с собой, чтобы защищаться от пейнтбольных шариков, сейчас стоял неподалеку, прислоненный к секции ограждения из проволочной сетки.