Диана Джонс - Вниз по великой реке

– Ну, кажется, здесь достаточно безопасно, – сказала Робин.

И в этот самый миг на красной тропинке появился какой-то варвар.

Заметив нас, остановился среди тростника.

– Кто кричал?

Он… Как бы это сказать? Казалось, будто он взмок, то ли от спешки, то ли от сырости. Кожа у него была красноватого оттенка. А во всем остальном он выглядел точно так же, как и мы. Ну, не считая того, что был взрослым, а четверо из нас – нет. Волосы у него были длинные и золотистые и вились даже сильнее, чем у Робин или Утенка. И мне, честно говоря, понравилось его лицо. Взгляд у незнакомца был мягкий, а в глазах плясали смешинки. А нос оказался немного свернут набок. Его красная накидка была старой и выцветшей – похожей на ту, в которой папа ушел на войну, – очень простой и мокрой от росы. Ноги были забрызганы красной грязью, а башмаки тоже походили на наши и тоже промокли. К нашему облегчению, оружия при нем мы не заметили.

Я подумала: «Ну, если это и есть варвар, то они не могут быть такими уж плохими».

– Э-э… На самом деле никто не кричал, – осторожно отозвался Хэрн. – Мы просто спорили, причаливать здесь или нет.

– Очень хорошо, что вы завернули, – сказал незнакомец. – По Красной реке плывет большой отряд варваров.

Поскольку те, кто плыл, были для него варварами, мы поняли, что он имеет в виду наших соплеменников. Правда, это ничего особо не меняло – опасность все равно сохранялась.

Мы переглянулись.

– Тогда мы лучше подождем, пока они проплывут, – неуверенно произнесла Робин.

– Если хотите, можете отдохнуть у меня в укрытии, – вежливо предложил незнакомец.

Нам эта идея не очень понравилась, но не хотелось, чтобы он понял, что мы его враги. Мы с Робин и Хэрном снова переглянулись. Утенок же посмотрел на варвара и улыбнулся.

– Спасибо большое, – решился он.

Я пнула его в лодыжку, но он просто убрал ногу. И секунду спустя уже поднимался по тропинке. Робин тихонько запричитала, как истинная дама, и тоже выбралась из лодки.

Мы с Хэрном не знали, что же делать. Нам казалось, что лучше держаться вместе, – но тогда пришлось бы оставить Гулла. Мы попытались его поднять.

– Гулл, пойдем, – попросила я. – Мы идем в гости.

Хэрн тоже принялся подбадривать его, но Гулл не шевелился, а тащить его мы не могли.

Тут моего лица коснулись чьи-то влажные волосы, и от неожиданности я подскочила. Варвар опустился на колени рядом с лодкой, просунулся между нами и посмотрел на Гулла.

– Давно это с ним? – спросил он.

Хэрн посмотрел на меня:

– Пожалуй, с месяц.

Тут над нами нависла Робин.

– А вы знаете, что это с ним? – нетерпеливо спросила она. – Неужели вы можете нам помочь?

– Ну, кое-чем могу, – отозвался незнакомец. – Хотя, конечно, было бы лучше, если бы вы привезли его сюда пораньше.

Он встал, и лицо у него сделалось очень серьезное.

– Нам придется подождать, пока варвары не проплывут мимо, – сказал он.

Со склона ссыпался Утенок:

– Я видел вар…

– Тихо! – шикнул на него мужчина.

И мы услышали голоса и плеск множества весел. Они гомонили все разом. Но я все-таки расслышала, как один из них произнес:

– Впереди все чисто. Этих дьяволов нету.

Судя по звукам, лодка была большая и тяжелая и двигалась быстро благодаря течению и усилиям гребцов. Я подумала, что они, наверное, патрулируют – проверяют, не покажутся ли где варвары. Шум удалился в сторону того места, где реки сливались, и стих вдали.

