Диана Джонс - Вниз по великой реке

– Пока король не передумает – нет, – прошептал Танамил.

Мне показалось, что он и сам готов расплакаться. Робин, спрятав лицо в ладонях, плакала и просила, чтобы он никогда ее не покидал.

Утенок виновато посмотрел на нас.

– Простите меня, – пробормотал он. – Я вчера вечером рассказал королю про Джея. Но он сжульничал. Он обещал, что не допустит свадьбы Джея и Робин.

– Он и не допустил, – скривился Хэрн. – Не мог головой подумать, прежде чем довериться королю, ты, недоумок мелкий?

– Прекратите ссориться! – вспылила Робин. – Нам сейчас только этого и не хватало!

К счастью, король не испытывал особо пылких чувств к сестре.

Больше всего он хотел снова отправиться в дорогу. А я сидела среди этой суматохи – все вокруг возились со сборами – и ткала.

Король часто навещал Робин – наверное, для того, чтобы напомнить ей, что она станет королевой. Я боялась – она снова заболеет, но Танамил оставался с ней, и сестре с каждым днем становилось все лучше. Его величество не видел Бессмертного, однако не питал никаких иллюзий насчет чувств Робин. Он приставил к нам десять человек, чтобы те следили за нами днем и ночью.

– Боюсь, Джей тут не подойдет, – сообщил он мне. – Он не тот, на кого я положился бы в сердечных делах. Но моей невесте нужна подобающая личная охрана, пушистик.

Стражники разделились на две пятерки. У Робин не было ни малейшей возможности ускользнуть. Хэрн заявил, что мы должны остаться с ней. Единственное, что мне удалось, так это внушить королю, что Единый хочет, чтобы мы путешествовали по Реке. Это было нелегко. Король попытался выйти из повиновения.

– На воде караван будет слишком заметен, – возражал он. – Мы превратимся в большую малоподвижную мишень для любого варвара с арбалетом. Ты уверена, что наш золотой друг действительно хочет именно этого?

– Да, – твердо ответила я.

И потому король забрал из Шеллинга все лодки. Звитт торчал на берегу и сердито глядел в нашу сторону. Так ему и надо.

К Танамилу вернулось прежнее бодрое расположение духа. Несмотря на все наше беспокойство, нас переполняла исходящая от него радость и веселье, и иногда это вызывало у меня очень странные чувства. Я не могла понять, отчего Танамил так весел, пока однажды он не подошел ко мне и не спросил: «А на этой накидке, которую ты сейчас ткешь, описана первая накидка?» Я сказала, что да. Тогда Танамил улыбнулся и бросил: «В таком случае, я думаю, можно будет использовать ее вместо первой накидки». И я поняла, на что он надеется. Если у этой накидки хватит силы освободить Единого – а может, и хватить, насколько я понимаю, – то и Танамил тоже станет свободен и сможет жениться на Робин, что бы там ни думал король. Одна незадача – его величество собирался сыграть свадьбу сразу же, как только найдет другого деревенского голову.

Иногда мне казалось, что Танамилу не хватает твердости. Я бы непременно выступила против повелителя, если бы могла, узы там или не узы. Но потом вспоминала, как стоял Танамил, когда король уносил накидку, – словно руки у него привязаны к телу. Да, видимо, Кенблит знала толк в своем деле.

Робин отдала Единого мне. Она взяла Гулла и Младшего, а Утенок – Леди. Мы планировали двигаться по Реке в сторону Великих болот.

Караван состоял из тридцати небольших лодок, и весь Шеллинг высыпал на берег поглазеть, как мы отплываем. Почти день мы плыли через болота. Люди короля настреляли там уток и приготовили их на ужин. Всех искусали комары. И мы чуть не потеряли его величество в болоте – чему я бы только обрадовалась, но в его лодке находился и Хэрн. Наша лодка была большая и двигалась медленно, поскольку в ней сидели охранники, и мы упустили остальных из вида. И неудивительно. В этих местах озера и протоки изменяются с каждым половодьем, и они постоянно окутаны легкой голубой дымкой. Это все потому, что из-под земли здесь бьют горячие источники. Они и порождают эту дымку, и из-за них в это время года тут все просто заплетено самыми разными цветами. Цветы и туман часто расступались, являя нашим взорам какое-нибудь голубое озерцо, над которым курился дымок. Всякий раз мы оглядывались в поисках прочих лодок, но не видели никого, кроме разных диких зверей и птиц, спешивших скрыться от нас.

На одном таком озерце нам попалось множество серебристых птиц. Когда наша лодка проломилась через камыши, птицы захлопали крыльями и взлетели в туман.

– Морские чайки! – в страхе крикнула я. – Это замаскированные маги! Что вы стоите! Стреляйте! Убейте их!

Стражники в испуге уставились на меня.

Танамил улыбнулся и встал. До того он, невидимый, сидел рядом с Робин. Казалось, будто их любовь лишь крепнет от трудностей.

Они ни на шаг не отходили друг от друга. Когда Танамил поднялся, чайки стали с криками виться у него над головой. А телохранители принялись озираться по сторонам и бормотать что-то насчет духов.

– Нет, это просто чайки, – сообщил Танамил и опустился обратно. – На море шторм. Они говорят про огромные волны.

Я почувствовала себя дурой. В конце концов, ведь это же Единый мог подавать знак, что Гулл вернется к нам. Но теперь, когда я сижу на берегу, и тку, и не ощущаю покоя, исходящего от Танамила, мне кажется, что чайки говорили о гневе Канкредина.

Я очень рада, что мы наконец-то отправились в путь.

Три дня у меня не было возможности ткать. Но по крайней мере, Робин все еще не королева – и за это мы должны благодарить варваров.

На следующее утро после того, как болота остались позади, мы проснулись от шума. По берегу, за нашими шатрами, куда-то спешно двигалось множество людей. Кошки забились ко мне под одеяло, потому что чужаки вели за собой собак. Я села, приподняла полог шатра и выглянула посмотреть, что за переполох. Толпа состояла из детей и взрослых, все они махали фонарями и что-то кричали. Из шатра вышел король с помятым спросонья лицом. Но даже когда он стал их расспрашивать, незнакомцы так и не остановились и ничего не объяснили. Мы только и поняли – наступают варвары. Люди вопили, что вся округа пустилась наутек, – и бежали дальше.

– Это еще не причина забывать о вежливости! – возмутился король. – А ну, пошевеливайтесь!

Мы спешно забрались в лодки, а вещи нормально сложили уже на ходу. И мой ткацкий станок чуть не оставили на берегу. Я попросила Джея помочь мне погрузить его, но он куда-то ушел. Тогда станок отнес Танамил. В суматохе этого никто не заметил.

После мы двигались со всей возможной скоростью, какую только могли обеспечить паруса, весла или люди, которые шли по берегу и тянули лодки на веревках. Не останавливались до самой темноты. А поскольку в здешних краях уже наступило лето, переход длился очень долго. Когда же все-таки пристали к берегу, все были уставшие и сердитые и не выгрузили мой станок.