Джеймс Херберт - Проклятие замка Комрек

– Дай м-мне попробовать, – услышала она. Он сказал это в своей странной бормочущей манере, которую мало кто мог понять. Он поднял тяжелый стул, потом набросился на раму. Потребовалось несколько попыток, прежде чем одна вертикальная перегородка раскололась, а затем наконец сломалась. После этого они смогли сравнительно легко вытащить остальные куски рамы, хотя за это пришлось заплатить несколькими рваными ранами от осколков стекла, не выпавших из деревянных пазов.

Сандра приблизила губы вплотную к его уху, чтобы не кричать, и тихо сказала:

– Кит, нам придется прыгать. Мы на третьем этаже, но внизу мягкая лужайка, и я сделаю нам посадочную площадку. – Она быстро собрала все одеяла и подушки и бросила мягкую груду из окна. Киту тоже пришла в голову мысль, и, почти исчезнув в завихрениях дыма, он схватил подушки с дивана и кресла, затем еще подушки и более толстые одеяла из бельевого шкафа, прихватив все, что мог унести, и передал Сандре, чтобы она добавила их к куче внизу. Через разбитое окно к ним прорывался свежий морской воздух, и они с жадностью глотали его. Но пора было прыгать.

– Ты первый, – сказала она Киту.

Он решительно затряс головой и указал на нее.

– Ты, – только и сказал он.

Она увидела в его голубых глазах решимость, пришедшую на смену страху, и поняла, что отказываться глупо.

– Хорошо, – ответила она. – Но ты прыгаешь сразу же после меня, – и она подождала, пока он не кивнул головой. Между тем дым превратился в клубящийся туман, закрывший все вокруг, и казалось, что к ним тянутся призрачные руки, пытаясь задержать их, пока пламя не проникнет в комнату; но эти дымные духи не имели материальной субстанции и не обладали физической силой. Она села на подоконник, прочитала про себя молитву и бросилась в пустоту.

Сандра кричала, пока падала, приземлившись жестко, но без повреждений, благодаря куче мягких подушек и постельных принадлежностей. Быстро скатившись с нее, она подняла глаза и увидела, что Кит, прежде чем прыгнуть, повис на подоконнике, уцепившись кончиками пальцев. Он приземлился с громким криком, явно потрясенный, но в остальном, по-видимому, невредимый.

Через мгновение Сандра была рядом с Китом, быстро ощупывая его, чтобы убедиться, что кости у него целы. Когда их глаза встретились в ярком лунном свете, оба улыбнулись. Потом они как один повернулись и побрели прочь, поддерживая друг друга, меж тем как замок у них за спиной сотрясали все новые взрывы.

Доктор Причард не увидел в зоне сдерживания никаких признаков огня как такового, только свидетельства того, что он здесь уже пронесся. Стены почернели, и в воздухе висела мучнистая пыль, создавая желтоватый туман, раздражавший горло. Он щурился в темноте – его бифокальные очки потерялись еще где-то в хаосе медицинского блока, – но все равно не мог ни на чем сфокусировать взгляд. Что за фигуры он видел в этом тумане из порошка и пыли? Он не мог по-настоящему зафиксировать их колышущееся присутствие, пока осторожно не спустился в разрушенный взрывом коридор и не оказался среди них. Он намеревался открыть двери всех камер, которые были еще заперты, и перевести их обитателей в безопасное место, потому что клятва Гиппократа, которую он дал еще стажером, всегда значила для доктора Причарда очень многое, несмотря на его в общем-то беззаботный имидж. Он знал свой долг и всегда исполнял его в меру своих способностей. Казалось, было очевидно, что нужно делать в сложившейся ситуации. Тем не менее, когда он спустился в это затемненное подземелье для сумасшедших, его намерения были далеко не ясны для тамошних жильцов со взбаламученными мозгами, чья психика сейчас была еще более возбужденной из-за шока, вызванного взрывом.

Доктор Причард полагал, что многие оглушены взрывом и еще больше напуганы наступившей следом за грохотом неестественной тишиной. Двери большинства камер были выбиты взрывом, но некоторые из обитателей затаились в них, боясь выходить наружу, хотя многие обрадовались обретенной свободе.

Однако доктор Причард не мог знать, что внезапно усилившееся функционирование их дефектных умов делало их более доступными для существ не от мира сего, для духов, которые еще не нашли себе успокоения за пределами материального мира. Психически больные пациенты Комрека были еще более восприимчивы, более подвержены злостным влияниям, прибывавшим из самых темных областей другого измерения как будто в ответ на громогласный призыв самого зла. Освобожденные слабоумные пациенты стали теперь сосудами для злонамеренных призраков, притянутых в Комрек личностью одной безумной женщины, которая приветствовала их и наделяла силой на физическом уровне.

Доктор Причард решил уйти как можно быстрее, забыв о клятве Гиппократа, но, прежде чем смог двинуться назад из тумана, в котором шевелились призрачные очертания, он столкнулся с огромной фигурой, которая выступила из толпы. Сильные, толстые пальцы вдруг обхватили врачу горло и крепко сдавили его, лишая способности дышать даже грязным и пыльным воздухом. Причард пытался говорить, пытался урезонить пациента, но тот продолжал сжимать ему горло. Он чувствовал, как его царапают другие руки, и отчасти узнавал некоторых из пациентов, с которыми часто разговаривал на протяжении многих лет, но теперь те же лица, всегда бывшие безумными, странно изменились. Они стали какими-то демоническими, черты лица стали резче, носы вытянулись, зубы заострились, брови нависли так, что их безумные глаза выглядывали как будто из глубоких пещер.

Пока он боролся, силясь высвободиться, из их слюнявых ртов исходило странное смешанное бормотание, настолько близкое по высоте и по тону, что можно было подумать, будто это один голос, только он был слишком пронзительным, слишком неблагозвучным, слишком хриплым, чтобы принадлежать человеческому существу.

Этот шум врывался в голову, доставляя ему едва ли не большую боль, чем все усиливающееся давление на горло.

И вдруг его почти оторвали от земли и затолкали, почти занесли в ближайшую черную пещеру, которая оказалась одной из камер темницы. Одни безумцы напирали сзади, а другие – их было еще больше – находились внутри, как будто ожидая его. Огромная фигура захлопнула дверь, и бормотание нарастало крещендо, меж тем как все больше и больше тел наваливались на него.

Его отчаянные крики достигли ушей медицинского персонала и пациентов наверху, куда немощных и больных выводили в надежде на то, что верхние этажи безопасны. Эти люди застыли в расстройстве всего на секунду, прежде чем, шаркая, продолжить свой путь, чтобы спастись от пожара.

Ни одному из медицинских работников – врачей, медсестер, терапевтов или санитаров – не пришло в голову спуститься в подземелье, чтобы узнать причину этих страшных, пронзительных и жалобных криков, которые вполне могли испускать души, только что прибывшие в ад.