Джеймс Херберт - Проклятие замка Комрек

Как ни странно, Эш не чувствовал усталости. Более того, острые ощущения этого дня, как приятные, так и противоположные, стимулировали его разум и тело. Он знал, что это как раз та черта, благодаря которой он хорошо справляется со своей работой. Он не мог точно оценить все проблемы, которые перед ним вставали, но все же по-настоящему наслаждался их решением.

Эш открыл окно и прислушался, но услышал только грохот волн об утес внизу. Это был яростный насильственный шум, но он был в тысячу раз лучше, чем жалобные крики животных, становившихся добычей вторгшихся сюда диких кошек. Это была еще одна загадка, ставившая его в тупик: почему диких кошек тянуло к Комреку? Что вело их к этому источнику нечестивых злодеяний?

Свежий морской воздух, беспокойный и резкий, освежил ему лицо, и он позволил ветру обдуть его целиком, оживляя тело и обостряя разум. Он оставался там в течение нескольких минут, и мощный ветер врывался в коридор, словно затем, чтобы вымести из него злостную заразу.

Потом он неохотно закрыл окно, а когда повернулся, чтобы идти, ему показалось, что он увидел, как что-то шевелится в тени в дальнем конце коридора. Он моргнул, посмотрел еще раз, затем сунул руку в кожаную куртку за фонариком «Мэглайт» и направил в то место его яркий луч. Возможно, собственный мозг в этот поздний час «подшучивал» над ним, но он был уверен, что видел в тени спешащую куда-то фигуру с накинутым на голову капюшоном.

– Эй! – крикнул он, не ожидая ответа, и до него действительно не донеслось ни звука.

Эш быстро двинулся по коридору. Крикнул снова, на этот раз громче. Все, что он услышал в ответ, было эхо его собственного голоса и мягкое шарканье ног впереди, словно кто-то поднимался по лестнице башни в конце коридора.

Слегка запыхавшись, он достиг арочного входа в башню и посветил вверх.

Винтовая лестница вилась вокруг толстой центральной колонны, построенной из крупных старых камней. Снаружи он уже видел, что у башни есть окна, поэтому предположил, что в ней имеются также комнаты и полы. Не обитает ли фигура в капюшоне в одной из таких комнат? До него снова донеслись шаркающие звуки, но теперь шаги стали медленнее.

Он снова крикнул:

– Могу ли я с вами поговорить? Я не причиню вам вреда.

Слабые звуки на секунду стихли, а затем возобновились, ослабевая по мере подъема.

У Эша не было иного выбора, кроме как последовать за ними, хотя он находил эту идею столь же привлекательной, как забраться в логово льва. Он начал подниматься по стертым деревянным ступенькам, становясь на них медленно, осторожно, нервно. Сверху он услышал звук открывающейся, а затем закрывающейся двери.

Почти сразу же он оказался на площадке. Здесь имелась какая-то дверь, но он был уверен, что это не та, которая только что открывалась и закрывалась. Тот звук был мягким, едва слышным. Эш был уверен, что он донесся с большей высоты.

Его подозрения подтвердились, когда он снова услышал шаркающие шаги уровнем выше. Сделав глубокий вдох, он продолжил подниматься по лестнице. Он шел по спирали, левым плечом касаясь изогнутой стены и понимая, что спешка вредит равновесию. Опершись о центральную колонну, он переложил «Мэглайт» в левую руку и продолжил свой путь с большей осторожностью.

Почему этот человек в капюшоне старался убежать от него? Эш не представлял опасности. Он просто его окликнул, затем пошел следом. Но зачем на нем это странное одеяние? Возможно – еще один прислужник епископа? Так или иначе, в глухую ночь это одеяние выглядело жутко, но, хотя было стереотипным для сообщений о наблюдениях за призраками, сам он никогда на самом деле не видел призраков, одетых подобным образом.

Его мысли прервал другой шум.

Звук был словно от падения – кого-то или чего-то.

А потом гортанный звук. Сдавленное рыдание?

Эш одолел последние несколько ступенек, добравшись до самой верхней площадки. Когда он натолкнулся на закрытую дверь, через которую, должно быть, прошел тот, кого он преследовал, по спине у Эша, несмотря на испарину от погони, пробежал холодок. Пот пропитал все его тело – пот от страха и в равной мере от усталости. Он чувствовал себя липким, дрожащим, трясущимся, но, хотя ощущение онемения воздействовало на его тело, он знал, что все это у него в уме. В уме и в настроении, царящем внутри самого Комрека.

Морщась, закусывая нижнюю губу, чтобы вызвать сознательную боль, которая поможет восстановить его собственную реальность, он направился к закрытой двери и, не раздумывая, повернул ручку и толкнул.

У основания изогнутой внешней стены комнаты располагался слабый ночник, и в его свечении Эш разглядел очертания мебели – стулья, буфет, отдельно стоящий шкаф, стол, письменное бюро и кровать. Некоторые другие удобства.

Тихий звук, похожий на сопение, привлек его внимание к кровати, и он различил темную фигуру, съежившуюся рядом с ней. Краем взгляда он увидел легкую лазоревую дымку, парящую над сжавшейся фигурой, настолько нежную, что она была почти невидима и предательским образом исчезала всякий раз, когда он пытался на ней сосредоточиться.

Эш осознал, что «Мэглайт» в его руке по-прежнему направлен в пол. Он поднял фонарик и осветил им дрожащие очертания рядом с кроватью. Он переводил луч медленно, словно прожектор, боясь того, что он может высветить. Его опасения оказались обоснованными, когда сжавшийся некто в коричневом одеянии подался в его сторону.

Эш намеренно направил свет прямо на затененный капот, и когда он увидел лицо, когда неустанный яркий свет «Мэглайта» выхватил все, что скрывалось в глубоких тенях капюшона, он почувствовал, что сердце у него вот-вот остановится.

Глаза у Эша расширились. Он хотел вскрикнуть от ужаса, но мог только смотреть, не будучи в состоянии понять, что находится перед ним. Фонарь едва не выскользнул у него из рук, возможно, в силу психологической реакции на то, чего он действительно не хотел видеть. Но он не дрогнул, и свет, бьющий в глубь темной пещеры капюшона, раскрывал каждую отвратительную подробность лица, чего-то, что больше не могло прятаться.

Но, в конце концов, зрелище оказалось чрезмерным, и Эш попятился назад, ударившись плечом о дверную коробку.

А потом он застыл, расслышав звук тяжелых шагов по скрипучим деревянным ступеням внизу.

Выйдя из ресторана на темную и узкую лондонскую улочку, Кейт Маккаррик и Глория Стэндуэлл подняли воротники своих пальто. Моросило, но ресторан предусмотрительно предоставлял своим завсегдатаям зонтики. Защищенные таким образом от мелкой дождевой дымки, они отправились искать такси.

Кейт размышляла обо всем, что открылось ей в тот вечер за ужином, и, страстно желая узнать о Внутреннем дворе побольше, заговорила первой.