Когда они уплыли, мужчина назвал себя:

– Меня зовут Танамил. Это означает «младший брат».

Я не была уверена, что нам стоит говорить ему свои имена, – он ведь мог по ним догадаться, что мы не из его племени. Но Робин, как истинная леди, вежливо представила нас всех.

– Это Хэрн, – сказала она, – и Танакви. Моего брата, который лежит в лодке, зовут Гулл. А это Утенок…

Танамил посмотрел на Утенка – тот так и стоял на тропе.

– Утенок? – переспросил он. – Не Маллард?

Физиономия у Утенка сделалась почти того же оттенка, что и здешняя земля.

– Маллард, – буркнул он. – Утенок – это домашнее прозвище.

Танамил кивнул и перевел взгляд на Робин:

– Я могу угадать ваше имя. Вы – тоже птица. Яркая птица, птица знамения. Робин?

Сестра тоже покраснела и кивнула. Она чрезвычайно смутилась и совсем забыла, что ей полагается вести себя как настоящей леди.

– А откуда вы знаете?

Танамил рассмеялся. Смех у него был очень приятный – не могу не признать, – радостный и заразительный. Нам тоже захотелось смеяться.

– Я странствую в поисках знаний, – объяснил он. Потом он взглянул на лежащего Гулла и посерьезнел. – И хорошо, что мы встретились. Он ушел очень далеко.

Мы тоже посмотрели на брата. И сперва подумали, что Танамил преувеличивает. А потом вдруг заметили, как сильно изменился Гулл за это недолгое время. Он еще более исхудал и побледнел. И лежал с закрытыми глазами, а дыхание его сделалось таким слабым, что его было почти не заметно. Скулы выпирали из-под кожи. И вообще, кожа так натянулась, что голова походила на череп.

Робин схватилась за руку Танамила. В обычных обстоятельствах она ни за что этого не сделала бы.

– Что с ним? Вы знаете?

Танамил по-прежнему смотрел на Гулла:

– Да. Они пытаются забрать его душу. Ваш брат долго и упорно сопротивлялся, но они побеждают.

Хэрна передернуло. Он разозлился. Хэрн всегда злится, если слышит что-нибудь в этом роде, но таким я его еще никогда не видела.

– Да неужто? И кто же эти «они»? И где, по-вашему, они находятся? – От ярости ему трудно было говорить.

Танамил не обиделся. Кажется, он понимал Хэрна.

– Тот, кто тянет вашего брата к себе, – могущественный человек, и я почти ничего о нем не знаю, – объяснил он. – Думаю, сейчас он находится у моря.

Тут Хэрн уже не нашелся что сказать. И как-то резко перестал злиться.

– Гулл постоянно твердит, что ему нужно к морю, – пробормотала я.

– Значит, тот, кто хочет его заполучить, действительно там. А теперь мне пора приниматься за работу. Мы обязаны спасти вашего брата, но так, чтобы этот могущественный человек ничего не заподозрил. Понимаете? – Он обвел нас взглядом, серьезным и сосредоточенным. – Если что-нибудь в моих действиях покажется вам странным, верьте: я стараюсь сделать как лучше. Вы не забудете об этом?

– Нет, – дружно отозвались мы – даже Хэрн, а я была совершенно уверена, что уж он-то станет возражать.

Хотя Танамил был чужаком, мы почему-то доверяли ему. Он так много знал!

Мы охотно подчинились, когда тот велел нам вылезти из лодки и постоять пока в тростниках. Гулл остался лежать на дне. Танамил присел на корточки у самого края воды и принялся копаться в прибрежной грязи голыми руками, потом зачерпнул полные пригоршни влажной красной земли. Мы озадаченно смотрели, как он сгрузил эту землю на тропу – повыше, там, где уже было сухо, – и начал месить, вытягивать и приглаживать. Время от времени он бросал взгляд на Гулла, а потом снова принимался лепить. Хэрн посматривал на него с явной насмешкой.