Джеймс Херберт - Проклятие замка Комрек

– Все, что в моих силах, пожалуйста, обращайтесь, – прозвучал приветливый, пусть и холодный ответ. – Очень хочу разобраться с этой проблемой. Надеюсь, вы нас не подведете.

– Постараюсь. – Эш уловил американский акцент.

– Это продолжается слишком долго и становится все хуже.

– Так мне и говорили.

– Да, нам надо что-то с этим делать. Гости пугаются все сильнее.

– Неудивительно.

– А они даже и половины всего не знают.

Например, того, что случилось с крупным финансистом Дугласом Хойлом? – подумал Эш про себя. А как начальник службы безопасности замка Комрек, Бэббидж, конечно, должен был привлечь полицию.

– Есть какие-нибудь догадки? – неожиданно спросил Бэббидж.

– Догадки?

– Дурацкий вопрос – вы ведь только сюда добрались. Мне просто, любопытно, что значит все эта хренотень – может, вы здесь что-то уже учуяли?

– О, я много чего учуял.

Все встревожились.

– Уже? – сказал Хельстрем, которому из-за странно сжатых черт лица достаточно было чуть сдвинуть брови, чтобы приобрести насупленный вид.

– Ну, это скорее некое неприятное чувство в глубине души. Когда так долго занимаешься подобной работой, как моя, то неизбежно начинаешь что-то чуять. Особенно в таких старинных зданиях, как Комрек, главным образом, потому что они имеют долгую историю и в их стенах часто происходили страшные и жестокие события. Если представить себе, что самая ткань строения – каменная кладка, деревянные балки, любой из первоначально использованных материалов – действует как своего рода магнитофон или камера, то время от времени кто-то или что-то запускает воспроизведение записи. Это может быть убийство, случившееся много веков назад, а чаще просто повседневная рутина – например, какой-нибудь человек, может быть, слуга, привычно ходивший по определенной лестнице или коридору и наложивший отпечаток на само здание.

Он сделал паузу, чтобы посмотреть поочередно на лицо каждого: у Хельстрема по-прежнему был насупленный вид, Бэббидж взирал на Эша, как если бы тот был сумасшедшим, Дерриман представлялся просто испуганным, а старшая медсестра Кранц смотрела на него с нескрываемым отвращением. Для облегчения он перевел взгляд на Дельфину, чье лицо выражало, по меньшей мере, ободрение.

– Мало того, – насмешливо продолжал Эш, – ваши клиенты – или гости – кажутся неестественно подавленными, но остаются настороже. Доктор Причард сообщил мне, что они так или иначе принимают седативные препараты, но, кажется, своеобразное чувство беспокойства все-таки в них проникает. И каждый ваш сотрудник тоже по-своему нервничает. Например, наша официантка.

– Хлоя? Она очень молода, держится крайне натянуто и, ко всему прочему, осведомлена о вашей профессии. Как уже и все остальные наши сотрудники. Слух о вашем прибытии неминуемо распространился среди персонала, а затем, из-за глупых сплетен, которых не остановить, дошел и до наших гостей. Но куда вы гнете, Эш?

– Никуда, собственно. Просто пытаюсь составить общую картину.

– Тогда вы ее составите сегодня вечером, после того, как закончите первоначальную разведку. Часть пути вас будет сопровождать Бэббидж, а Дерриман послужит вашим гидом в каждый закуток замка. Жду вас у себя в кабинете – нет, давайте устроим это в моей квартире наверху – в шесть тридцать, и тогда вы сможете сделать свой первый доклад и сообщить мне, что, по-вашему, должно быть предпринято, чтобы разрешить данную ситуацию.

С этими словами Хельстрем повернулся и направился к двустворчатым дверям ресторана. Старшая медсестра Кранц последовала за ним, но сначала окинула долгим взглядом Дельфину, а затем еще раз с презрением посмотрела на Эша.

Что же происходит между Кранц и Дельфиной? Профессиональное соперничество? Презрение медсестры к психологам в целом?

Он отбросил эту мысль и указал на два пустых стула за своим столом.

– Почему бы не присоединиться к нам на чашку кофе, – пригласил он Дерримана и Бэббиджа, – и мы сможем обсудить, какие места мне надо обследовать в первую очередь.

Бэббидж отказался.

– Я буду у себя в кабинете, так что зайдите за мной, когда закончите. Мистер Дерриман проводит вас ко мне.

– Хорошо, – согласился Эш.

Бэббидж уже стоял вполоборота, но решил кое-что уточнить.

– С чего вы намерены начать ваш обход?

Этот вопрос, казалось, представлял особый интерес для начальника службы безопасности.

– Я надеюсь побывать во всех точках Комрека, – сказал ему Эш. – Но первым делом я бы хотел увидеть Дугласа Хойла, пусть даже он все еще в шоке.

Он не мог не заметить, как сильно побледнел Дерриман. На мгновение ему показалось, что тот может потерять сознание.

– Я здесь что-то упустил? – спросил он.

Ему ответил Бэббидж.

– Мистер Хойл скончался сегодня утром, – сказал он резко. – Примерно в то же время, когда ваш самолет снижался перед посадкой в Прествике.

Зрелище было не из приятных, но оно порадовало Седрика Твигга, когда он опустил взгляд на искромсанное тело Нельсона.

От некогда крутого синего костюма покойного подмастерья не осталось ничего, кроме рваных лохмотьев, а одной из его дорогих туфель не хватало, равно как и пальцев на босой и лишенной носка ноге.

На лице у Твигга, склонившегося над рваным трупом, застыла сатанинская улыбка, и он осознавал, что его сутулость и злобное выражение были проявлениями как его недуга, так и теперешнего его наслаждения. Он пытался преследовать Нельсона от самого коттеджа, но из-за обострившейся болезни мог только волочить ноги вслед за своей добычей, а не догнать молодого человека, чтобы раскроить ему голову топором, которым рубил дрова. Симптомы становились все заметнее – перелет из Лондона был для него изнурителен.

Слюна, сочившаяся из открытого в ухмылке рта, капала с его подбородка, как вода из слегка протекающего крана, – еще одно свидетельство обветшания, которое он теперь признал, но с которым все еще пытался бороться. Специалист, у которого он консультировался в Лондоне, заверил его, что такие препараты, как перголид [30], замедлили бы упадок, но не предложил никакой надежды на выздоровление, и именно поэтому Твигг спешил все завершить сам, а не предоставлять обустройство своего конца Внутреннему двору.

Он знал, что наемные убийцы, подобные ему, редко выходят в отставку, чтобы дожить до естественной кончины; знал, что его хозяева всегда готовят другие «мероприятия» для тех, от кого им уже нет никакой практической пользы. Он и сам сыграл роль «мрачного жнеца» не для одного престарелого или ослабленного болезнью наемного убийцы.

Так почему он позволит себе попасть в ту же ситуацию? Ведь он давно составил другие планы. Не для него стареть и терять остроту глаз и ума, необходимую для работы; нет, когда придет время, он просто исчезнет и соберет деньги, которые припрятал в разных странах, на разных островах, в банках по всему миру, чтобы найти утопию по своему выбору, а не такую, что всегда ложно обещал ему ВД.